Ефим Славский. Атомный главком - Андрей Евгеньевич Самохин
Впрочем, как свидетельствует тот же Троцкий, уже к сентябрю «мнение шахтеров относительно большевиков резко изменилось» [108. С. 12].
Завод и окрестные шахты осенью семнадцатого бурлили. Приходя на работу, Ефим видел, что неизвестно откуда в цехах появлялись люди в городских пиджаках, разносившие листовки: «Товарищи рабочие Донбасса! К вам обращаются ваши братья – рабочие Петрограда и Москвы. Власть министров-капиталистов Временного правительства свергнута революционным народом во главе с партией большевиков. Берите в свои руки власть на своих предприятиях и в местных Советах! Только большевики смогут установить в стране крепкий народный порядок, отразить внешнего врага, отобрать у капиталистов награбленное. Мир народам! Земля крестьянам! Фабрики рабочим! Вступайте в РСДРП(б)!»
Тут и там возникали стихийные сходки, производство все чаще останавливалось. Подходил, прислушиваясь, и юноша Славский: речи большевиков с Ясиновского рудника нравились ему все больше. Мать заплакала, когда нашла под кроватью у Ефима стопку листовок. А в декабре на станцию Никитовка с севера уже прибыло несколько вагонов с винтовками и пулеметом для рабочих.
Мать отговаривала от «бузы», хватала за руки: «Убьют же тебя, сынку! Казаки прийдут – всех вас повбивают!» Но Ефим только отшучивался – вихрь революции уже нес его.
Хмурые донцы и правда скоро прибыли: их встретили хлебом-солью, сытно накормили и с музыкой проводили обратно заметно подобревших. Впрочем, скоро всё пошло гораздо жестче…
Генерал Алексей Каледин, избранный войсковым атаманом уже 26 октября (8 ноября), ввел военное положение в горнопромышленном районе области Войска Донского, разгромив все местные Советы и разместив по городам и поселкам казачьи соединения. В своем воззвании к рабочим он заявил, что казаки вошли в Донбасс лишь для «наведения порядка» и не будут вмешиваться в «борьбу народа с капиталом». Главных смутьянов сперва не казнили, а лишь высылали с семьями за пределы области. Славского эти репрессии не коснулись.
Но взаимное ожесточение нарастало, и начальная «гуманность» все больше уходила в прошлое. Характерный разговор 14 ноября 1917 года генерала Михаила Алексеева с атаманом Калединым приводит еженедельник «Донская волна», издававшийся в Ростове во время Гражданской войны:
«Каледин. Трудновато становится. Главное – меня беспокоят Ростов и Макеевка.
Алексеев. Церемониться нечего с ними, Алексей Максимович. Видите ли, вы меня простите за откровенность, по-моему, много времени у вас на разговоры уходит, а тут если сделать хорошее кровопускание, тут и делу конец» [111. С. 78].
Вооруженной борьбы с большой кровью действительно было уже не избежать. Сформированные на Ясиновском руднике отряды Красной гвардии захватили санитарный поезд, идущий с фронта на Дон. А затем на станции Лозовая сагитировали и разоружили несколько казачьих эшелонов, возвращавшихся домой. 24 декабря по приказу из Петрограда красногвардейцы на неделю заняли Ясиновский рудник, объявив там «Ясиновскую комунну».
Ефим в эти дни работал на своем уже национализированном заводе: платили продуктами и углем – он не мог оставить семью в голоде и холоде. Однако слухи один тревожнее другого быстро долетали из соседней Ясиновки. Вместе с оборванными, ранеными людьми, которым удалось убежать оттуда.
Алексей Максимович Каледин.
[Из открытых источников]
Донские казаки пошли штурмом на рудник и в итоге взяли его с большими потерями от пулеметного огня оборонявшихся. Говорили, что за пулеметом сидел австрийский военнопленный. Рассвирепевшие казаки забросали гранатами барак, где жили австрийцы, и расстреляли больше сотни красногвардейцев. Вытаскивали раненых из хат, где те пытались укрыться, и секли шашками вместе с прятавшими их хозяевами.
Именно тогда Ефим принял решение вступить в партию большевиков и сражаться за революцию. Он не мог объяснить это, но, как многие из его заводского окружения – сверстники и старшие товарищи, чувствовал, что именно за большевиками будущее. Они знали, что хотели – предлагали не улучшить или «подкрасить» прошлые порядки, а несли на своих знаменах новый порядок. Сумели заронить в сердца образ невиданного еще общества без капиталистов и сословных перегородок, в котором ему – простому рабочему парню из крестьянской семьи – будут открыты все пути.
Славский обратился к знакомому, партийному уже молотобойцу Степану, чтобы он записал его в партию. Тот в ответ лишь крякнул, оглядев Ефима с ног до головы, как будто заново. И пообещал: «Погоди, паря, вступишь еще – ячейку скоро первичную создадим. Работай пока!»
И действительно, еще четыре месяца Ефим трудился на своем заводе, осваивая новые специальности. На Макеевском металлургическом, как и на споро реанимированной после боев Ясиновской шахте, восстановилась строгая революционная дисциплина: Красной республике был нужен и уголь, и металл.
«В 1917 году завод национализировали. 14 апреля 1918 года вступил я в ряды большевистской партии. В начале Гражданской войны и после обращения В.И. Ленина спасать республику ушел добровольцем в Красную Армию», – рассказывал Славский Р.В. Кузнецовой.
После выступления против большевиков донских казаков под руководством атамана Каледина в ноябре 1917‐го явственно проступили контуры будущей Гражданской войны. И едва ли не виднее всего это было на Донбассе. С одной стороны – претендовавшая на весь Донецкий угольный бассейн Украинская народная республика (УНР), которую сменила «Держава» гетмана Скоропадского и Директория Симона Петлюры. С другой – формирующаяся на Юге России Добровольческая армия со значительной частью донского казачества. С третьей – Красная гвардия из донбасских заводчан и отряды Красной армии с Севера России. Вскоре возникнет и четвертая сила – крестьянское повстанческое «зеленое» движение.
Шестого (19) декабря Совнарком РСФСР образовал Южный революционный фронт по борьбе с контрреволюцией. Главнокомандующим назначили большевика Владимира Антонова-Овсеенко. В Харькове был организован штаб командования революционными войсками, поступало оружие с Тульского оружейного завода, спешно формировались полки.
В Донбассе тем временем интенсивно собирались отряды Красной гвардии. Их численность к середине декабря достигла уже 16 тысяч человек. Большинство было из рабочих, вернувшихся с войны – с боевым опытом, а часто и с оружием. Ефим Славский – с юности прямой и решительный – рвался вступить в их ряды, но старшие товарищи «придержали» горячего парня.
Между тем Донецкий угольный бассейн, соседствовавший с Украиной и донскими казачьими станицами, – с его промышленным и людским потенциалом – становился «стратегическим регионом» Гражданской войны.
Уроженец села Ясиноватая, видный большевик и активный участник Октябрьской революции Николай Скрыпник (будущий нарком труда и промышленности Украины) вряд ли сильно переоценивал роль Донбасса, когда заявлял: «Донецкий бассейн сейчас – мировой узел, ибо от него зависит судьба русской революции, судьба революции мировой».
За три года здесь сменилась власть рабочих Советов и Каледина, Украинской народной
