Никита Хрущев. Вождь вне системы - Нина Львовна Хрущева
Вечером после октябрьского заседания Президиума 1964 года печальный и подавленный своей отставкой прадедушка поехал с Юлей-маленькой, моей мамой, на дачу. Они гуляли по лесу, и он долго читал ей грустные некрасовские стихи.
Конечно, его письменный стиль не был литературным и писал он с ошибками. Но все же он принимал активное участие в подготовке своих речей, а когда говорил сам, снабжал их воспоминаниями из юности и крестьянскими пословицами. Такая раскрепощенность добавила к его репутации олуха. Микоян, многолетний соратник Хрущева (в разное время почти все сталинские соколы считали харизматичного Микояна близким сподвижником — как в том анекдоте: «от Ильича до Ильича без инфаркта и паралича»), справедливо отмечал, что его политические решения и его историческое наследие сильно пострадали от отсутствия последовательного обучения.
Несмотря на стремление к знаниям, отношение Хрущева к учебе на протяжении всей его карьеры оставалось неоднозначным. С одной стороны, он ратовал за доступное обучение для всех советских людей. Во время его правления высшее образование стало бесплатным — раз наша супердержава лучше капиталистической, значит, как завещал великий Ленин, «учиться, учиться и учиться» граждане будут за счет государства. С другой стороны, он считал, что опыт и практика превосходят книжную эрудицию.
Донецкий техникум им. тов. Артема. Рабфак 3-й курс. Н. С. Хрущев во втором ряду четвертый справа
1922–1923
[Семейный архив автора]
На рабфаке Хрущев познакомился с Ниной Петровной Кухарчук, которая преподавала в городской партийной школе, находившейся в здании Донтехникума.
Прабабушка родилась в 1900 году в крестьянской семье Петра и Екатерины Кухарчук в деревне Васильево близ города Холм (теперь Хелм) Люблинской губернии Западной Украины (сейчас Польша). У них были дом, надел земли и несколько дубов в лесу — на дрова. «Мы жили получше Хрущевых в России», — иногда шутливо говорила прабабушка с выражением превосходства. Но «ртов было много», в хате тесно, только и богатства, что «свинья, которую я крапивой откармливала к Рождеству».
Она очень гордилась тем, что хорошо училась, настолько, что местный пастор отправил ее продолжать образование «в столицах». Так Нина оказалась в Одессе — «восточном Рио-де-Жанейро», на родине Остапа Бендера и Бени Крика. Успешно окончив курсы при элитной Мариинской женской гимназии, она осталась в четвертом по величине городе Российской империи обучать науке и манерам юных девушек.
Дневник Н. П. Кухарчук (Хрущевой)
1971–1984
[РГАСПИ. Ф. 397. Оп. 1. Д. 83. Л. 1, 3]
Когда прабабушка рассказывала мне свою историю, я как раз читала Шарлотту Бронте и удивлялась сходству судьбы Нины с судьбой Джейн Эйр. «Моя любимая книга, лучший образец упорства и настойчивости в достижении цели, — пояснила Нина Петровна. — В детстве я читала ее твоей маме на ночь». Прабабушка-большевичка, которая всегда превозносила преимущества коммунизма над капитализмом, не преминула подчеркнуть различие: в викторианской Англии возможности женщины ограничивались желанием выйти замуж, а она смогла «откликнуться на революционный призыв, вступив в подпольную организацию большевиков»[12].
У богов революции было чувство юмора: у Нины и Никиты не только дни рождения почти совпадали — она родилась на два дня раньше 14 апреля — у нее даже фамилия была той ленинской «кухарки», обучающейся государственному управлению.
Во время Гражданской войны благодаря знанию польского языка (помимо украинского и русского) Нина оказалась на Западном фронте. Там она работала в подполье и возглавила местную женскую ячейку, призванную объяснять крестьянам окрестных деревень преимущества советской власти. Боевая и смелая, она курила самокрутки с деревенскими и выпить с ними могла. (Никита, кстати, отучил ее и от того, и от другого: он никогда не курил, а в Юзовке, возглавляя общество трезвости, требовал абсолютного отказа от алкоголя.) В 1922 году, после учебы на высших пропагандистских курсах Коммунистического университета им. Свердлова в Москве, прабабушка получила новое революционное назначение: преподавать политическую экономию в юзовской районной 87-й партийной школе.
Амбициозный Никита, политрук Донтехникума, не был Нининым учеником, но встречалась она с ним постоянно. Он принимал активное участие в жизни училища. Новые здания требовали капитального ремонта, и Хрущев организовывал общие субботники, чтобы обслуживать свой «дом знаний». Он предложил построить при рабфаке настоящий завод, а не просто производственные мастерские. Студенты сами чинили и восстанавливали технику и рабочие станки, до этого бесхозно валявшиеся на свалках дореволюционных фабрик. У рабфаковцев не было учебников, и он нашел в городе типографию, которая согласилась печатать памятки и книги за ночные дежурства студентов и уборку типографских помещений.
Прадедушку Нина Петровна покорила своей деловитостью и спокойствием. Ее образованность и рассудительность компенсировали ее довольно обычную внешность: простое лицо, нос пуговкой, волосы соломенного цвета, средний рост и плотное телосложение. Ноги Нины были такими большими, что они носили с прадедушкой обувь одного размера, иногда даже одного фасона. В Петрово-Дальнем у входа туфли стояли рядком, и у нас с сестрой была такая игра — угадать, какие из них мужские, а какие женские.
Их отношения стали особенно близкими, когда в 1923 году Нину отправили служить пропагандистом Петрово-Марьинского райкома партии в Рутченкове, где Хрущев работал в руководстве шахтами. Там же жили его родители, дети и сестра. Несмотря на заурядную внешность, Нина была завидной партией, а он явно тянулся к сильным женщинам, правда, официально они свои отношения так и не оформили.
В последние десятилетия и Рада, и Сергей стали говорить о якобы браке между прабабушкой и прадедушкой, зарегистрированном в 1965 году, — наверное, не хотели быть внебрачными детьми. Мне не удалось найти свидетельство о женитьбе старших Хрущевых. И я помню вопрос тети Лены, их младшей дочери, однажды за ужином: «Почему вы никогда не расписались?» Прабабушка усмехнулась: «Потому что я замуж не хотела, мы бы все время ссорились и разводились, а так, без записи, вроде посвободнее». Когда Никита Сергеевич умер в 1971 году, прабабушка рассказывала: «Наверху быстро поняли, что раз мы официально не были женаты, то и привилегии вдовы, пенсия, квартира, поликлиника, мне не положены». Только благодаря вмешательству Виктории Петровны Брежневой, с которой прабабушка дружила до опалы, ей вернули эти льготы.
