Чешская и словацкая драматургия первой половины XX века (1918—1945). Том первый - Иржи Маген
И р о д. То, чему нанесло урон сумасбродство подданных, поневоле приходится исправлять царскому благоразумию. Так уж ведется на белом свете, увы!.. Царь есть царь, его голова полна блестящих мыслей и замыслов, его сердце жаждет осчастливить других и самому чувствовать себя поэтому счастливым. Ведь так и должно быть, премудрая Иродиада? Стало быть, Перит, с этим покончено? Все правильно. Не будем же терять времени понапрасну.
Так на охоту! Видишь, дорогая
Супруга, — аваримские леса{84}
Опушкой окоема протянулись.
От них отходят клином два мыска,
Как будто две внушительные ветви.
И все еще заполнен этот клин
Тенями — повседневная одежка,
Которую, должно быть в нашу честь,
Леса снимают, облачаясь в роскошь.
Двукрылье это Фасгою{85} зовут,
И там сегодня зазвучит охота,
Неслыханною музыкою гон
Взыграет по окрестностям… А правда ль,
Начальник крепости, что вепрь туда
Полакомиться желудем заходит
И землю роет рылом?..
К а с т е л я н.
Да, мой царь.
И р о д.
Вообрази, премудрая подруга
(Воображенье — это чародей,
Ему пространство, время — не помеха,
Куда угодно нас перенесет), —
Вообрази, что это густогривый
Лес в Калидоне, где кабан шалит
И вспарывает страшными клыками
Жизнь на земле, принадлежащей нам!
Где б ни пришел с ней в соприкосновенье, —
Опустошая нивы, губит хлеб
В зародыше… И мы, затеяв нынче
Охоту, этот знатный гон, хотим
Настигнуть чудище. О, я желал бы
При сем быть Мелеагром{86}, ну а ты,
Царица, будешь истою Атлантой.
Метнешь копье и ранишь кабана,
Стрелу пошлешь в зрачок его горящий,
Когда кабан из чащи напролом
Помчится. Ну а я… я… если счастье
Мне улыбнется, — чудище добью.
В путь, господа! Вы нынче все, наверно,
Суть витязи охоты. Пусть же все
Сопутствуют нам, кроме тех, конечно,
Кого удерживают в сих стенах
Обязанности. Женщин приглашаем.
О женщины, жемчужины!.. А где
Загонщики? Где гончие собаки?
Оруженосцы?
К а с т е л я н.
Все уже внизу,
Готовые по твоему приказу
Отправиться в поход.
И р о д.
Носилки, эй!
Носилки пурпурные для царицы!..
Да где ж они, носильщики рабы?..
Ах, боже мой, какая нерадивость!
И р о д и а д а.
Не нужно, дорогой супруг, носилок.
Пусть лучше оседлают мне коня,
Взнуздают вихрь!..
И р о д.
Да ты же — Ипполита{87},
Ты — гордость амазонок! Я — Тезей{88}…
Нет, мы сегодня калидонцы… Может,
И у прекрасной Саломеи есть
Какие-либо пожеланья? Верно,
Хотела б ты на крыльях полететь.
Но на каких, скажи?! На мотыльковых?
Сейчас навряд ли сыщешь мотыльков.
На птичьих уж тогда… На крыльях чайки?
Или на соколиных? Те быстрей…
Ты — дочь богини красоты, и крылья
Тебе даны с рожденья. Кыш, Эрот!..
С а л о м е я.
Я не поеду.
И р о д.
Как? Но отчего же?
С а л о м е я.
Не хочется.
И р о д.
Отказ слетает с уст
С такою легкостью!.. Да ты крылата
Крылатостью строптивой стрекозы!
Не хочется? Возможно… Обладаешь
Ты собственною волею уже,
И, стало быть, не все тебе по вкусу.
Но рассуди: еще ты молода,
И для того, чтоб что-то значить, воля
Твоя должна сомкнуться с волей тех,
Кто старше и сильнее. Плющ недаром
Вкруг дуба вьется, связывая с ним
Свое благополучье, процветанье
И доверху карабкаясь, — не то
Он будет стлаться и его растопчут.
Хотя он и нахлебник — не беда!
Зато здоровьем пышет, процветает
И лоснится улыбчивостью щек.
И льнет его листва к листве дубовой,
Как к близнецу близнец… Бери пример!
На древо нашей воли, что доныне
И зелено и крепко, ты навей
Свою лозу, непрочную покуда,
И венчиками расцвети для нас!
Гранатовыми чашечками — ну же!
С а л о м е я.
Нет, не поеду.
И р о д и а д а.
Вижу, ты опять
Капризничаешь, гадкая девчонка,
Ослиное упрямство, прихоть, блажь!..
Вон сколько глаз таращится, и в них
Читаю порицанье. Разве можно
Вести себя, как ты?!
С а л о м е я.
Царица, мать,
Сама ты говорила, что мой возраст —
А мне уже пятнадцать полных лет! —
Предполагает большую серьезность,
Решительность и постоянство… Я
Все это обрела уже и знаю,
Ты мне простишь, что на своем стою,
Отказываясь ехать…
И р о д и а д а.
Отговорки!
Поедем, торопись и знай, что мать
И почитать и слушаться пристало!
С а л о м е я.
О боже!..
И р о д.
Ну а если царь велит?
Так как же?
С а л о м е я.
Не хочу.
И р о д и а д а.
Ну и сиди!
Упрямица, строптивица!.. Ступай-ка
В каморке самой дальней потомись
И в наказанье поскучай! Мелита,
Семпрония и Абда, вам стеречь
Мы поручаем узницу!
С а л о м е я с н е с к о л ь к и м и н а п е р с н и ц а м и удаляется во внутренние покои.
И р о д.
Досадно,
Весьма досадно…
И р о д и а д а.
Злюка!.. Ну, так в путь!
И р о д.
Ее норовистость и та прелестна!
Цветок, что гневно выставил шипы
И полностью раскрылся воплощеньем
Редчайшей, совершенной красоты…
Итак, мы выступаем. Гон! Охота!..
В с е уходят.
С а л о м е я в сопровождении н а п е р с н и ц выходит из внутренних покоев.
С а л о м е я.
