Сибирские сказки - Автор Неизвестен -- Народные сказки
Ополон-царевич все выслушал и узнал, что она дочь его. И взял ее за руку, и повел к людоеду. Приводит к людоеду и говорит: «Что же ты над этой девочкой какую власть имеешь?» — «Как же, — гварит, — власть не имею, когда она мне на съедение дана». — «Тебе на съедение дана? Она моя дочь».
Людоед хотел взяться за девочку — исть, а в то время Ополон-царевич ему голову срубил. И пошли они с этой девочкой на корабль.
Пришли на корабль, он и говорит: «Теперь поедем, попроведываем твою мать Александру-царевну. Схоронена она или не схоронена — всё наверху гроб стоит». И едут. Говорят: «Благостят. Наверно, схоронена. Ишь, служба идет, поминают ее». И приехали, подворотили корабль, слезли и пришли в монастырь. И только бы в двери входить, у их отошла обедня, Александра-царевна встречу. И вот как она увидит: «Ах, Ополон-царевич!» — «Кто, — гварит, — ты такая?» — «Я, — гварит, — Александра-царевна». — «Так Александра-царевна умерла». — «Нет, я не умерла». Он как бы в церкву, она не пущат: «Пойдем перво в келейку сходим». И вот она привела, говорит: «Вот мой гроб, вот моя роспись на гробу. Меня волшебники оживили и поставили келейку для меня, и монастырь выстроили. И что же ты, Ополон-царевич, то ли ты, — гварит, — женился, наложницу ли себе взял?» — «Нет, — гварит, — это не жена, не наложница, это дочь наша». Потом она ему сказала, что «теперь я от тебя не отстану, с тобой поеду». Он сказал ей: «Пойдем». Пошли в монастырь, сослужили молебен и собрались, и поехали они тогда домой.
Приезжат домой, в свое царство. Приходит. Мать сидит. Падат матери в ноги: «Здорово, маманька». А мать говорит: «Кто такой?» — «Сын твой, Ополон-царевич». Она уж ослепла, плакала, тосковала об им; ничо уж не видит. «Столько лет у меня сыночка нету, нй слуху, ни духу. Какой будет у меня сын?»
Он тогда у матери благословился и на Александре-царевне женился, и на царство нацарился, и стал жить, живота наживать.
Водяной царь
(Указатель № 313)
ыл-жил царь. И поехал он на охоту, и проездил долго, целую неделю охотничал, заблудился. А жар был, он захотел пить. Ну и увидал в камыше лужицу-лыву, и припал к ней нападкой пить. Напился, стал подыматься и не может подняться: водяной царь его за бороду поймал. Этот царь у него вырывается, он не пущат. «Кто это меня держит?» — «Это я держу, водяной царь». — «За што, — гварит, — меня держишь, опусти». — «А вот, — гварит, — кто у тебя на свете милее, отдай мне, я опушшу тебя». Ну и он перебрал все, все отдавал. А водяной царь говорит: «Не это у тебя есть милее; придешь домой, узнашь, кто тебе всего милее» (а у царя дома оставалась жена в положении, она без него сына родила, покуль он ездил). «Дай мне расписку, — гварит водяной царь, — што отдашь мне, што тебе всего милее». Царь согласился. Ну, расписался, и водяной царь отпустил его. И он поехал домой.Приезжат домой и видит, што у него сын родился. Тогда он узнал, кого отдал. И вот он живет, и сын у него растет, уже годов пятнадцать делается. И все царь никому не сказыват: ни жене, ни сыну. А сын этот стал во сне видеть, стал жаловаться: «Тятенька, маменька, вот у меня 33 волпицы[12] долбятся во рту и долбятся, што это за сон такой?»
И потом у него этот сын в книгах рылся и нашел запись-роспись водяному царю. Приходит царь, сын ему и говорит: «Пошто так, папонька, делашь? Ты меня маленького, в пеленках отдал водяному царю и все мне не говоришь. Ну я не твой. Ежли я буду здесь, то я умру. Надо идти к нему». Вот посушили ему сухариков, и он пошел неизвестно куда.
Скоро сказка сказыватся, время дивно минуется. Может быть, он с месяц идет, лесом и степью и не знат куда. Подходит он к синему морю. И теперь не знат, куда идти. И увидел стол дубовый, скатерти бра-ны, питва пьяны. Он поел и говорит: «Сяду под кусточек, чо этто будет». Сял под кусточек и сидит.
Вдруг прилетают 33 волпицы, ударились об землю, сделались 33 девицы, такие красивые, што ни вздумать, ни взгадать, только в сказке сказать. Ну и они сяли за стол, накушались, наплясались и сейчас побежали купаться к синю морю. Разделись, все сбросали в одну кучу, а одна девица клала на особицу.
В то время, когда они купались, Ванюшка подкрался и украл это платье, какое лежало на особицу.
Они выкупались, оделись, ударились об землю и улетели, она осталась одна. «Кто мое платье взял? Ежели шибко старый, то отец мой будь, а не шибко старый — брат мой, а ровня — судьба моя». В то время Иван-царевич вынес ей платье. Она говорит: «Ну, отойди, Иван-царевич, маленько отсторониcь, а я вылезу, оденусь». Ну, он ушел; как она оделась, он подошел, она с ним поздоровалась. «Ты, — гварит, — к водяному царю? Мы тоже царские дочери, утащены были, вот этак же забраты. Он давно тебя поминат. Тяжело тебе будет теперь: просрочил много. Мы живем все в разных комнатах, у нас тридцать три келейки.
Ты придешь к ему, он скажет: «Ах, сыночек, поздно явился. Ну и теперь. — скажет, — иди где-нибудь ночуй». Ну ты никуда не ходи, ко мне иди». И рассказала, где келейка ее стоит: «Вот тут-то, тут, заходи ко мне». — «А я, — гварит, — к нему попаду?» — «А вот, иди, — гварит, — в тем месте стоит лодка. Садись в нее и отпихнись и зажмурься. Покуль лодка шевелится, ты сиди защурком, перестанет шевелиться — ты тогда смотри, будешь у самого крыльца его. Только не забудь, приходи ко мне, не уйди в друго место». Сама ударилась об землю, сделалась волпицей и улетела.
И вот Иван-царевич пошел искать лодку, нашел лодку, отпихнулся и защурился. Покуль лодка шевелилась, он сидел защурком, перестала — он открыл глаза, видит: у самого царского крыльца.
Иван-царевич заходит, поздоровался, царь лежит на койке. «Ах, сыночек, явился, да што-то поздно. Ну, вот, иди сёдни отдыхай, завтра приходи ко мне, работенки дам».
Ну вот он приходит к Марфе-царевне. Она уж его дожидат. Приготовила там, накормила. Ночевали. Утром
