За кулисами в Турине (СИ) - Зубков Алексей Вячеславович

— Максимилиан де Круа после сегодняшнего инцидента на турнире попросил об убежище викария Пандольфо Медичи, сославшись на достигнутую в Генуе договоренность с епископом Инноченцо Чибо. Он уже собирается, и сегодня же со всем обозом переедет из Монкальери во дворец епископа. На завтра у него назначена аудиенция у Ее Высочества, где он даст показания в пользу Медичи, — сказал Фредерик.

Пять дукатов еще лежали в ладони Пичокки.

— Берите, мессир, — сказал он, — И Вам не составит труда пояснить, в чем Ваш интерес передавать это нам?

Фредерик протянул руку, и Пичокки как бы пожал ее, передавая монеты.

— Из соображений личной неприязни, — сказал Фредерик.

Пичокки знал, что де Круа остановились у Маргариты Австрийской. И слышал, что гость представился оруженосцем из ее же свиты.

— Из-за бабы?

— Из-за дамы! То есть, не ваше дело.

Для простолюдина нормально назвать бабой некую гипотетическую женщину, про которую не сказано в явном виде, что она дама. Для дворянина женщина, из-за которой могут поссориться два благородных рыцаря, уже дама просто из-за этого обстоятельства.

— Вызвали бы его на дуэль, — предложил Пичокки.

— Он граф.

— Думаете, спрятался бы за титул?

— Ordnung muss sein, — сказал Фредерик по-немецки, — Вам, простолюдинам, не понять, что у благородных людей есть правила, которые нельзя нарушать. Во всяком случае, нельзя нарушать первому.

— Зачем Вам тогда эти деньги? — спросил Пичокки, — Вы же не еврей, чтобы заработать на том, чтобы подгадить своему же врагу.

Он выразился невежливо, но и оруженосец только что смешал его с дерьмом.

— Простолюдины не ценят бесплатное, — ответил Фредерик.

— Это не мои деньги, — пожал плечами Пичокки, — Это деньги моего господина.

— Да мне плевать, — Фредерик раскрыл ладонь с монетами, — Важно не то, сколько чьих денег ты отдал за сведения. Важно то, что ты понял, что эти сведения стоят денег.

Пичокки потянулся за деньгами, но Фредерик отодвинул руку.

— Что, сэкономить решил? Спишешь все десять?

— Подумал, что ты хочешь демонстративно бросить в меня монетами в знак своей неподкупности.

— Могу и бросить.

— Бросай.

— Жопа слипнется.

Пять золотых дукатов вроде бы и не деньги, когда у тебя на три порядка больше. Но это достаточно большие деньги для простого оруженосца. Не разрушит ли легенду высокомерный жест?

— Еще бы, — презрительно сказал Пичокки, — Видел я свиту Маргариты Австрийской. Тебя тем не приметил. Костюмчик-то с чужого плеча и ни разу не парадный. За пять дукатов своего сдал.

— Не твое собачье дело!

— Сколько дашь, чтобы я не пошел к этому графу и не настучал на тебя?

— По морде дам перчаткой и по заднице плетью.

— Ты что такой дерзкий?

Пичокки взялся левой рукой за ножны, а правую потянул к мечу, но оружия не коснулся. Чтобы не обвинили, что он схватился за оружие первым.

— Сначала доложи господину, а потом я тобой займусь, — сказал Фредерик.

— Что, и за ваш порядок не спрячешься?

— За порядок не прячутся. Порядок соблюдают.

— Я ведь простолюдин, а ты целый… кто, кстати? Невелика шишка, если тебе с простолюдином не зазорно драться.

— Не твое собачье дело. Я и так снисхожу, соглашаясь на поединок с тобой вместо того, чтобы зарубить тебя прямо здесь как бешеную псину.

— Может, зарубишь?

— Кто тогда доложит сеньору? Я пришел сюда не для того, чтобы просто проткнуть болтливого дурака. Иди, докладывай. У тебя, может быть, смысл всей жизни в этом докладе.

— Ну ты наглый. Что, если я пойду, а ты убежишь?

— Благородные господа никуда не торопятся.

— А если тебя благородный долг позовет?

— Тогда докладывай быстрее. Благородные господа не любят ждать простолюдинов. Бегом, засранец!

Пичокки поджал губы, но дальше спорить не стал и ушел. Вернулся довольно быстро.

— Слушай, как там тебя, я сейчас не могу.

— Нисколько не удивлен, — высокомерно ответил Фредерик, — Но не настаиваю на поединке прямо сейчас. Тебя озадачили в связи с моими сведениями?

— Да.

— Так беги и выполняй. Я тебя потом найду. Ты знаешь, где тут подходящее место для дуэли? Впрочем, нет. Сам выберу. С тебя станется захотеть сдохнуть на скотобойне или на берегу выгребной ямы.

Фредерик вернулся к Кармине.

— Как прошло? — спросила Кармина.

— Отлично. Они засуетились. Не знаешь, кто такой Фернандо Пичокки?

— Один из лучших мечей Генуи, а что?

— То-то я подумал, что он слишком заносчив для простолюдина.

— Ты с ним поссорился?

— Ну да. Много себе позволяет. Я, наверное, не слишком удачную легенду придумал, и костюм у меня не самый роскошный, но это не повод сравнивать меня с евреем и с предателем и обвинять в бедности.

— Котик, ты нарвался на дуэль с Фернандо Пичокки? Господи, ты совсем не понимаешь! Он же тебя убьет!

— Или я его.

— У тебя даже доспехов нет! Ладно бы ты надел под плащ нагрудник или кольчугу. Слушай, возьми денег и купи себе что-нибудь, пока не поздно. Обязательно купи перчатки. Дуэлянты часто жалуются на отбитые пальцы.

— Где я сейчас куплю доспехи?

— Да здесь же, на турнире. Когда у нас в Генуе арбалетный турнир, то всегда приходят арбалетные мастера. Не уверена, что в Турин приехали оружейники, но ты цены в городе видел? Наверняка сейчас где-нибудь в уголке сидит барыга, которому господа рыцари сдают задешево запасное железо, чтобы заплатить за съемный угол. Хочешь, я тебе помогу торговаться?

— Ты разбираешься в доспехах?

— Нет, котик, я разбираюсь в торговцах. Идем!

— Подожди-ка. Мы только что похоронили доброго сэра Энтони Маккинли. Он как раз носил кольчугу под накидкой и перчатки с кольчужным верхом.

Фредерик видел, что коня покойного и турнирные доспехи забрали его двое оруженосцев. Наследников в обозримых окрестностях у шотландца не было, а на родину покойного итальянец и француз точно не поедут. Понятно, что и рыцарский конь, и доспехи и прочее движимое имущество рыцаря стоят столько, что простолюдину половины этого хватит, чтобы купить какое-нибудь прибыльное дело в хорошем городе, заплатить взнос в гильдию и жениться. Только вот сначала надо это все как-то легально продать и поделить деньги.

Кармина предположила, что Маккинли остановился у каких-то друзей из Генуи. Прогулялась без Фредерика вдоль шатров и узнала, что у Адорно. И вот, кстати, эти двое. Турнирный комплект уже продали, а насчет коня распустили слух и сейчас показывают его потенциальным покупателям. Та самая кольчуга, перчатки и одежда рыцаря лежит на квартире в Турине.

— Как тебе этот конь? — спросила Кармина.

— Хороший, — ответил Фредерик, — Я его знаю еще по Милану. Фризская порода. Не слишком большой, не слишком злой. Он старше, чем Паризьен дяди Максимилиана, научен всему, чему положено, и сам знает, что делать в бою и на турнире. Вот этот тощий мужик так до сих пор и служит конюхом у сэра Энтони. То есть, служил до сегодня.

— Этот конь лучше или хуже, чем твой рыцарский конь?

— У меня сейчас нет боевого коня. Была пегая кобыла, Пятнышко, но она осталась на берегу По у Парпанезе, — Фредерик вздохнул, — Пришлось второй раз ее бросить и снова из-за золота. Думал, положу золото к ростовщикам в Пьяченце и вернусь за ней. Не вышло.

— Тогда купи коня. Ты же рыцарь, тебе положено. И требуй скидку, потому что сразу наймешь конюха. С крышей и столом.

— На какие шиши?

— На золотые дукаты.

— Это не мои деньги. Я же говорил.

— Какую сумму ты обязался доставить?

— Никакую. Но все знают, что у меня…

— Никто не знает, что у тебя что-то есть. То, что у тебя было, ты сдал епископу Пьяченцы и можешь это доказать.

— Ладно. Допустим, никто пока не знает. Но ты уверена, что по нашим следам никто не идет? Никто из тех, кто об этом знал или знает, не забудет, что перед Рождеством где-то в Генуе пропали семьдесят пять тысяч золотом. В Тортоне на кладбище могила Иеремии Вавилонского рядом с могилой Фабио Моральи, который как раз шел по золотому следу. И в Турине тот же Иеремия Вавилонский нанимается к аббату и что-то льет в кузне аббатства. Нас найдут. И лучше, если я к этому времени добровольно передам золото дяде Максимилиану и тете Шарлотте. Дальше они сами разберутся.