Мириады языков: Почему мы говорим и думаем по-разному - Калеб Эверетт
В начале XX в. лингвист по имени Бенджамин Уорф тоже проезжал через резервацию хопи. Бо́льшая часть его знаний о языке хопи была получена в Нью-Йорке от жившего там носителя этого языка. В ходе своих исследований Уорф пришел к некоторым радикальным выводам о том, как носители хопи описывают течение времени и, что более спорно, как мыслят о нем. Исследования Уорфа в конечном итоге привели его к гипотезе, что языки оказывают сильное воздействие на внеязыковое мышление их носителей. Не хочу возвращаться к этой гипотезе, а также ко множеству споров, которые она вызвала в прошедшие с тех пор десятилетия в таких областях, как лингвистика, антропология и философия. Но стоит вернуться как минимум к одному знаменитому утверждению Уорфа:
Я нахожу безосновательным допущение, что хопи, владеющий только языком хопи и культурными идеями своего общества, имеет те же самые понятия, которые часто считаются интуитивными, о времени и пространстве, что и мы, и которые обычно считаются универсальными. В частности, у него нет понятия или интуитивного представления о времени как о ровном текучем континууме, в котором все во вселенной происходит в одинаковом темпе, от будущего через настоящее к прошлому… После долгого и тщательного анализа выяснилось, что язык хопи не содержит слов, грамматических форм, конструкций или выражений, напрямую выражающих то, что мы называем временем, или прошлое, настоящее и будущее[13].
После работы Уорфа некоторые лингвисты задокументировали способы, которыми язык хопи в действительности позволяет своим носителям выразить время. Другие – например, психолог и лингвист Джон Люси из Чикагского университета – считают, что подобные опровержения бьют мимо цели и оглупляют позицию Уорфа насчет отражения времени в хопи[14]. Как бы то ни было, трудно утверждать, что хопи выражает категории прошедшего, настоящего и будущего так же последовательно, как язык типа английского. Влияют ли, и если да, то насколько, подобные кросс-лингвистические различия грамматики времен на общее восприятие людьми времени – это вопрос, который еще не решен. Ясно, однако, что языки – будь то английский, хопи, ягуа или каритиана – различаются в плане того, как они кодируют время, требуя от людей концептуально по-разному членить его в момент речи. И, как мы увидим в следующем разделе, безусловно, существуют данные, что другие языковые различия, связанные с кодированием времени, помимо грамматических времен, действительно порождают несходства в том, как люди мыслят о времени, даже когда они не говорят. Эти языковые различия связаны с различными метафорами времени, которые повторяются в некоторых, но не во всех языках.
Где находится время?
Хотя остается неясным, насколько различия грамматических времен отражают реальное восприятие людьми физического времени или влияют на него, очевидно, что носители разных языков думают о времени по-разному. Несмотря на то что люди могут переживать время примерно одинаково, разные популяции используют разные когнитивные стратегии, чтобы осмыслить течение времени, и эти стратегии обычно лингвистически кодифицируются и, таким образом, влияют на тех, кто осваивает язык впоследствии. Например, даже словосочетание «течение времени» (passing of time) – выражение, специфичное для английского, имеющее аналоги во многих, но, безусловно, не во всех языках, – кодирует определенный пространственный способ осмысления времени. «Течение времени» изображает время так, словно оно движется сквозь нас или мы движемся сквозь него, хотя ни одна из этих возможностей не реализуется в буквальном, физическом смысле. Мы не движемся сквозь время, а оно – сквозь нас. Наша стратегия изображения времени через пространственно-двигательные выражения типа «течение времени» в своей основе метафорична. Соответствующая метафора вовсе не является языковой универсалией. В каритиана, к примеру, не говорят о «течении» времени.
Порождают ли различные метафоры времени различия в том, как люди членят время, даже когда они не вербализуют подобные метафоры? Вокруг этого вопроса ведутся споры, но в настоящий момент наилучший ответ прост: да. Более сложный вопрос: имеют ли особое значение лингвистически и метафорически мотивированные различия в том, как люди разных культур концептуализируют время в повседневной жизни. В этом разделе я постараюсь дать вам представление о концептуальных различиях, проистекающих из лингвистических различий в метафорах времени. Что, однако, более важно, я буду стремиться подчеркивать тот простой и не столь спорный факт, что открытия, совершенные в таких местах, как Амазония, Новая Гвинея и Анды, существенно перестроили современные дискуссии когнитивистов о человеческом понимании времени.
Однако, прежде чем анализировать соответствующие лингвистические данные, пожалуйста, проведите простой эксперимент. Для него понадобятся три маленьких предмета, например три ручки (хотя вы также можете провести его с какими угодно воображаемыми объектами). Поместите одну из ручек на плоскую поверхность перед собой, скажем, на стол. Пусть эта ручка изображает «день», так как с этим понятием знакомы все человеческие культуры. Теперь возьмите другую ручку – это у нас будет «закат». Положите «закат» на ту же поверхность, что и «день», но так, чтобы он оказался в положении «позже», чем «день». Наконец, третья ручка будет изображать «ночь». Разместите эту ручку так, чтобы все три ручки, изображающие «день», «закат» и «ночь», находились в логической последовательности – от «раннего» к «позднему». Здесь нет правильной последовательности, но возможна последовательность, которая представляется наиболее естественной. Если вы подобны большинству носителей английского языка, эта естественная последовательность будет той, в которой «день» окажется слева от «заката», а «ночь» справа. Этот порядок изображает время так, будто оно движется слева направо. У этой пространственной проекции хода времени есть очевидная культурная и лингвистическая мотивация: направление, в котором читают носители английского. Когда вы читаете эти строки, будущие моменты чтения в любой данный момент существуют справа от точки фиксации вашего внимания, а прошлые моменты чтения – слева от нее. Направление чтения – один из многих связанных с языком факторов, влияющих на то, как мы думаем о течении времени. Читатели на языках, на которых пишут слева направо, обычно упорядочивают объекты, репрезентирующие моменты времени, тоже слева направо. Еще чаще они располагают время так, словно оно движется слева направо, на базовых символических изображениях хода времени, например на календарях и хронологических шкалах. Тот, кто читает на таких языках, как арабский и иврит, на которых пишут справа налево, в заданиях вроде того, что я вам дал, обычно использует противоположный порядок[15].
Исследования, проведенные одним лингвистом в отношении одного из австралийских языков, позволили выявить иной способ различения времени: в его центре не стоит сам человек, как в моделях движения времени слева направо или справа налево. Эти последние модели называются «эгоцентрическими», так как в их центре стоит человек, интерпретирующий пространственную ориентацию «движения» времени. Но моделям хода времени не обязательно быть эгоцентрическими; они могут быть также геоцентрическими – привязанными к какому-либо объекту природной среды. Алиса Габи, австралийская лингвистка, о которой идет речь, задокументировала геоцентрический способ описания времени, очевидный у носителей языка куук таайорре (Kuuk Thaayorre), аборигенного языка, на котором говорят на полуострове Кейп-Йорк в Северной Австралии. Вместе со своей коллегой Лерой Бородицкой, когнитивным психологом, чьи исследования открыли новые способы проверки влияния языка на мышление, Габи своими работами по куук таайорре помогла привлечь внимание к альтернативному способу мышления о течении времени. Как и во многих языках мира, в куук таайорре нет ряда слов и выражений для обозначения сегментов времени, которые могут многим из нас казаться естественными, например, «недели», «часы» и «минуты». В реальности многие языки не называют этих концептов, так как они представляют собой
