Чешская и словацкая драматургия первой половины XX века (1938—1945). Том второй - Иван Стодола

Надеялся — все будет в порядке: те двое подтвердят мои слова, и дело с концом. Я себя даже похвалил за смекалку. А про вас я не забыл. Прямо из тюрьмы пошел к вам на квартиру. Но меня встретили незнакомые люди, они даже не подозревали, что в их спальне год назад был кто-то убит. И я снова начал скитаться по белу свету, надо же было как-то существовать. Вас я часто вспоминал: живет, думаю, тихо-мирно, опять вышла замуж и постаралась забыть свое тяжелое прошлое, да, наверно, и меня.

Марта молча опускается на ступеньку лесенки, ведущей на площадку. Раздаются аплодисменты, все думают, что пьеса кончилась.

Н а ч а л ь н и к  т ю р ь м ы (встает). Вот теперь пьеса окончена. Благодарю вас за визит и терпение, с каким вы отнеслись к трудам и усердию питомцев моего заведения.

З р и т е л и  расходятся.

(Кивком головы подзывает надзирателя.) Позвоните в архив и попросите секретаря разыскать дело Мелихара. Пусть принесет в мой кабинет. (Благодарит уходящих за поздравления.)

Сцена пустеет.

С л е д о в а т е л ь. Наконец-то все прояснилось… А во время следствия мы никак не могли установить, каким образом на месте преступления оказались клочки газеты.

Н а ч а л ь н и к  т ю р ь м ы. Вот видите, господа, понадобились показания непосредственного участника событий. Ведь о газете знали только Будециус и убийца.

С л е д о в а т е л ь. Выходит, этот человек…

Н а ч а л ь н и к  т ю р ь м ы. Его зовут Мелихар. Вы ничего не хотите сказать, Мелихар?

М е л и х а р. Я все сказал. Знай я, что эта пани попала в переплет, я бы сразу же явился. Мне и в голову не приходило, что семьдесят вторая и есть та самая дамочка. Сперва мне показались знакомыми обои в комнате, ну а после, когда она сняла тюремный халат, надела красивое платье и стала такой же, как в тот вечер, — я узнал и ее. И подумал: самое милое дело рассказать обо всем таким же манером, как начала она, и представить все как было. По крайней мере вспомнил все до мелочей, ничего не забыл, ничего не выпустил.

С л е д о в а т е л ь. Стало быть — полное признание.

Н а ч а л ь н и к  т ю р ь м ы. Мы, пани Марта, сделаем все, чтобы справедливость, хоть и с опозданием, восторжествовала.

М а р т а. Оставьте меня, не будем говорить об этом.

С л е д о в а т е л ь. Я вас понимаю — вы взволнованы. Прошло восемнадцать лет.

М а р т а. Ничего вы не понимаете. Из-за чего он убил? Из-за денег. Только из-за денег своего приятеля. А я думала — ради меня, потому и молчала, потому и не сказала вам тогда: пошлите своих людей в кафе с терраской, он бывает там каждый вечер. Я не хотела отправить в тюрьму человека, который ради меня совершил убийство, и приняла его вину на себя.

С л е д о в а т е л ь (Мелихару). Мы и правда нашли бы вас в этом кафе?

М е л и х а р. Меня там знал каждый.

М а р т а. И это ужаснее всех долгих лет, которые я провела в тюрьме. Понять, что не кто-нибудь — ты сама несправедливо себя осудила. Просто так, всего лишь потому, что вообразила, будто кто-то из добрых чувств к тебе способен убить человека. Но оказывается — он сделал это не ради меня. Оказывается, я жертва самообмана.

Надзиратель подходит к начальнику тюрьмы.

Н а ч а л ь н и к  т ю р ь м ы. Господа, все необходимые бумаги у меня в кабинете, прошу еще раз внимательно ознакомиться с делом.

М е л и х а р. Позвольте, пан начальник, остаться здесь? Хотелось бы сказать семьдесят второй пару слов.

Г а в л о в а. Не отказывай ему, дядя. Я единственная женщина среди вас и понимаю, что происходит у нее в душе. Разреши и мне здесь побыть.

Н а ч а л ь н и к  т ю р ь м ы (надзирателю). Они пока останутся здесь. Прочие заключенные уже разведены по камерам?

Н а д з и р а т е л ь. Так точно, пан начальник. Я пригляжу за ними.

Н а ч а л ь н и к  т ю р ь м ы. Не нужно. Оставьте их одних.

Н а д з и р а т е л ь  уходит.

Г а в л о в а. Не найдется ли у тебя, дядюшка, сигары?

П р и с я ж н ы й. Позвольте вам предложить, барышня.

Н а ч а л ь н и к  т ю р ь м ы. Неужели ты куришь сигары, доченька?

Г а в л о в а. Я разорю вас на целых три. Спасибо. Всего хорошего.

Н а ч а л ь н и к  т ю р ь м ы, п р и с я ж н ы й, с л е д о в а т е л ь  и  н а д з и р а т е л ь  уходят. Мелихар медленно приближается к Марте. Теперь освещен только центр сцены, все остальное тонет во тьме.

(Подходит к Кольбену.) Не хотите ли закурить?

К о л ь б е н. Вы, кажется, приняли мои слова всерьез… О, сигара! Пожалуй, подымлю. Спички у вас есть? Вы, вероятно, коллега?

Г а в л о в а. Я режиссер.

К о л ь б е н. Женщина-режиссер — что-то новое. Впрочем, за эти годы…

Разговор затихает в темноте.

М е л и х а р (после паузы). Простите меня, милостивая пани.

М а р т а. Я заключенная номер семьдесят два.

М е л и х а р. Простите!

М а р т а. За что вас прощать? Во всем виновата я одна. Я внушила себе, что вы пошли на убийство только ради меня. Вообразила, будто вы исполнены сострадания ко мне. Я слышала слова, которых вы не произносили, ощущала прикосновение ваших губ, которые меня никогда не целовали. Мое воображение рисовало вас благороднейшим из людей, человеком, который пришел меня спасти, потому что полюбил меня. Да, да, и доказал свою бескорыстную любовь… За этот вымысел я поплатилась молодостью, жизнью… А он убил только ради денег, его арестовали из-за какой-то глупейшей стычки с полицейскими. Я же на двадцать лет угодила за решетку. Следователь прав. Я отстаивала некую фикцию: я, вы, вся эта история — все фикция. Все нереально.

М е л и х а р. Если бы я знал, я бы пришел.

М а р т а. Знаю, Мелихар, я вам верю… Хотя с какой стати вам было приходить? Видите, опять я начинаю фантазировать — лучше об этом не говорить.

М е л и х а р. Я бы пришел. Не умею я находить слова, но поверьте мне — я не из-за денег. Совсем не из-за денег. Не могу вам этого объяснить, на разговоры я не мастак. (Оглядывается по сторонам, словно ища помощи.)

К о л ь б е н (выступая с Гавловой из темноты). Позвольте вам немного помочь, Мелихар. Мы слышали ваш разговор.

Г а в л о в а. Вы действительно не умеете облекать в слова свои чувства и мысли. Например, на сцене вы упомянули, как проучили своего шефа за то, что он истязал лошадь. А сказали вы ему тогда, что думаете о нем и каково вам смотреть на несчастное животное?

М е л и х а р. Нет. Я объяснил это кулаком.

Г а в л о в а. Да и перед поручиком вы не сумели раскрыть свою душу. А за что вы здесь сейчас?

М е л и х а р. На стройке была забастовка. Господа нашли штрейкбрехеров, мало ли на улице голодных… Ну как тут останешься в стороне?

Г а в л о в а. И жарко было?

М е л и х а р. Насажал фонарей, пересчитал кое-кому зубы, плюс две разбитые головы. Ну и сам отлежал шесть недель в больнице со сломанной рукой и челюстью. Ломом огрели. Специально для нашего брата припасли.

Г а в л о в а. Но на суде вы опять-таки не сумели рассказать, почему люди бастуют, почему вы на их стороне?

М е л и х а р.