Чешская и словацкая драматургия первой половины XX века (1938—1945). Том второй - Иван Стодола
Здесь живет злой дух.
Нет, один не ходи
Ночью в средневековый замок!
Там блуждает Белая Пани.
Сон тревожен в замковой спальне.
Колыханье, дрожанье…
Зябко, холодно там.
Гулко сердце колотится,
Чуя тайну тайн.
Припев:
Всюду слышатся шаги,
Здесь живет злой дух.
Долго волком кто-то воет,
Хлоп! И тянет серой — ух!
Кто-то смотрит с потолка,
Нет страшнее харь.
Руки-крюки из-за печки
Треплют календарь.
Это не жилище, ветер свищет.
Можно и свихнуться здесь, дружище.
Ну какое же это жилище!
Глянь, часы идут обратно.
Воздушок протух.
Черт-те что, невероятно!
Ходит-бродит злой дух.
Оркестр повторяет мелодию припева как тихое сопровождение к последующему мимическому номеру.
Б у л ь в а и П а п у л л и й пытаются поймать сачком невидимый дух; под барабанную дробь Папуллий ловит невидимого голубя и бросает в корзинку, которую держит Бульва.
Голубь хлопает крыльями, оркестр играет туш, фокусники раскланиваются.
КАРТИНА ДЕВЯТАЯ
МУЗЫКА И ТАНЕЦ
Перед занавесом.
Оркестр играет рефрен фокстрота «Здесь живет злой дух». Танцуют х р а м о в ы е т а н ц о в щ и ц ы, уже без золотых масок.
КАРТИНА ДЕСЯТАЯ
ЕВРОПА И РУМБА
Б у л ь в а и П а п у л л и й выходят на просцениум, в рваной современной одежде.
П а п у л л и й (с любопытством приглядывается к Бульве). Пардон, сударь, не имел ли я честь?..
Б у л ь в а (оглядывает Папуллия). Не припомню…
П а п у л л и й. Мы с вами нигде не встречались?
Б у л ь в а. Что-то не припомню…
П а п у л л и й. Не изволите ли вы закусывать у Липперта?{70}
Б у л ь в а. Отнюдь.
П а п у л л и й. И на скачках мы с вами не виделись?
Б у л ь в а. Не помню. Впрочем, что-то знакомое есть…
П а п у л л и й (про себя). Голос, жесты… только вот элегантный наряд сбивает с толку.
Б у л ь в а (про себя). Знакомые манеры… Где я видел эту физиономию?
П а п у л л и й. Не встречались ли мы в какой-нибудь из наших прошлых жизней?
Б у л ь в а. Это в смысле переселения душ?
П а п у л л и й. Да, и я — ангел среди нас.
Б у л ь в а. Вы мне чем-то очень знакомы. Это несколько плебейское выражение лица…
П а п у л л и й. Плебейское… Бульва!
Б у л ь в а. Папуллий! Приветствую вас! Скажите, чем все это тогда кончилось? В сорок четвертом году до нашей эры? Я вышел из храма и больше вас не видел!
П а п у л л и й. Я потерялся и тщетно вас искал. Дожил потом до глубокой старости. До ста восемнадцати лет. Дожил до правления Тиберия и до первых христиан. Я и сам был одним из основателей этой секты. Мы то и дело спасались бегством и жили в катакомбах. Однажды на пляже я рисовал на песке рыбу. Это был наш тайный символ. Подходит ко мне преторианец в штатском и говорит: «Ты что тут рисуешь, старик?» Я ему говорю: «То-то обрадуешься, коли узнаешь, что это наш тайный христианский символ». Из чего он каким-то образом уразумел, что я христианин, схватил меня и упек в каталажку. Позднее с несколькими сотоварищами я был сожжен.
Б у л ь в а. А, живые факелы!
П а п у л л и й. Это была бездарнейшая из моих смертей. К тому же я тогда здорово подкачал. Представьте себе: подожгли нас, ребята горят — любо-дорого посмотреть, один я ни в какую: смрад, треск, а загореться не загораюсь. Они уж и так и сяк, а я не вспыхиваю, и все тут. Понимаете, у меня была водянка. Вот какой конфуз! Так что я счел за благо окочуриться со стыда. А как вы покинули сей бренный мир?
Б у л ь в а. Уж и не помню. Я столько жизней прожил, что все в голове перемешалось. Знаю только, ни разу не удалось мне родиться в богатом семействе. Вечно я был беден. Лишь однажды, да и то по протекции, заполучил богатых и знатных родителей. Дело было в Париже, в тысяча пятьсот семьдесят втором году, двадцать четвертого августа. Появился я на свет около шести часов вечера. Вокруг — сплошное великолепие, знатные родители, знатные родственники, лежу весь в шелках — не нарадуюсь. Потираю ручки, гулькаю, ору — словом, веду себя как здоровый младенец. Солнце садится так чудесно, золотая посуда сверкает, а я уже прикидываю, сколько за нее выручу, когда получу наследство. Наступила ночь, великолепная, теплая, летняя, но — увы! — варфоломеевская{71}. И на беду, папаша оказался гугенотом.
П а п у л л и й. Черт возьми!
Б у л ь в а. И вот меня убили. Младенец был задушен в колыбели собственным свивальником.
П а п у л л и й. Экая жалость. Родиться — и тут же отдать концы!
Б у л ь в а. Озлился я на белый свет и долго здесь не появлялся.
П а п у л л и й. Я тоже давненько не живал в человеческой шкуре. Одно время был мухой. Это не так уж плохо. Летал в купальни… О, я такое мог бы порассказать!.. Но меня проглотила ласточка.
Б у л ь в а. Из всех моих жизней, доложу вам, я еще кое-как приемлю нынешнюю.
П а п у л л и й. Верно, эта — не из худших. Правда, люди бранят ее, оттого что не знают, кто виноват в нынешнем кризисе. Человечество тут ни при чем…
Б у л ь в а. …ясное дело, виновата Европа! Она отродясь была ветреной, вечно попадала под влияние какого-нибудь субъекта.
П а п у л л и й. Взять хотя бы Зевса, который похитил ее, обернувшись быком! Чем не скандальная история?
Б у л ь в а. Потом крутила роман с Цезарем…
П а п у л л и й. В пятнадцатом веке — с папой римским…
Б у л ь в а. …потом — с Наполеоном…
П а п у л л и й. …в конце первой мировой в четырнадцати пунктах сошлась с Вильсоном…{72}
Б у л ь в а. …теперь за ней приударяет Гитлер…
П а п у л л и й. …только она от него нос воротит.
Б у л ь в а. Стара стала. Хоть и лечится, да что толку. Дальше так дело не пойдет.
Б у л ь в а и П а п у л л и й (поют).
ЕВРОПА ЗОВЕТ
Вот ведь напасти,
Страсти-мордасти,
Вот ведь напасти,
Что ж это? Здрасте!
Ну и напасти,
Просто несчастье!
Ну и напасти!
Что ж это? Здрасте!
Да знаете ли вы,
Наш континент, увы,
Зачах — угроза тромба.
Больна Европа, да.
Болезнь — ее беда,
Ее спасенье — румба!
И, веря в это,
Лекари, в ударе.
Время разбазарив,
Зелье парят.
Но, что Европу старит,
Понять, — башка не варит.
Летом, под осень, зимой и весной
Тяжко живется Европе больной.
И когда уж совсем обессилела,
Попросила в Женеве консилиума,
Полагая, что эдак здоровье поправит.
Но врачи на тот свет отправят
С соблюденьем всех правил.
Знай, кивками обмениваются эскулапы.
Не леченье — сплошные ляпы.
А Европа кричит:
«Умру в ночи!»
На ночь
