Чешская и словацкая драматургия первой половины XX века (1918—1945). Том первый - Иржи Маген

Г е р ж м а н. Никто в том не сомневается.

В а р н а (Странскому). Предупреждаю вас, сударь. Мой сон слишком ужасен, чтобы его разыгрывать на театре. А если нельзя избежать его постановки на сцене, пусть играют профессиональные артисты. Только не мы! Пойдемте со мной. Уйдем отсюда! (Берет фуражку.)

П р о к о п. Куда вы хотите идти?

В а р н а (собираясь уходить, смотрит на часы). Пора. Мы опаздываем.

П р о к о п. На службу? В таком состоянии?

В а р н а. Я знаю, что должен находиться там. Это неизбежно.

Г е р ж м а н. Доктор извинился бы за вас.

В а р н а. Не беспокойтесь. Я буду сидеть в канцелярии и вместе с тем находиться здесь, у вас, в соседней комнате. Как во сне. Там и здесь одновременно. Я уж знаю.

П р о к о п. Ваше состояние серьезнее, чем вам кажется.

В а р н а (лихорадочно). Еще не поздно! Клянусь вам! Запретите это играть!

П р о к о п (уводит его). Пойдемте, пойдемте.

В а р н а (идет с Прокопом, но в дверях останавливается и кричит). Мой сон слишком ужасен, чтобы его играть на сцене. Но мы не актеры. Это будет не театральное представление. Запретите это играть! Случится несчастье!

З а н а в е с  падает.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Другая комната в квартире Гержмана; посредине стол и несколько кресел. Слева задернутая портьера. Г е р ж м а н  сидит за столом. П а в е л  С т р а н с к и й осматривается.

П а в е л (садится за стол). Объясните мне, что тут произошло.

Г е р ж м а н. Он пугал нас всех тем, что это правда. Поверьте, его душевное состояние в последнее время тревожит меня. Все эти призраки, связанные с его службой. Представьте, о скольких трагедиях туда ежедневно сообщают: несчастные случаи на улице, неожиданная смерть, самоубийства. Его канцелярия — центр несчастий.

П а в е л. Думаю, он человек незаурядный.

Г е р ж м а н. Но его нервозность в последнее время несколько неприятна. Все, с чем он ежедневно сталкивается на службе, находит отражение в его весьма причудливых снах, он же убежден, что, наоборот, — его сны оживают наяву. Сон и явь столь тесно сливаются в его сознании, что из их переплетения вырастает некая новая, абстрактная действительность, которую, впрочем, не назовешь ни полностью абстрактной, ни достаточно реальной. Таким образом, он теряет способность отличить воображаемое от действительного, а его расстроенная фантазия все время рождает драматические комбинации, и он подозревает жизнь в преднамеренной театральности.

П а в е л. Что за мысль! Он думал, тут разыгрывается пьеса.

Г е р ж м а н. Жизнь для него превращается в театральную иллюзию — вот он и ищет театральные замыслы там, где жизнь просто-напросто идет своим чередом.

П а в е л. Признаюсь, я чувствовал бы себя в его присутствии неспокойно. Он в самом деле ушел?

Г е р ж м а н. Вы сомневаетесь? Думаю, он уже в канцелярии.

П а в е л. Могли бы вы в том убедиться?

Г е р ж м а н (встает и идет в соседнюю комнату). Я могу туда позвонить. Если это для вас важно. (Уходит.)

Павел снова беспокойно осматривается, потом раздвигает портьеру. Возвращается  Г е р ж м а н. Павел задвигает портьеру.

(Снова садится.) Неосмотрительно, что он не пошел домой и не лег. Доктору не удалось его заставить. К счастью, он рядом с ним. У обоих сегодня ночное дежурство.

П а в е л. Но что, собственно, он имел в виду? Здесь — театр! А кто бы в нем играл? Разве мы театральные герои? Или театральные персонажи?

Г е р ж м а н. Да и драма, в которой нам надлежало бы играть, не написана.

П а в е л. Но послушайте: если бы мы действительно находились на сцене…

Г е р ж м а н. Здесь? Да вы что!

П а в е л. Понимаю, что это не так. Но все же: если б мы были на сцене. Ну, если б мы тут встретились не просто так, а по замыслу пьесы…

Г е р ж м а н. Уж не в качестве ли театральных героев?

П а в е л. В выдуманных ролях сочиненной пьесы.

Г е р ж м а н. Если б мы умели это делать.

П а в е л (смеется). Сколько невероятных предположений! Но представим себе, что это так. Вам не кажется, что лучше бы обойтись без комиссара?

Г е р ж м а н. Как вы себе это мыслите? Даже если бы он был втянут в эту драму? Скажем, в качестве комиссара полиции. В роли комиссара полиции.

П а в е л. Все-таки я бы его исключил.

Г е р ж м а н. И как бы вы восполнили его роль?

П а в е л. Просто выбрал бы для этого какого-нибудь другого артиста.

Г е р ж м а н. Вы хотите сказать — другого комиссара полиции?

П а в е л. Безусловно!

Г е р ж м а н. Выходит, наш комиссар не вызывает у вас большого доверия?

П а в е л. Просто он мне не нравится. А для драматического произведения он вообще бы не годился. Особенно если б его играли мы.

Г е р ж м а н (смеется). Ну, вообразим, что это так.

П а в е л. Ваш комиссар на сцене вообще невозможен.

Г е р ж м а н. Кажется, я понимаю: вы хотите сказать, что человек, воспринимающий жизнь как театр, не может играть в спектакле.

П а в е л. Разумеется. Ведь спектакль с виду не похож на спектакль. Это смерть для него, все бы кончилось, не успев начаться.

Г е р ж м а н. Зрителя обманывают. Желая вызвать ощущение реальности, делают вид, будто это не спектакль.

П а в е л. А теперь представьте своего полицейского комиссара с его навязчивой идеей театрализации жизни. Да он бы разрушал театральную иллюзию. Какая уж после этого может быть реальность?

Г е р ж м а н. Думаете, он попытался бы затормозить, запутать и нарушить естественный ход событий?

П а в е л. Еще того хуже. Он объяснял бы это с театральной точки зрения. Отвлекал бы героев от реальности и втягивал в теоретический анализ.

Г е р ж м а н. Но если бы замысел театральной пьесы, в которой он играл, заключался именно в том, чтобы проанализировать драматическую композицию, наглядно разобрать на глазах у зрителей театральное произведение, а наш комиссар со своей неизменной манерой театрализовать жизнь был бы связан с развитием реальных событий именно в силу своей разрушающей роли?

П а в е л. Обождите. Тут я уже почти не понимаю. Ведь игралась бы действительность.

Г е р ж м а н. А он, такой, как есть, со своим стремлением театрализовать, являлся бы реальным героем этой действительности.

П а в е л. Но в таком случае это, вероятно, кончилось бы столкновением, конфликтом…

Г е р ж м а н. Между ним и остальными героями. Бесспорно.

П а в е л (встает и стискивает голову руками). Знаете, я рад, что я не на сцене.

Г е р ж м а н. Уверяю вас, так оно и есть.

П а в е л (ходит взад и вперед). Что я просто нахожусь здесь, в вашей комнате.

Г е р ж м а н. Я забыл сказать: недавно заходил ваш друг Донат.

П а в е л (удивлен). Вы что, его приглашали?

Г е р ж м а н. Да я вообще его не знаю.

П а в е л. Тогда что ему тут было нужно?

Г е р ж м а н. Он искал вас.

П а в е л. С ним я тоже не хотел бы встречаться.

Г е р ж м а н (смеется). Вероятно, вы и его исключили бы из числа участников, если бы мы и в самом деле находились на сцене и играли пьесу?

П а в е л (взволнованно). О чем вы?

Г е р ж м а н (смеется). Можете мне поверить. Мы не