Чешская и словацкая драматургия первой половины XX века (1938—1945). Том второй - Иван Стодола

М а т ь. Пошел к Адаму.

С о с е д к а. К Адаму? Ведь он ухаживает за Каткой Томковой. Каждый вечер там бывает. Парни злословят, что она ему досталась от брата.

Мать на минуту замирает, но потом берет себя в руки.

Ката — милая девушка. Красивая, работящая. Про нее не скажешь, что «руки в боки, глаза в потолоки». И у тебя с ней забот поубавится. Отдохнешь, как молодые будут вместе.

Мать идет к плите и заглядывает в кастрюлю.

Но ты меня не слушаешь, Анна. Что с тобой? Разогреваешь суп, но ведь вы уже поужинали. Подмела, скатерть положила на стол. У тебя сейчас как в воскресенье. Кого ты ждешь, Анна?

ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ

Т е  ж е  и  Я н о.

Я н о (входя). Мишо Адамчик говорит, что Палё вернулся.

Мать вскрикивает.

С о с е д к а (тихо). Анна, ты знала это… Ты знала, что он придет! (Пятится и затем быстро исчезает за дверью.)

ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ

М а т ь, Я н о.

М а т ь. Где он?

Я н о. Откуда я знаю? С Адамчиком они вместе шли с поезда. А поезд свистел, когда мы еще стояли за получкой.

М а т ь. Пойди найди его.

Я н о. Я? И сам придет.

М а т ь. Если не придет, так из-за тебя.

Я н о. Как так?

М а т ь. Неуживчивый ты. Из-за тебя он ушел. Тесен был для вас этот дом.

Я н о. Я дал ему деньги на дорогу.

М а т ь. Но ты получил за него отцовскую часть дома. Ты ничего не дал ему просто так. Ты еще заработал на брате.

Я н о. Заработал!.. Я ему помог…

М а т ь. Уйти.

Я н о. Не могу сказать, что я его выгонял.

М а т ь. Но ты ни словом не задерживал его. Он только и слышал от тебя, как ему там будет хорошо и как плохо ему дома.

Я н о. Да ведь он ушел с радостью.

М а т ь. По-другому он и не мог. Ему не было места в родительском доме.

Я н о. А, бабские разговоры! Он ушел потому, что хотел уйти. Он — молодой и хотел посмотреть мир.

М а т ь. Я помню, как он уходил. Слезы стояли у него в глазах. А со мной прощался так, словно мы уже никогда не должны были увидеться. Ты проводил его до города и, вернувшись, уже не пошел на работу. Весь день сидел ты за столом и улыбался. Я знала, о чем ты думаешь.

Я н о. Вы и мысли умеете читать?

М а т ь. Никогда в жизни не испытывал ты такой радости.

Я н о. Он не пожалел, что ушел. Ему было там хорошо. Кто знает, сколько денег он накопил, и коль вернулся, так богатым.

М а т ь. Богатым! Ты выгнал его в нищету.

Я н о. Он ни разу не написал, что ему там плохо. Где его последнее письмо? (Выдвигает ящик.) Ага, здесь! Прямо сверху!

М а т ь. Можешь не читать! Я знаю, что в нем.

Я н о. Так чего же вы болтаете? Он пишет, что у него хороший заработок, что половину денег он может откладывать.

М а т ь. Однажды он привиделся мне грязным и оборванным. Я едва узнала его лицо. В руке он держал кирку и ползал на коленях.

Я н о. Ерунда!

М а т ь. Да, ерунда. Пришел бы он домой, если б ему там было лучше. Стал бы он унижаться перед тобой, чтобы ты пустил его в дом, где его ожидает ад. Неужели ты не понимаешь, он возвращается потому, что там ему было хуже, чем в аду?

Я н о. Прекрасно! Стало быть. Палё возвращается без гроша. Оттуда, откуда люди привозили состояние. Но все равно здесь он будет маленьким хозяином.

М а т ь. Пока я жива, он будет в этом доме таким же хозяином, как и ты.

Я н о. Да что там! Еще большим, чем я! Говорите уж, что думаете. Вы с ним будете против меня. Двое против одного, покуда не загрызете меня. Я это прекрасно вижу.

М а т ь. Не греши.

Я н о. Какой же это грех, если я говорю правду. До сих пор вас не было слышно в доме. И вдруг у вас развязался язык. Что будет, когда вернется любимый сын? Через несколько дней он станет здесь господом богом.

М а т ь. Ты веришь тому, что говоришь? Разве Палё взял хоть геллер у тебя? Да он поделился бы с тобой последним куском хлеба.

Я н о. Пока еще он со мной не делился. А мне вот придется с ним поделиться.

М а т ь. Не бойся! Все обойдется хорошо, а он, если заметит, что в тягость тебе, соберется и уйдет, как четыре года назад.

Я н о. Хоть бы он поторопился. Придется его немножко подогнать!

М а т ь. Сын мой! Ты не можешь по-другому?

Я н о. Как?

М а т ь (с плачем падает на стол). Ведь твой брат возвращается!

Пауза.

Я н о. Брат? Нет. Ваш сын возвращается.

М а т ь. Ты тоже мой сын. Видит бог, я люблю вас одинаково.

Я н о. Но я этого не вижу. И никогда не видел. Меня бы вы не стали защищать перед Палё, если б он нападал на меня.

М а т ь. Ты сильный. У тебя все есть — заработок и дом. Ты сам посмеялся бы надо мной, вздумай я тебе помогать. А ему я нужна. Он возвращается с пустыми руками. Нищий. Жалкий и слабый. У него никого и ничего нет, кроме меня. Кто за него заступится, как не мать? Кто скажет ему, что он дома?

Я н о. Лучше бы он…

М а т ь. Молчи! Хочешь, чтобы я взмолилась, чтобы господь бог наказал тебя?

Яно стремительно направляется к двери и берет шапку.

Подожди! Тебе нравится, когда парни смеются над Мартином и его матерью. Но сегодня посмешищем всей деревни будем мы. Если ты не встретишь Палё как брат, он больше не переступит порога нашего дома. И тогда весь позор ляжет на твою голову.

Яно перекладывает шапку из одной руки в другую. Потом направляется к двери.

Сходишь за ним?

Я н о. Нет. (Кладет шапку и стоит, опершись о стену.)

М а т ь. Хорошо! Я сама пойду! (Берет платок.)

Я н о. А где вы будете его искать?

М а т ь. Я знаю, где мне его искать! (Идет.)

Я н о (хватает ее). Идете к Томковым?

М а т ь. Пусти!

Я н о. Значит, он там? Я это знал. Где ему еще быть так долго. Скажите правду. Он был здесь?

М а т ь. Был. Я его видела, словно он стоил передо мной. Жалкий, убогий, бледный. С такой тоской он смотрел перед