Тайные тропы Магуры - Владимир Карпович Чухрий
ТРАГЕДИЯ НА ХУТОРЕ ВЫЖНИЙ
Поздно вечером Башкатов возвращался из санчасти, где лежала Павлина Ковтун. По привычке глянул на окно своего кабинета — оно светилось, значит, Лукашов был еще там. Открыв дверь, Башкатов удивился: на столе, покрытом двумя газетами, лежала колбаса, несколько свежих огурцов, стояла открытая банка рыбных консервов, Лукашов нарезал хлеб. Настольная лампа слабо освещала его сумрачное лицо.
— Проходи, гостем будешь, — сказал он, — я ведь тебя, Борис, жду.
— Боишься, что один не справишься?
— Нет, решил отметить одну дату. Да и просто посидеть с тобой, поговорить. Как твоя амазонка? Она, случаем, не морочит тебе голову?
— Я многое уже проверил. Похоже, что говорит правду. Знает она не очень много, к сожалению. Но она рассказала о том, как погиб Саша. Слышала разговоры бандитов об этом… А ты так и не сказал — по какому поводу накрыл такой роскошный стол?
— Причина, Борис, важная. Сегодня исполнилось двадцать пять лет со дня гибели моего отца. Ему исполнилось бы шестьдесят пять, если бы не пуля басмача. Он был коммунистом и работал чекистом чуть ли не с первых дней организации ЧК. Давай помянем его. Только извини, придется на сухую. Не успел, понимаешь. Кинулся, а уже поздно. Все закрыто.
Башкатов молча вышел из кабинета и скоро вернулся с флягой.
— Откуда? — удивился Лукашов.
— Чистейший, натуральный. — Башкатов улыбнулся. — Старшина сохранил мне из моего пайка. Я никогда не беру его, а сегодня, видишь, пригодился.
Друзья уселись за стол, налили по трети стакана спирта, разбавили водой.
— Выпьем, Борис. Память отца для меня святыня. Мало я его, к несчастью, помню, но, видно, настоящий человек был, раз мать все еще получает письма от его друзей.
Башкатов выпил, закашлялся и еле отдышался.
— А мне, — сказал он, — некого вспоминать, кроме Саши. Я ведь детдомовский.
Они помолчали, закусили.
— Да, брат, без родителей плохо, — задумчиво произнес Лукашов. Но, окинув взглядом плотного, пышущего здоровьем Башкатова, вдруг рассмеялся. — Сразу видно, что безотцовщина. Хлипкий какой, поди, ветром качает, а?
Вместо ответа Башкатов толкнул Лукашова в плечо. Тот, приняв вызов, вскочил на ноги. И они схватились. Лукашов был сильнее, но ему стоило огромного труда справиться с Башкатовым. Упал стул. Они разжали объятия и расхохотались.
— Ой, не могу, — задыхался Лукашов, — застал бы нас сейчас майор. Вот была бы потеха. Представляешь?
Башкатов только махнул рукой. Друзья вновь уселись за стол. Лукашов ласково поглядывал на Башкатова и добродушно улыбался. А тот басил голосом Егоренко:
— Что ж это вы, молодые люди, в рабочем кабинете, понимаете, французскую борьбу устроили. Не ожидал, признаюсь, не ожидал. В отделе госбезопасности и вдруг такой фурор, нет, пассаж, прямо пассаж! Ей-богу, он так и сказал бы — пассаж. До чего ему такие словечки нравятся! Ешь, что же ты.
— Сыт уже. Ты расскажи-ка, что нового узнал о гибели Буланова.
Веселья как не бывало. Башкатов сдвинул брови.
— После признания Лабуря и рассказа Павлины я представляю себе почти полностью, как это случилось, — начал он.
* * *
Как это случилось… Не все узнал Башкатов. Он мог только догадываться о том, что думал перед гибелью Саша Буланов, что он чувствовал. Позже узнали чекисты и о том, почему Буланов в тот день пошел в село. Он давно уже вел переговоры с одним из сельчан, пособником бандитов, и в этот день снова договорился о встрече с ним, с глазу на глаз. Было ли это непростительной доверчивостью? Нет, и Башкатов и Лукашов сами впоследствии встречались с обманутыми, замороченными людьми из банды один на один, стремясь разбудить в них доверие к человеку, победить не силой, а убеждением.
Человека, с которым должен был встретиться Буланов, заподозрили в измене и застрелили. Буланов об этом не знал. Не знал он и о том, что на хуторе Выжний собрались для расправы над молодым ради-чанином Иваном Супруном Подкова со своими приспешниками.
Буланов подождал, но никто не показывался. Тогда он решил пройтись по селу, встретил участкового уполномоченного Дейнеку. Тот сказал, что видел издали каких-то незнакомых людей, идущих к хутору Выжний.
— Двое их было? — спросил Буланов.
— Двое.
Буланов задумался. Взять с собой солдат?
— Ладно, — решил он, — светло, не ночь, сходим сами, узнаем, что за люди.
Они пошли к хутору.
* * *
Супруна заманил на хутор Мигляй.
Подкове необходимо было пополнить банду. Добровольцев, несмотря на все усилия и запугивания, не находилось. Решили прибегнуть к мерам насильственным. Выбор, по совету Мигляя, пал на Супруна. Во-первых, он был из очень бедной семьи — пусть не считают, что в бандиты идут только кулацкие сынки, во-вторых, Супрун не раз открыто высказывал свою вражду к бандитам.
В хате хуторянина плавал дым, густо несло самогонкой. Увидев, что Мигляй ведет Ивана Супруна, Подкова потер руки, а Юзеф даже прищелкнул языком.
Мигляй ввел Супруна. Подкова и Юзеф начали с уговоров.
— Разве тебе не охота иметь в каждом селе любовницу? Лучшие девки любого села за честь посчитают переспать с таким орлом, как ты, — узенькие глазки Подковы, быстрые и жадные, заблестели, — деньги, водка, власть — все. в наших руках. Соглашайся, иди к нам.
— Через год-два мы создадим самостийну Украину, — солидно говорил Юзеф, — назначим тебя старостой в том же Радинском, поставишь пятистенку под оцинкованной крышей — и живи припеваючи! Земля? Земли будет сколько угодно! Хозяин! Власть! Сам себе выберешь лучший кусок пахотной земли. Помещиком заживешь.
Иван, двадцатитрехлетний парень, сидел за столом, теребил лежавшую на коленях кепку. Перед ним поставили стакан самогона. Он мучительно соображал, как вырваться отсюда, но притворялся, что слушает с интересом.
Подкову начало раздражать молчание парня.
— Пей, дурья башка. С тобой, как с мужиком разговариваешь, а ты будто язык проглотил. — Он поднес к носу Ивана стакан с самогонкой.
— Он, видно, ошалел от радости, — сказал Юзеф. — Понимает, что не каждому мы оказываем такую великую честь. Парень ты молодой, из такого неплохой, сотник выйдет.
Иван вяло возразил:
— Какой там из меня сотник, я и стрелять не могу.
— Научим, — заверил Подкова, — ты уж понадейся на меня. Чему-чему, а уж этому я тебя выучу. На, пей.
— Да ведь хоть дома надо посоветоваться, собраться как следует: сами понимаете — не день, не два придется по горам скрываться, — принимая стакан, заметил Супрун.
