Мириады языков: Почему мы говорим и думаем по-разному - Калеб Эверетт

В отличие от основной массы лингвистических исследований, проводившихся в XX в., современное изучение языка все чаще становится коллективным процессом и по возможности нацеленным на воспроизводимость. Вместо размышлений отдельных лингвистов и философов из знаменитых университетов данные и методы занимают свое законное место в центре дискуссий по языкознанию. Это еще одна причина, по которой в этой книге внимание не сосредоточено на каком-либо отдельном ученом или группе ученых, хотя работы некоторых будут упоминаться неоднократно. Эта книга сопричастна общему сдвигу в сторону коллективных и воспроизводимых усилий, который как минимум отчасти обусловлен более тесной интеграцией языкознания с другими областями. Однако ростом интеграции исследований языкового поведения с изучением других форм человеческого поведения мы обязаны не просто большему вниманию к методам и данным. Многие языковеды начинают осознавать, что для истинного понимания языка и связанного с ним мышления мы просто должны опираться на сведения о других аспектах человеческого поведения. В конце XX в. был оживленный период, когда лингвистика стремилась отделить язык от внеязыковых аспектов культуры и от других когнитивных процессов, но лингвисты все чаще признают, что эти явления неразделимы. Например, в главе 1 мы увидим, что невозможно понять, как в некоторых культурах люди говорят и думают о времени, не поняв, как они жестикулируют на эту тему. В главе 6 мы узнаем, как на структуру языков влияет социальная среда, в которой они развиваются. Ввиду этой растущей интеграции воззрений на языковое поведение в книге я буду часто выходить за пределы строго лингвистического, поскольку, в общем-то, строго лингвистического не так много. Например, в главе 4 мы рассмотрим, как взаимодействие определенного образа жизни с определенной средой способствует формированию терминологии для обозначения цветов и запахов, которая, в свою очередь, может повлиять на восприятие людьми зрительных и обонятельных стимулов. Растущее признание единства языкового и внеязыкового мышления и поведения означает, что тем из нас, кто занимается языковым поведением, приходится знакомиться с другими дисциплинами. В собственных исследованиях я все больше опираюсь на наработки таких дисциплин, как когнитивная психология, анализ данных и респираторная медицина, и порой захожу в эти области. Среди тех, с кем я в настоящее время сотрудничаю, – биологи, химики, политологи и инженеры. В этом отношении я не уникален: все больше лингвистов обращаются к междисциплинарным методам и сотрудничеству, убеждаясь, что язык нельзя по-настоящему понять в изоляции. Более глубокое внимание к этим дисциплинам и сотрудничество с ними множества языковедов представляют собой еще одно сквозное свойство этой книги. Эту тенденцию хорошо иллюстрируют три примера междисциплинарности в моей собственной работе. Мое исследование о числительных опирается на эксперименты, а также на компьютерный анализ числительных в тысячах языков. В другой работе я сотрудничаю с медицинскими специалистами и химиками, чтобы разобраться, как люди при разговоре производят микроскопические аэрозольные частицы и как эти частицы могут переносить патогены воздушно-капельным путем. В качестве последнего примера некоторые из моих наблюдений предполагают, что крайняя засушливость среды влияет на эволюцию языков, так как неуловимо воздействует на употребление определенных звуков. Это исследование, которое вызывает споры и будет отчасти обсуждаться в главе 5, опирается на предыдущие экспериментальные данные по биомедицине. Данные примеры из моих собственных экспериментов просто иллюстрируют, насколько языкознание потенциально значимо для данных широкого спектра дисциплин и насколько они на него влияют. Таким образом, хотя идеи, изложенные в этой книге, прямо или косвенно имеют отношение к языку, большинство из них примечательно тем, что они связаны также с другими аспектами человеческого мышления и поведения. В этом смысле моя книга не лингвистическая. Это книга о том, как изучение множества языков меняет наше представление о том, как думают люди, когда они говорят, а в некоторых случаях – как они думают, когда не говорят.

Хотя в этой книге рассматриваются достижения целого ряда академических дисциплин, большинство обсуждаемых в ней работ тем не менее так или иначе основаны на исследованиях полевых лингвистов, которые за последние десятилетия задокументировали бесчисленные неродственные языки. Во многих случаях эти специалисты привлекают внимание к интересным когнитивным явлениям, включая внеязыковые, просто потому, что проводят много времени, живя среди самых разнообразных народов по всему миру. Чтобы изучать конкретный язык, часто приходится тратить много часов на то, чтобы слушать и записывать его. Возрастающий интерес лингвистов к изучению неродственных языков означает, что они проводят время с разными народами, которые – помимо того, что говорят на несхожих языках, – часто ведут иной образ жизни в разных условиях. Одним словом, все лингвистические данные последних нескольких десятилетий дают также более широкое осознание человеческого культурного и когнитивного разнообразия. Многие лингвисты возвращаются из экспедиций с описаниями того разнообразия, с которым имели дело во время полевой работы. Эти описания, порой бессистемные, часто служат тому, чтобы заманить других в далекие края исследовать с помощью лингвистов упомянутое поведенческое разнообразие. Так или иначе задокументированные лингвистические наблюдения в конечном итоге дают большой урожай результатов в области когнитивного и культурного разнообразия человечества, а не только языкового.

Эта книга сосредоточивает внимание на различных открытиях, которые прямо или косвенно дала полевая работа с представителями культур, не принадлежащих к WEIRD, но также обсуждаются некоторые исследования английского и других хорошо задокументированных языков. Более того, некоторые новейшие работы об английском опираются на изучение неродственных языков, что привело к новым открытиям в английском и других языках WEIRD-культур. В этой книге освещаются недавние ключевые открытия в разнообразных культурах, открытия, которые так или иначе связаны с ростом осознания того, что способы мышления и говорения более разнообразны, чем когда-то считалось. Я использую слово «недавние» в относительном смысле. Некоторые из обсуждаемых работ вышли несколько десятилетий назад, но вспомним, что люди изучают языки уже тысячелетия. А многие результаты наблюдений, о которых идет речь в книге, опубликованы только в последнее десятилетие. Как уже отмечалось, эта книга не претендует на всеобъемлющее перечисление ключевых открытий в области речи, что потребовало бы многих томов. Вместо этого я предлагаю обзор некоторых особенно интересных находок, которые свидетельствуют о более широких тенденциях в лингвистических исследованиях, с акцентом на темах, упомянутых выше. В главах 1, 2 и 3 мы рассмотрим, как открытия, связанные с речью, меняют наше понимание человеческого мышления, ассоциированного со временем, пространством и взаимоотношениями. В главах 4, 5 и 6 мы обратимся к работам, которые указывают на взаимосвязь речи, мышления и среды, в которой говорят на определенном языке. Наконец, в главах 7 и 8 мы рассмотрим открытия, меняющие наше понимание того, как мы мыслим, порождая слова и предложения.

Как ни парадоксально, языковые открытия, о которых пойдет речь, появились на фоне текущего упадка мирового разнообразия языков и культур. По некоторым оценкам, нынешнее столетие переживут лишь 600 языков в мире, то есть менее 10﹪. Медианное количество носителей языка – всего около 10 000, и в мире существуют сотни языков, на которых говорит не больше, а то и меньше, 100 носителей. Подобные цифры свидетельствуют о нынешнем вымирании языков, которое происходит, когда молодые носители языков немногочисленных народов переходят на главенствующие, более полезные экономически языки, например английский. Осознание этого процесса вымирания заставляет многих ученых исследовать исчезающие языки, пока они еще существуют. Многие из этих языков бесписьменные и не задокументированы, что делает их изучение неотложной задачей для полевых лингвистов. Массовое вымирание продолжается по большей части беспрепятственно, в силу набора социально-экономических факторов, на которые не способны повлиять усилия по сохранению языков, при всех благих намерениях. Таким образом, мы находимся на захватывающей стадии жизни нашего вида – эфемерном перекрестке, который большинство не замечает. Мы стоим на пересечении двух траекторий: роста признания когнитивного и языкового разнообразия среди человеческих популяций и неуклонного снижения того самого языкового разнообразия, которое привело к этому осознанию. К несчастью, неотвратимое исчезновение большинства языков, по всем данным, – единовременный отлив, который гораздо мощнее, чем любые усилия ему противостоять. Хотя труды полевых лингвистов, безусловно, не способны удержать на месте уходящую воду, они служат тому, чтобы добывать из этих вод невероятные образцы, показывать их другим и вместе восхищаться. В этой книге мы рассмотрим некоторые из этих образцов и покажем,