Чешская и словацкая драматургия первой половины XX века (1938—1945). Том второй - Иван Стодола
Р о з а л и я. Аристид, думай о своих кровяных тельцах!
К о р о л ь. Бесполезно. Они все равно распадаются. Это серьезная болезнь.
Р о з а л и я. Да что мы зря тратим время на разговоры! Петер, ступай обручаться! Аристид, ступай играть в преферанс! В доме ни кроны. Представьте себе, в доме генерального директора Короля не осталось ни кроны!
К о р о л ь. Джентльмен не станет играть ради денег.
Р о з а л и я. Вздор. Пустая отговорка для тех, кто играет только ради денег.
К о р о л ь. Но…
Р о з а л и я. Хватит! Стоит тебе раскрыть рот — уши вянут. Иди уж!
Уходят.
Некоторое время сцена пуста, затем двери, ведущие на винтовую лестницу, отворяются. На пороге — Б а р н а б а ш со свечами, за ним — м а р к и з а С и л ь в и я, а далее — г р а ф Р и х а р д и г р а ф А л ь ф р е д. Барнабаш таращит глаза на горящую люстру.
Г р а ф Р и х а р д.
Проигрываешь ты, мой милый Альфред.
Мир все таков же.
(Показывает на оставленную в кресле шляпу.)
Люди носят шляпы
такие же, как в наши времена.
Г р а ф А л ь ф р е д.
Напротив. Если мода неизменна,
то, значит, в корне мир переменился.
Ведь в чем прогресс был раньше? В новой моде.
Кто диктовал ее? Портные и модистки.
Но хоть фасоны шляп менялись часто,
под шляпами все оставалось прежним —
и лысины и головы пустые.
М а р к и з а С и л ь в и я.
Возможно, люди все же поумнели
и властвует над ними не портной,
а умудренный опытом философ.
Г р а ф А л ь ф р е д.
Настолько человек не поумнеет,
чтоб распознать, что сам-то он — дурак.
Г р а ф Р и х а р д.
И мудрость — лишь начальная ступень
какой-то новой глупости, мой сын.
Входит А д е л а, ее лицо скрыто маской, подойдя к Рихарду, тянет его за ухо.
А д е л а. Зачем же так учено, дружочек?
Г р а ф Р и х а р д (вытаращив глаза). Мадам?
А д е л а (смеется). Мсье?
Г р а ф Р и х а р д (холодно). Мадам!
А д е л а (все тем же тоном). Мсье? Я тебе нравлюсь? (Берет его под руку.) Люблю старичков. Люблю белые волосы. (Шепотом.) Можешь меня поцеловать.
Г р а ф Р и х а р д. Мадам?!
Г р а ф А л ь ф р е д.
Минуточку, прелестнейшая маска.
Отец мой, ослепленный красотой,
которой нету равной в королевстве,
уже не в силах слова произнесть.
Но сказано: когда ослаб отец
и шпагу удержать в руке не может —
взамен отца на бой выходит сын.
Ведь и любовь подобна поединку!
Я сам готов сразиться с красотой.
Ему — свободу дайте! Я — ваш раб.
А д е л а (меряет его взглядом). Не хочу. Эти старички такие симпатичные и так красиво говорят о любви. Впрочем, больно она мне нужна. А вы, молодые, говорить о любви не умеете, вам бы поскорее приступить к делу.
Г р а ф А л ь ф р е д.
Как вы несправедливы! Если мы
о наших чувствах говорим нечасто,
то потому лишь, что…
А д е л а (иронически). …слишком ленивы.
Входит П е т е р, с ним одетый шутом п о э т, который в стельку пьян.
П е т е р. Адела, твой Мартин — мерзкий тип… Я хотел перехватить у него взаймы… С кем ты тут?..
А д е л а. С кем? Не знаю. Я зашла сюда за папашиной шляпой и увидела премилого старикашку…
Г р а ф Р и х а р д. Мадам?!
А д е л а. …который стесняется…
Г р а ф Р и х а р д. Ма-дам!!!!
А д е л а. …и не хочет меня поцеловать…
Г р а ф Р и х а р д. Ма-дам!!!!
А д е л а. …и даже не представился!
Г р а ф Р и х а р д. Мадам!!!!
Г р а ф А л ь ф р е д.
Позвольте же я вам его представлю!
Граф Рихард из Амелии Святой,
посланник папы, королевский канцлер,
владелец Леванты и Деветсила…
А д е л а. Похоже, вы не лишены чувства юмора.
Г р а ф Р и х а р д (уязвлен в самое сердце). Мадам!!!!
А д е л а. А кто вон та дама? Тоже какая-нибудь графиня?
Г р а ф А л ь ф р е д.
Маркиза Сильвия. Пурпурный Оклимон —
ее владенье…
А д е л а. Восхитительно! Я счастлива, ваше высочество, что имею честь принять вас в сем скромном доме. (Низко кланяется.)
П е т е р. Маркиза, разрешите…
М а р к и з а С и л ь в и я. Мсье!!
П е т е р. В чем дело?
М а р к и з а С и л ь в и я. Мсье!!
П е т е р. Ну, чего вам?
М а р к и з а С и л ь в и я. Ваше имя, сударь!
П е т е р. Король. (Подает ей руку.)
М а р к и з а С и л ь в и я, г р а ф Р и х а р д и г р а ф А л ь ф р е д (вместе). Король!!
П о э т. Ха, король!
Все трое склоняются в глубоком придворном поклоне. Сзади, не выпуская из рук свечей, низко кланяется Барнабаш.
Г р а ф Р и х а р д.
Ваше величество, увы, я стар и дряхл,
но род мой доблестный еще древнее,
и он велит мне жить для короля.
Рука моя слаба, но держит шпагу,
и все, чем я владею, — ваше.
П е т е р. А чем вы владеете?
А д е л а (иронически). Ах, ваше величество!
Г р а ф А л ь ф р е д.
Ваше величество, я знаю, что дворянство
вас окружает преданной любовью.
Прошу нескромно, но от всей души:
позвольте вам служить, вас защищать
и умереть во имя вашей славы.
П е т е р. Что ж, если вам так нравится — пожалуйста! (Сильвии.) Маркиза, не хотите ли чего-нибудь выпить? У меня пересохло в горле, как у старого матроса.
Маркиза Сильвия кланяется.
Г р а ф Р и х а р д.
Король желает жажду утолить!
П о э т. Мы предпочитаем ром!
Г р а ф А л ь ф р е д.
Ваше величество позволит…
П е т е р. Наше величество отправляется в бар, господа дворяне. Пропустим по коктейлю, маркиза?
М а р к и з а С и л ь в и я.
Ваше величество… я вас не поняла…
П е т е р. Ну, выпьем по коктейлю или еще чего?
М а р к и з а С и л ь в и я.
Ах, мой король, вы только прикажите,
а я должна во всем вам угождать.
П е т е р. Факт?
М а р к и з а С и л ь в и я.
Что вы изволили сказать?
П е т е р. Факт — спрашиваю?
М а р к и з а С и л ь в и я. Д-д-да!
П е т е р. Браво! Мое почтенье, господа дворяне! (Направляется к выходу.)
Граф Рихард и граф Альфред застывают в глубоком придворном поклоне.
Б а р н а б а ш (отставив свечи, раздвигает перед Петером портьеру). П-п-п-п-р-р-р-о-о-о…
П е т е р (задерживаясь в дверях). Интересно, что вы хотите сказать? Мы можем пока присесть.
