Чешская и словацкая драматургия первой половины XX века (1938—1945). Том второй - Иван Стодола

любовь утаить нельзя.

Тсс! Терпенье!

Б е н ь я м и н (одевается, мурлыча песенку).

Лорета{10} зазвонила,

хрустальный звон расплескан…

Так девушки, мой милый,

роняют слезы.

Скажи швее: «Малышка,

не убивайся слишком!

Зачем грустить, к чему укор?

Твой плач я слышу до сих пор».

Л а з а р ь.

Почему же она уехала?

Прага такой поэтичный город…

Д я д я  С о к р а т.

Но поэзию Праги никто еще не постиг!

Б е н ь я м и н.

А Староста{11} — святая

говорит ей: «Послушай, швея,

коли с моим дружком напьешься чаю,

усатой станешь, как и я».

«Но если мил мне твой дружочек,

любить — неужто грех?»

Святая — прочь, и всё хохочет…

Поныне слышу этот смех.

Л а з а р ь.

Жаль, что нет тебя в этот вечер, Елена.

Мы были бы счастливы.

Ты так любишь поэзию,

но петь беззаботно мы не умели.

То ли дело мой брат, этот блудный сын,

наделенный отвагой бродяги и уличного певца!

Ты, наверно, уже не вернешься…

Ты ушла, ослепленная… Люди злы.

Прогудел паровоз,

канешь, словно колечко, в пучину…

Б е н ь я м и н.

Исчезает в дымке, без оглядки мчится,

улетает, словно сказочная птица.

Облюбует кровлю, упорхнет опять,

без нее всю жизнь мы будет тосковать.

Крыльями качнула колокол души.

Вон следы на клумбе… Улетай! Спеши!

В гуще сада голос чудится ее…

Вновь просторы манят, вольное житье!

Л а з а р ь.

Ночь близится…

Елена!

Б е н ь я м и н (уже переодетый).

Какие мы шикарные!

Костюм — залог любви.

И вырастаешь в собственных глазах.

(Вынимает из кармана трамвайный билет.)

А, маленький свидетель приключенья,

которое успело подзабыться!

В трамвае купленный билет…

Наверно, ехал на свиданье…

(Вынимает носовой платок.)

Еще духами пахнет…

Он на год младше своего владельца.

Как сладко на душе, когда былое

вдруг выпорхнет из гардероба!

(Вынимает из кармана паспорт.)

А это что такое?

Паспорт!

Я без тебя под стать контрабандистам

сторонкой обходил таможни и дозоры.

Мне, правда, всякий раз везло!

Действителен еще два года.

Заманчивое приглашенье в путь!

О, фотография моей подружки!

Припоминаю…

Мы думали бежать вдвоем,

но я ретировался в одиночку.

И — слава богу!

(Кричит.)

Взгляните, дядюшка Сократ!

Бумажка в тыщу крон!

Мои былые сбереженья.

Теперь они нам ох как пригодятся!

(Танцует.)

На курантах, словно на манеже,

движутся апостолы{12} все те же.

Чуть пробьют куранты пять, и шесть, и семь —

Смерть у циферблата кланяется всем.

И петух горластый начеку,

Смерть уйдет с позором, он — кукареку!

(Обнимает дядю Сократа.)

Д я д я  С о к р а т.

Кукареку!

Л а з а р ь (подходит к зазвонившему телефону).

Отец?

Так это был Кукушка?

(Сокрушенно кладет трубку.)

Уехала!

Когда я увидал ее впервые на вираже ноябрьской улицы,

мной овладела смутная тревога.

И первый поцелуй наш походил на скорбную печать.

Как это горько… Лучше помолчать.

Б е н ь я м и н (решительно).

С людьми, что разлагаются, как мумии,

я под одною крышей не останусь!

Благодарю за ужин, коим

меня не накормили, и — адью!

Д я д я  С о к р а т.

Внимать сверчкам — их не знобит от звезд,

что у тебя в вихрах мерцают светляками.

Б е н ь я м и н.

Через кордон бродяжкой на авось

шагать под синевой и облаками…

Д я д я  С о к р а т.

Перекусить веселым чесноком,

а чтоб жара и пыль не доконали.

Б е н ь я м и н.

Испить из родника и сладким сном

уснуть в ночлежке для бродяг — в канаве.

Д я д я  С о к р а т.

Клевать початки звезд — петушья прыть!

Раскинуть руки, ветер сжать в объятьях.

Б е н ь я м и н.

Ловить рукой плотвицу и любить,

любить подружек, вволю целовать их.

Л а з а р ь.

Опять идешь куда глаза глядят.

Бесцельно, наобум.

Чего достиг ты?

Есть ли толк в скитаньях?

Забудь о моряках с душою нараспашку,

брось о русалках попусту мечтать!

Я уступлю тебе кровать,

отдам последнюю рубашку!

Б е н ь я м и н.

А я, чтоб не остаться в долгу,

блохами поделиться могу.

Л а з а р ь (взволнованно).

На! Вот тебе воротничок, платки и галстук!

Б е н ь я м и н (берет у него две ассигнации).

Как аккуратно сложены!

Без них я далеко бы не ушел.

Воротничок и галстук возвращаю,

а мелочь прихвачу на чаевые.

Л а з а р ь (со скорбным отчаянием).

Прощай, прощай! Нет, все-таки я олух…

Я счастье проморгал, над пешками корпя.

Елену встретишь — сделай одолженье…

Б е н ь я м и н (шутливо).

Охотно поцелую за тебя!

Цель в жизни появилась наконец-то!

Я по следам жар-птицы полечу!

Вы, женщины, подобны оси,

вокруг которой кружимся хмельно!

(Уходя.)

И в этом мы под стать Вселенной.

Разобщены мильоны звезд,

но тянутся друг к другу неизменно.

Есть притягательное что-то

и в этой женщине…

Елена с нами — трое нас отныне.

Л а з а р ь.

Ключи от жизни!..

Пожалуй, троица и впрямь владеет ими.

Д я д я  С о к р а т (идет вслед за Беньямином).

И я с тобой!

Я помогу тебе открыть замо́к.

Ах, Прага, волшебством