Чешская и словацкая драматургия первой половины XX века (1938—1945). Том второй - Иван Стодола

К л е о п а т р а. Здесь?

Ц е з а р ь. Да, а то туговато.

К л е о п а т р а. Да сними ты эту жестянку! Без конца бренчит, на нервы действует.

Ц е з а р ь. Извини, но это мой кимвал{51}.

К л е о п а т р а. На что он тебе?

Ц е з а р ь. А вот смотри! Скажем, обращаюсь я к армии. «Воины!» — и звяк, звяк! Что ни говори — звучит. А если попридержать рукой: «Воины!» Слышишь, как глухо? Будто штафирка в сенате лепечет.

К л е о п а т р а. Сними панцирь, ведь давит же!

Ц е з а р ь. Ну, если ты настаиваешь — немного посибаритствую. Расстегни эту пряжку. Вот… так уже полегче.

К л е о п а т р а (снимает с него панцирь, под ним оказывается корсет). Может, и корсет ослабить? Что-то ты стал полнеть, Юлек.

Ц е з а р ь. Прости, Клео, но это мускулы. Как-никак военачальникам сие пристало. Это мы позаимствовали у старого режима.

Антоний в шкафу чихает.

Ц е з а р ь. Что это?

К л е о п а т р а (в ужасе). Верно, водопровод урчит. Слушай, Юля… гм…

Ц е з а р ь. Что?

К л е о п а т р а. Давай пройдемся по саду.

Ц е з а р ь. Сию минуту. Вот только повешу панцирь в шкаф.

К л е о п а т р а. Оставь, пусть лежит.

Ц е з а р ь. Э, нет! Кто-нибудь споткнется, а ведь этот панцирь стоит кучу драхм. (Несет панцирь к шкафу.)

К л е о п а т р а. Знаешь, Юлек, мне вдруг захотелось послушать, как все это было в Галлии, когда ты победил Ариовиста!{52}

Ц е з а р ь (останавливается). А было так. Галлия делится на три части, одну населяют белги, другую — аквитаны… Сейчас доскажу, вот только спрячу в шкаф. (Подходит к шкафу.)

В это время начинает трепыхаться и звонить колокольчик на стене.

К л е о п а т р а (радостно). Юлек, переговорная труба!

Ц е з а р ь (кладет панцирь, вытаскивает из стены под колокольчиком переговорную трубу). Алло, halare, halavi, halatum[8]. Цезарь слушает… Разумеется, Гай Юлий, какой же еще! Ах, grüß Gott, Herr Botschafter… (Клеопатре.) Это мне звонит немецкий посол. (В трубку.) Wie geht’s?.. Danke, ja, ja, der Triumph war prachtvoll, ja, ich bin zufrieden, aber bisschen müde… besten Dank, Exzellenz, auf Wiederschauen![9] (Вдвигает трубу.)

К л е о п а т р а. Ну, идем!

Ц е з а р ь. Дай только повешу.

К л е о п а т р а. Я сама…

Ц е з а р ь (отбирает у нее панцирь). Панцирь должен висеть по всем правилам. (Подходит к шкафу, открывает дверцу, в изумлении отшатывается.)

К л е о п а т р а (вскрикивает). Ах!

Ц е з а р ь. Марк Антоний…

ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ

Т е  ж е, А н т о н и й, затем — О н о м а т о п е я.

А н т о н и й. Ave Цезарь! Осмелюсь доложить — генерал Марк Антоний при исполнении служебных обязанностей. (Стоя навытяжку, вскидывает приветственно руку.)

Ц е з а р ь. В шкафу! (Клеопатре.) Какой позор! Спасибо же тебе, удружила.

К л е о п а т р а. Я ничего не знала.

Ц е з а р ь. Молчи! Просто поразительно, сколь пошло обставила ты свою измену.

К л е о п а т р а. Клянусь…

Ц е з а р ь. Ей-же-ей, банальнейшая сцена из галльских фарсов, каковых в театрах Лютеции Паризийской{53} я перевидал добрую сотню. Этих театриков там уйма, а улицы на бывших крепостных валах обсажены платанами и называются по-тамошнему бульвары. Как это старо — любовник в шкафу!

К л е о п а т р а. Любовник, но не мой, Цезарь! (Зовет.) Ономатопея! Ономатопея!

О н о м а т о п е я (входя). О царица?

К л е о п а т р а (указывая на Антония). Чей это любовник, Ономатопея?

О н о м а т о п е я. Царица!..

К л е о п а т р а. Твой!

О н о м а т о п е я. Пощади! (Падает на колени.)

К л е о п а т р а  окидывает взглядом Цезаря, потом Антония, швыряет на пол вазу и удаляется.

Ц е з а р ь. Вышло недоразумение… Прошу тебя, Тоник, — вольно.

А н т о н и й. Сожалею, Цезарь…

Ц е з а р ь. Ступай, ступай, она вне себя от гнева. Ну, да я как-нибудь улажу.

А н т о н и й (вскидывает руку). Ave Цезарь! (Уходит.)

ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ

Ц е з а р ь, О н о м а т о п е я.

Ц е з а р ь. Все из-за тебя, Ономатопея.

О н о м а т о п е я. О Цезарь, если б ты знал…

Ц е з а р ь. Что, дитя мое, что?

О н о м а т о п е я. Если б я смела говорить…

Ц е з а р ь. Говори же!

О н о м а т о п е я. Здесь — не могу.

Ц е з а р ь (в сторону). Проклятие! Что если наставить Антонию рога? (Ономатопее поспешно.) Приходи завтра в термы. Утром. Обычно там никого в это время не бывает. Скажешь мне все, что тебя томит. (Поднимает ее с колен.) А сейчас беги на кухню. (Выставляет ее за дверь.)

ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ

Ц е з а р ь, К л е о п а т р а.

К л е о п а т р а  входит, садится на постель, раскрывает книгу и читает.

Ц е з а р ь. Клео… (После паузы.) Клеопатра!

К л е о п а т р а. Отстань!

Ц е з а р ь. Клеопатра, ничего же не случилось…

К л е о п а т р а. Я с тобой не разговариваю, ты меня оскорбил!

Ц е з а р ь. Ну и не разговаривай… (Садится. После паузы.) Прямо беда с тобой… «оскорбил», «оскорбил»… Не удивляйся, что я тебя заподозрил, всякое говорят.

К л е о п а т р а. Что именно?

Ц е з а р ь. Ничего. Лучше я помолчу.

К л е о п а т р а. Так что же все-таки говорят?

Ц е з а р ь. Ничего. Я молчу.

К л е о п а т р а. Нет, скажи, что говорят!

Ц е з а р ь. Да ничего.

К л е о п а т р а. Цезарь, что говорят?

Ц е з а р ь. Знай же — говорят, будто…

К л е о п а т р а. Не желаю ничего знать!

Ц е з а р ь. Ладно, молчу… На ночь мне сюда нельзя, только днем у тебя находится для меня время…

К л е о п а т р а. Ты меряешь мою любовь по часам?

Ц е з а р ь. Клянусь Марсом — это не так! Но мне говорили, будто по вечерам ты принимаешь мужчин. А кое-кто покидает тебя под утро.

К л е о п а т р а. Цезарь, запомни раз и навсегда: мое общение с этими визитерами носит характер сугубо политический. Не забывай, пожалуйста, что я — египетская царица!

Ц е з а р ь. Клеопатра! (Пытается ее поцеловать.)

К л е о п а т р а (отталкивает его). И потому возвращусь в Египет.

Ц е з а р ь. Клео, нет, нет, ни в коем случае! Что я стану делать без тебя, моя отрада?..

К л е о п а т р а. Цицерон и Брут правы…

Ц е з а р ь. Что-что?

К л е о п а т р а. Я только отвлекаю тебя от государственных обязанностей…

Ц е з а р ь. Нет, каковы эти сенаторы! Суют нос в мои личные дела! Ну, погодите, я вам покажу! Вот провозглашу себя императором — и сенату каюк!

К л е о п а т р а. Не горячись, Юлий.

Ц е з а р ь. Заскочу переодеться — и в сенат!

Звонит колокольчик на стене.

Пусть господин Цицерон поостережется, однажды я его уже изгнал из Рима.

Звонит колокольчик.

К л е о п а т р а. Подойди.

Ц е з а р ь (в переговорную трубу). Алло, божественный Цезарь слушает… Что?.. Надписи на стенах? «Брут ворует»?.. Объявите боевую готовность номер один! Три когорты преторианцев вывести на улицы, очистить форум Романум! Я немедленно выезжаю в сенат! (Вдвигает трубу. Клеопатре.) Представляешь, плебс насмехается над сенатом! Чернь малюет на стенах Капитолия «Брут ворует!», а господа сенаторы в это время ведут кампанию против Цезаря. (Распахивает дверь.) Центурион Мускул!

ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ

Т е  ж е, М у с к у л.

М у с к у л  входит и салютует.

Ц е з а р ь. Будешь дежурить здесь до вечера. (Клеопатре.) В городе неспокойно. (Центуриону.) Сенаторов гони прочь. (Клеопатре.) Чтоб не докучали тебе. (Целует ей руку и уходит.)

С улицы доносятся возгласы: «Смирно!», «Равнение направо!», «Ave Цезарь!»

К л е о п а т р а (центуриону). Наконец-то мы одни! Целуются.

КАРТИНА ВТОРАЯ

КЛЕОПАТРА И МОЛВА

Перед закрытым занавесом. Музыка — танго «Клеопатра». Д в е  т а н ц о в щ и ц ы  с  т а м б у р и н а м и  исполняют танго. Перед музыкальной репризой входит центурион  М у с к у л  и поет танго «Клеопатра».

М у с к у л.