Чешская и словацкая драматургия первой половины XX века (1918—1945). Том первый - Иржи Маген
Я — глас, который возвестил свое.
Пойду туда, где все еще пустыня,
И глухомань, и толпы диких скал,
И там останусь до тех пор, покамест
Шершаво-хмурый кряж вблизи Хеврона
Навеки не сомкнется надо мной.
(Уходит.)
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Двор замка Макор. В укромном месте каменная скамья, над нею зарешеченное окошко. Под дворцовым порталом спуск в подземелье и потайной ход. М е н а х е н.
О б а д ь я выбегает из внутренних покоев.
М е н а х е н. Что, уже, Обадья?
О б а д ь я. Еще минутку-другую. Ее величество царица тоже пожелала принять участие в охоте, поэтому вышла небольшая задержка… Она прямо-таки новоявленная воительница Дебора{80} или Юдифь{81}! Мне это по сердцу… А ты не в духе, Менахен. Что с тобой? Или плохо спал? Но, помилуй, что еще остается делать в этой сумрачной берлоге, как не спать?
М е н а х е н. Спал, как спалось… Все это уже давно меня мучит, гнетет. Тяжко на душе, но кому какое до этого дело?
О б а д ь я. Да я и не собираюсь лезть тебе в душу, боже сохрани, досточтимый начальник, соперник наших придворных мудрецов. Замечу только, что царь в своем государстве повсюду дома. О, когда-то я слышал это собственными ушами! Хе-хе-хе…
М е н а х е н. Чтобы чувствовать себя повсюду дома — для этого надобно завоевать сердце народа! И прежде всего снискать любовь простого люда, ибо он несет на своих плечах тяжкое бремя, ибо он — основа всех основ, опора власти и славы мирской. Нужно уметь склониться над ним, посочувствовать ему в его страданиях. У нас же дело обстоит иначе. Царь в мнимой своей недосягаемости благоденствует на некоем воображаемом Олимпе и, упиваясь праздностью, отплясывает, топочет. А когда наперекор этому бешеному топоту из недр Олимпа доносятся рыдания и страдальческие вопли, венценосец начинает метать громы и молнии, точно обезумевший от ярости Юпитер!..
О б а д ь я. Эдак ты, чего доброго, бунтовщиков станешь превозносить до небес! Может, прикажешь наградить этих смутьянов, отметить, возвысить злодеев? Наказать их следует, Менахен, покарать! Чтоб другим неповадно было. Так поступил бы любой разумный правитель, это на пользу и царю и самому народу…
М е н а х е н. Враки! Напротив, гораздо больше пользы принесло бы милосердие.
О б а д ь я. Никогда! О милосердии не может быть и речи, Менахен… Безжалостно покарать виновных, уничтожить, и в первую очередь устранить источник всех зол, источник недовольства!.. Ты отлично знаешь, о ком я говорю. Надеюсь, на сей раз Иоанн не ускользнет от погони. Его схватят, доставят в крепость, и все успокоится.
М е н а х е н. Бессердечный ты человек! Самый ярый из фарисеев…
О б а д ь я. Но разве сам ты не нанес жестокого оскорбления царю и в особенности ей, царице? Разве не слыхал ты чудовищного обвинения, предъявленного иерусалимцами в Декаполисе{82}? Отчего ты не заткнул им рот, когда они клеветали на Ирода и поносили его?.. Но не будем горячиться, Менахен! Не знаешь ли, чем кончился вчерашний совет? Меня это очень занимает.
М е н а х е н. Скоро узнаешь об этом из уст самого сведущего. Не волнуйся, тебе, толстосуму казначею, тоже будет чем поживиться…
О б а д ь я. Не сердись, приятель, не сердись… (Уходит.)
М е н а х е н. Сумасбродный упрямец! Не видит дальше своего носа… Ох, это змеиное гнездовье!.. (Уходит.)
Входят И р о д, И р о д и а д а, С а л о м е я, ц а р е д в о р ц ы и п р и с л у ж н и ц ы.
И р о д.
Освободясь от бремени забот,
Мы распрямимся, наподобье древа,
Выпрастывающегося весной
Из-под сугробов снега на Аэрмоне.
Напружится и зазвенит! Вот только
Расправим плечи, обретем размах,
Натянем тетиву и спустим, тенькнув, —
И прямо к цели полетит стрела
Надежд и замыслов… Так на охоту!
П е р и т. Дозволь, сиятельный царь! Нужно еще дать распоряжения галилейским гонцам… Им пора отправляться, время не терпит…
И р о д. Ах да!.. Это бремя надобно не только сбросить с плеч, но и отшвырнуть его ногой, когда оно падет, столкнуть в пропасть!.. Наше решение мы обдумывали даже ночью, то и дело пробуждаясь ото сна, обдумывали, но не изменили ни на йоту… Каково же оно? Огласи, прилежный письмоводитель! Изложи! Но только кратко, самую суть…
П е р и т (читает). «Полномочному военачальнику Ахисару повелеваем: бунт, в каком бы месте Галилеи он ни вспыхнул, беспощадно подавить, опираясь на помощь римских гарнизонов. Под началом Севера{83} в нашем стольном городе, в Сефорисе…»
И р о д. И прочая и прочая!..
И р о д и а д а. Беглых бунтовщиков преследовать и за кордоном!..
И р о д. Разумеется. Записано ли это?
П е р и т. Да, мой повелитель. Кроме того, об этом же будет сказано в особом послании Вителлию.
И р о д. Превосходно. Читай дальше, да побыстрее, любезный Перит!
П е р и т. «Второе. Схваченных бунтовщиков по причине тяжких злодеяний строго наказать, особливо тех, кто напал на наш дворец Тивериадский и причинил ему ущерб, замыслив в него проникнуть и подвергнуть разграблению. И поелику покусились они на камень недвижный — побить их всех камнями…»
И р о д и а д а. На торжище перед дворцом. Камнями из его стен…
П е р и т. Так и записано, милостивая царица. «А тех, кто сжег и разграбил усадьбу царицы в Сефорисе, распять на пепелище друг подле друга, а буде огонь еще не утих — на нем их и сжечь…»
И р о д и а д а. Предварительно подвергнув пыткам, Перит…
М е н а х е н. О, карай милосерднее, любезный царь мой! Дай хотя бы в последнюю минуту проникнуть моему воплю в тайники сердца твоего! Смилуйся, на коленях тебя молю… Ты только подумай…
И р о д и а д а. Сие невозможно!
И р о д. Сие невозможно, сердобольный Менахен…
П е р и т. «А тех, что в Сарепте разорили виноградники царские, — повесить на тамошних шелковицах. Тех, кто спустил воду из царских прудов, — до конца их дней не выпускать из темницы. Тех, что корабли царские потопили в нашем море, — там же и утопить самих. Тех, кто в краю, находящемся за этим морем…»
И р о д. Все записано, как решено! Слово в слово.
И р о д и а д а. А сказано ли о возмещении убытков?
П е р и т. По вашему велению. «Всех, в том числе и наследников, заставить возместить причиненные убытки».
И р о д и а д а. В семикратном размере!
И р о д. Благо «семь» — наше священное число. Читай дальше…
П е р и т. «Третье. Набирать войско не только за мзду, но и принудительно…»
И р о д. Определена ли численность войска? Чем больше, тем лучше! Войско — это самые надежные доспехи, самая крепкая крепость. Живем мы в трудные, неспокойные времена. Что там еще, велеречивый наш письмоводитель?
П е р и т. Упорядочение податей, великий царь.
И р о д. Храброе войско и полная казна, кровь и пот народные вместе… вот почва, на которой царский вертоград поднимется не по дням, а по часам. Будь же краток!
П е р и т. «Повелеваем прежние подати увеличить и ввести новые. Повысить пошлину за проезд и провоз.
