Шесть дней в Бомбее - Алка Джоши

Я схватила мистера Хассана за руку. Моя грудь теперь вздымалась так же бурно, как его, дышать стало трудно, но я заставила себя успокоиться и заворковала:

– Все будет хорошо, мистер Хассан. Слышали, что сказал доктор? Сестра уже принесла лекарство. И главный врач сейчас придет.

Не хотелось, чтобы он думал, будто доктор Мишра его бросил.

Мистер Хассан был крупным мужчиной. Стиснув зубы и прикрыв глаза, он одной рукой сжимал грудь и покачивал головой из стороны в сторону. Ребекка быстро протерла сгиб его локтя антисептиком. Но стоило ей поднести к его руке шприц, как мистер Хассан скорчился от боли и случайно ударил ее по руке. Ребекка от неожиданности едва не воткнула иглу ему в легкое, что непременно убило бы пациента. Отдернув руку Ребекки от его груди, я локтем придавила мистера Хассана к кровати, чтобы он не мог пошевелиться, и обнажила недавний шрам от аппендицита. Ребекка застыла с открытым ртом, вероятно, в ужасе представляя, что могло сейчас произойти.

– Ребекка! – окликнула я.

Встряхнувшись, она ввела иглу в вену на сгибе локтя. Пациент мгновенно успокоился. Мы с Ребеккой тяжело дышали, но мистер Хассан уже постепенно проваливался в сон.

Выпустив его, я перевела дух, оправила смявшийся от схватки фартук. Ребекка протирала место укола спиртом. Лицо ее пошло красными и розовыми пятнами.

– Ты не должна была так поступать, – сдавленно пробормотала она.

– Как поступать? – не поняла я.

– Отталкивать меня. Я знала, что делаю.

У меня отвалилась челюсть.

– Ребекка, ты могла воткнуть шприц ему в легкое и убить его, – прошептала я.

– До его легкого было еще очень далеко. – Она до побелевших костяшек вцепилась в эмалированный лоток. – Но если я расскажу настоятельнице, она, конечно, как всегда, встанет на твою сторону. Наверное, даже если ты убьешь кого-нибудь, она тебя оправдает.

Ребекка так быстро выскочила из комнаты, что аж в воздухе засвистело.

Я застыла с колотящимся в груди сердцем. В «Вадиа» у меня нормально складывались отношения со всеми, кроме Ребекки. Все коллеги мне очень нравились. Несмотря на нехватку персонала, мы работали эффективно, во многом потому, что старшая медсестра сколотила из нас настоящий боевой батальон.

– Зато мне вы очень нравитесь. – Доктор Стоддард весело улыбался мне со своей койки. Я и забыла, что он тоже здесь. – Сегодня ночью мне не придется страдать от жуткого храпа. Как думаете, он до самого утра проспит?

Я кивнула, все еще не оправившись от поведения Ребекки. В коридоре раздались голоса, и я очнулась. Сняла карточку мистера Хассана с изножья кровати, записала, что мы с Ребеккой ему вкололи, сколько миллилитров и кто это прописал.

Вошли доктор Мишра и доктор Холбрук.

– Надо было сначала спросить меня, – говорил хирург.

– У него был сердечный приступ. – Доктор Мишра моргал. – Пришлось действовать быстро. И стоило мне понять, что происходит, как я сразу послал за вами.

Хирург с показным терпением отозвался:

– Там, где вы учились, это, возможно, и называется сердечным приступом. А у нас в Англии считают, что это мог быть приступ астмы, боль от повышенного газообразования или язва желудка.

– Я учился в лучшем медицинском университете Британии, доктор Холбрук, – возразил доктор Мишра. – У пациента наблюдались все признаки сердечного приступа.

Но доктор Холбрук не слушал. Он приставил к груди мистера Хассана стетоскоп, оттянул одно веко, изучил шрам от аппендицита.

– Похоже, сейчас все в порядке.

– Потому что мы вовремя оказали ему помощь, сэр.

– Что ж, Мишра. Все это могло плохо для вас кончиться. Повезло!

Хлопнув доктора Мишру по плечу, Холбрук вышел из палаты. Лицо молодого врача потемнело от гнева.

Я понимала, как он взбешен. Высокомерный доктор Холбрук никому не позволял иметь своего мнения. Старшая сестра говорила, он живет в Индии уже тридцать лет и привык все делать по-своему, даже если это неправильно.

Молодой врач обернулся, скользнул взглядом по моему лицу и тут же опустил его на руки, потом посмотрел на больного и произнес:

– Спасибо, сестра Фальстафф!

Я вручила ему карту, он расписался в ней и вышел.

Доктор Стоддард, поманив меня, шепнул:

– Милая девушка, лично я считаю, что этот храпун обязан вам и вашему симпатичному доктору жизнью.

Он весело подмигнул мне.

Шею обдало жаром, а это значило, что и щеки раскраснелись.

– Он не мой симпатичный доктор. Он просто симпатичный доктор. В смысле, я не… Не симпатичный он. Просто…

Я ужасно разволновалась, что было совсем на меня не похоже. Даже пришлось вытереть влажные ладони о фартук.

– Выходит, прежде, чем играть с вами в джин-рамми, мне придется поучить вас блефовать, – ухмыльнулся доктор, показав кривые зубы.

* * *

Сегодня маму ждал объемный «отчет о проделанной работе». Разговор с Мирой о Паоло и Моцарте, сердечный приступ мистера Хассана, тирада миссис Мехта.

А еще, конечно, доктор Мишра. Я вспыхивала от одной мысли о том, что доктор Стоддард назвал его «моим симпатичным доктором». Но об этом я маме не рассказала. Как и о том, что почувствовала, когда врач прикоснулся к моей руке. Она бы сразу начала сочинять лишнее, а я не хотела ее провоцировать.

Ночь выдалась сложная, и, перекусив, я сразу легла. Погладила щеку рукой, которую доктор Мишра опустил на живот Миры. Какие у него оказались сухие, прохладные пальцы…

Через два часа, когда комнату залили лучи солнца, я решила съездить на велосипеде к Индире. Ночью я спрашивала старшую сестру, не звонила ли она. Та нахмурилась, Индира явно ее разочаровала. Она не прислала записки, что простудилась или осталась дома с больным ребенком, никак не объяснила своего отсутствия, и старшей медсестре пришлось задержаться, чтобы подменить ее (что она делала часто, да и должна была делать в соответствии со своими обязанностями). Но подобное поведение было несвойственно до смешного ответственной Индире.

Пока я ехала, шея и складки под коленками у меня взмокли от пота. Семья Индиры жила в бараке, который лет сорок назад построили для заводских рабочих. Ремонтом старого здания никто не занимался, древесина почернела, а кирпичи были все в выщерблинах. Уставшие рабочие спали прямо на полу опоясывающих дом открытых галерей, и мне приходилось через них переступать. Рядом стояла паан-вала, обклеенная афишами фильма, на который вчера звал меня Мохан, – «Дуния на мане». Такого Бомбея англичане не знали. Я стала искать квартиру Индиры. В цокольном этаже возле парикмахерской мне попалась узкая, провонявшая мочой и куркумой лестница. Зажав нос, я вскарабкалась на четвертый этаж. И по дороге все радовалась, как нам с