Чешская и словацкая драматургия первой половины XX века (1918—1945). Том первый - Иржи Маген

С т р у г а. Не реви! Где нам было тебя искать?

М и к у л а ш е к. Где искать?! А не вы ли сами три или четыре дня назад послали меня отправить телеграммы и репортажи в газету?

К у м е с. От души вас благодарю, пан Микулашек. С телеграммами все в порядке?

М и к у л а ш е к. Черта с два — «в порядке»! На почте мне сказали, что Прага не принимает телеграмм из Дечина по-чешски. Ладно, думаю… ворочаться на судно — только зря время терять. Быстрее, думаю, сварганить это дело в городе. Найду «Чешский клуб» — ведь я же чех! — попрошу кого-нибудь из земляков перевести на немецкий, да и отнесу на почту. Искал я этот «Чешский клуб» три дня… Спрашиваю в одном трактире — говорят, не у нас… иду в другой, в третий — никто не знает. И вот на четвертый день… как по заказу… вхожу — одни чешские газеты… и в самом деле… «Чешский клуб»… Заказал четвертинку… не успел допить, а уж меня несут… по обратному адресу, указанному в телеграммах, — на пароход «Ланна-восемь»…

К у м е с. Придется нам, Микулашек, послать телеграммы со следующей стоянки. Это были воистину содержательные репортажи, их необходимо отправить как можно скорее, материал первостепенной важности.

С т р у г а. Хорошо, что ты вернулся, Микулашек. Мы уж тут за тебя беспокоились.

М и к у л а ш е к. И я все время вас вспоминал. Вот и угольку припас. (Выворачивает карманы.) Из разных трактиров!

Г а н с (приближается). Jawohl — wir kennen unsere Österreicher. Wo gan se her?[56]

М и к у л а ш е к (подбирает уголь, лезет вниз). Надо развести огонь…

К у м е с. Entschuldigens… meine Name Kumes, Redakteur und Mitarbeiter, Journalist von die Zeitung alltäglicher Rundschau von meisten Abonnenten in Prag und Ausland in Tschechoslowakische Republik — Täglicher Fakel! Fakel! Jawohl! Also das ist gut. Wir machen alle zusammen großes Reis, um zu diesen Schief Lanna acht nach Bratislau zu expedieren. Ich muß laut der Befehls alles zu beschreiben, was uns passiert, ist, geworden wird! Verstehen Sie, bitte?[57]

Ганс. Es ist šo a gut. Mit solchen Trotteln kaun ich doch nicht reden! Fahren sie weiter! Unser sächsisches Zollamt kann doch das Stroh im Ihre Kopf ništ tassieren. Da hamse Ihre Freikarte![58] (Дает им бумажку и уходит.)

К у м е с (гордо). Никогда бы в жизни не подумал, что мне придется разговаривать по-немецки!

КАРТИНА ВОСЬМАЯ

Гамбург.

«Ланна-8» на якоре. С т р у г а, М и к у л а ш е к, К у м е с, грязные, черные от угля, заросшие, ибо не брились уже три месяца. Лопатой и метлами сгребают уголь вниз, в трюм. Настроение у них угнетенное, порой прорывается сильное раздражение.

С т р у г а (швыряет метлу за борт). Чихал я на них!

М и к у л а ш е к. Я тоже.

К у м е с (после паузы). Однако…

С т р у г а (злобно). Надо написать в газеты! Как они обходятся с нами в этом треклятом Гамбурге, в этом матросском притоне… Тоже мне — Гамбург! Куда этому Гамбургу со всеми его потрохами до нашей чистенькой карлинской пристани!.. У нас все вылизано как стеклышко. Закажешь уголь для парохода — привезут тебе фуру и в корзинах снесут прямо в котельную, палуба — что паркет в танцзале! Ни тебе сажи, ни уголька… Чистота — порядок! А эти гамбургские лоботрясы напридумывали каких-то экскаваторов с четырехэтажный домино, угля — цельные горы… Раскроет этакий свою дьявольскую пасть — ну, дракон и только! Хапнет зараз центнеров триста, обернется к тебе задницей, да так быстро, что и до трех сосчитать не успеешь. Глядь — уже валится на тебя с пятидесятиметровой высоты столько угля, что наш пароход чуть ко дну не пошел! Счастье еще, что мы быстро отдали швартовые.

М и к у л а ш е к. Всюду хорошо, а дома лучше! Со мной-то вчера что случилось! Пьян не был, ни в одном глазу, как говорится… Вылезаю на набережную — подходят два господина: документы, мол. Вы что, говорю, мерзавцы, вы что, негодяи, мне — и документы? Хвать их за грудки да в канал. Вот была потеха, как стали они оттуда выкарабкиваться по лесенке!

К у м е с. Вы правы, господа, порядки тут странные. Не скоро мы с вами к ним привыкнем. Вы, наверное, помните, пан капитан, две недели назад я направил в здешнее консульство телеграмму, что мы прибудем четырнадцатого. И что же? Прибыли мы тринадцатого, сейчас уже шестнадцатое, а приветствовать нас от имени правительства так никто и не явился. Что прикажете телеграфировать в газету? Я получил из редакции ясное указание — оповестить о прибытии консульство. Что подумает обо мне редакционный совет? Нам послали уже десять чеков! Мы все проели, а в результате — о чем писать? Что на немецких картах, которые мы купили, нет никакой Братиславы? Куда мы, собственно говоря, направляемся?

М и к у л а ш е к. В Братиславу.

С т р у г а. Ну и видок у нас!.. Теперь умыться, надеть чистые воротнички и манишки! Раз уж мы за границей, надо держать марку. У нас на Манинах{34} такими чушками не ходят даже бродячие ремесленники.

Ч и н о в н и к  к о н с у л ь с т в а  Р а ц у х а (появляется на набережной). Мое почтение, земляки. Простите за беспокойство. Услыхал чешскую речь, которая меня чрезвычайно порадовала, ибо я полагаю, у вас наверняка есть сведения о чехословацком пароходе «Ланна-восемь», который на этих днях должен был прибыть в Гамбург. По получении телеграммы консул немедленно откомандировал меня на розыски этого корабля, просил, чтобы я от его имени и от всей республики поздравил команду с прибытием и передал ей сердечный привет с родины. Четыре дня таскаю за собой оркестр… он ждет меня в отеле «Штраусенхоф»!

С т р у г а (Микулашеку). Подыми флаг!

Микулашек укрепляет на трубе тряпку с подписью: «Ланна-8». Ура!»

Р а ц у х а (дрожа от волнения, показывает на флаг). Так, значит, вы… вы и есть «Ланна-восемь»?

Все салютуют.

М и к у л а ш е к. К вашим услугам!

Р а ц у х а. Земляки! Приветствую вас от имени Чехословацкой республики… (Заглядывает в бумажку. Про себя.) Черт возьми, за четыре дня, пока я таскал эту речь в кармане, все расплылось… (К собравшимся.) …от имени Чехословацкой республики в главном торговом порту свободного города Гамбурга! Ура! Ура!

В с е. Ура!

Р а ц у х а. Уважаемые господа! О, если бы сбылись слова нашего великого Яна Амоса Коменского{35} о том, что и чехи будут когда-нибудь иметь большой флот! (Про себя.) Господи, а вдруг кто это застенографирует! (Остальным.) Вы, как и он, отправились за границу, чтобы повсюду прославлять свой народ…

М и к у л а ш е к. Ура!

Р а ц у х а. Подобно гуситам, нежданно-негаданно объявившимся на берегах Балтийского моря, вы появились в гамбургском порту. Ваше знамя гордо реет над Гамбургом — и… не могу кончить иначе, нежели цитатой из нашего незабвенного Гавличка{36}: «Да здравствует чехословацкий военный флот! Ура!»

В с е (орут). Ура!

Р а ц у х а (поднимается на палубу). А теперь,