За кулисами в Турине (СИ) - Зубков Алексей Вячеславович

— Интересно. Хотя для нас это ничего не меняет. Все алхимики когда-то были учениками алхимиков.

— Этот Симон приехал сюда не один. Видели, вчера вечером дворянин приезжал? Его зовут Фредерик фон Нидерклаузиц, и в последний раз я его видел уплывающим с полной телегой золота.

— Где? — у отца Жерара прямо глаза загорелись.

— На пристани Парпанезе вниз по течению отсюда.

— Откуда у него золото? — как бы скептически и незаинтересованно спросил отец Жерар.

— Мы с Тодтом везли золото в французскую армию. В Парпанезе на обоз напали папские из Пьяченцы. Мы свою часть доставили, а этот Нидерклаузиц, когда началась заварушка, свалил на пароме с двумя корсиканцами. Потом объявился здесь. Он сказал Тодту, что положил золото на сохранение у епископа в Пьяченце. Но сами подумайте. Как может быть, что на нас напали люди епископа Пьяченцы, и он милостиво принимает на сохранение то самое золото, которое хотел отбить?

— Может быть, Нидерклаузиц с самого начала был в сговоре с епископом? А засада постановочная?

— Слишком заморочно. И не был он ни в каком сговоре. Мы же бок о бок с ним с самого Марселя. Я думаю, что Нидерклаузиц просто соврал на ходу. Никакого епископа он в глаза не видел, а золото просто перегрузил на лодку и пошел на ней вверх по течению до Турина.

Отец Жерар пожал плечами.

— Сегодня на турнире я видел старшего фон Нидерклаузица. Максимилиана, который командовал нашим обозом. Фредерик к нему даже поздороваться не подошел. Он украл золото у родного дяди!

— Может быть, — нейтрально отозвался отец Жерар.

— А еще Фредерик женился в Генуе на Кармине Ладри, не слышали?

— Конечно, не слышал. А должен был?

— Так вот, этот Пьетро Ладри, который якобы ученик алхимика, на самом деле никакой не ученик алхимика, а брат Кармины, повар и владелец известного в Генуе заведения «У Мавра». Известного по нашу сторону закона, я имею в виду.

— Ага.

— Он вообще из Генуи не выезжает, потому что на кого он заведение оставит. Там ведь не только еда. Там и скупка и все такое. Но сейчас он все бросил и привез Нидерклаузицу в Турин его жену и алхимика. И лично парится в кузне, дрова в горн подкидывает.

— Если бы ты принес каплю золота, я бы подумал, что они там переливают золото.

— Они и переливают золото. Я думаю, что они заливают его оловом, чтобы перевезти через границу. Когда каникулы закончатся, все эти гости города поедут по домам. И король со свитой, и королева со свитой. Никто, конечно, не будет с французской стороны дворянские обозы останавливать и досматривать, как купеческие.

— Оловом? А с утра алхимик сказал, что они льют свинец.

— И ему все поверили на слово, потому что всем наплевать, что они там льют.

— Ладно. Ты, главное, не спугни их, пока мы не закончим с мистерией. Еще раз увижу подставу, мои парни тебя поколотят.

— Меня в Лаванье чем только не били, — фыркнул Мятый, — Я сегодня за раз четверых дьяволов положил.

В руке отца Жерара волшебным образом появился стилет длиной в пару ладоней. Острие уперлось Мятому в солнечное сплетение.

— У почти всех моих парней такое прошлое, что они иногда борзеют, и приходится с ними побазарить за устав и хорошие манеры. На понятном языке.

— Тодт такой же, — недовольно сказал Мятый и скосился на стилет, — Знаток понятного языка.

— Не бес ли в тебя вселился, что ты не ценишь ни пастырское наставление Словом Божьим, ни наставление братии наложением дружеских рук?

— Если и бес, то что?

— Для одержимых, у меня есть последнее Господнее наставление освященной реликвией, — Жерар слегка нажал на стилет, — Оно гарантированно изгоняет всех бесов из души и из тела.

— Вы как бы попробуете беса из меня изгнать? — удивился Мятый, — Я то уж подумал, что заколете как свинью господню.

— Куда денется твой бес, когда я тебя заколю как свинью… господню?

Отец Жерар начал фразу серьезным холодным голосом, но сорвался на улыбку.

— Да черт его знает, куда он денется. Душа в рай… Нет, наверное в ад. А бес… Тоже, наверное, в ад, куда еще-то?

— Именно это я и имею в виду. В твоем теле бес не останется.

— Так бы сразу и сказали, что замочите нахрен.

— Мне мочить людей сан не позволяет. Грех это. Вот бесов изгонять — святое дело. Сиди на жопе ровно и молись. Чтобы до окончания мистерии никаких бесов. Потом моя братва, то есть, братия поедет на хату, то есть, в нашу обитель. И мы с тобой побазарим за алхимиков и паленые грузы еще раз.

— Я, может, не захочу еще раз базарить.

— Тогда я побазарю с алхимиком без тебя. И не забуду, что мне его сдал ты.

— Ну отец Жерар…

Жерар несильно тыкнул стилетом пару раз Мятому в живот, и каждым ударом проткнул всю одежду и даже кожу, но неглубоко.

— Тебе нужен атаман, братва, малина, большие дела, вино и девки? С голой жопой я никого не принимаю. Принесешь дело хотя бы на сто дукатов — приму.

— Ну вот же дело.

— С тех пор, как я в деле, я могу наказать того, кто спугнет лоха и все провалит к, как ты сказал, свиньям господним? Поэтому слушай отца духовного и отца небесного, а бесов не слушай. Понятно?

— Да понятно, понятно. Вы, не в обиду вам будет сказано, настоящий атаман. Получше Тодта будете.

— Чем получше?

— У Вас братва есть, крепость и ножик зачетный. А у Тодта всей братвы один я, а всего добра телега от мертвого возчика и алебарда, которую я же и подарил. Дурак он. Полную телегу золота сдал французам, а нам всего по десять дукатов оставил.

— Хватит ябедничать. Уныние — грех, — Жерар перекрестил Мятого, — Благословляю не грешить и бесам воли не давать. К алхимику не подходи. Наводку принял, дальше я сам.

7. Глава. 27 декабря. За кулисами мистерии

Один конь и одна пароконная карета, полдня постоя, по торбе овса. Половина дуката по сегодняшним ценам в Турине! Разорение какое-то. Фредерик уже устал сорить деньгами. С одной стороны, он тратил не на себя, а на благие цели. С другой стороны, дорожные расходы поедали золото со страшной силой. С третьей, он с ужасом думал, как будет жить дальше после того, как наконец-то отдаст королю его золото. Откуда будет брать столько денег, чтобы заливать ими все мелкие жизненные трудности.

Но что тут еще можно было поделать? Оставить девушек без мистерии? Предложить им идти пешком? Посадить Кармину и Маринеллу в мужские седла, а самим вести под уздцы? Посадить девушек боком на лошадей позади наездников? Но они же горожанки и непременно упадут. Или за два часа в пути натрут себе мозоли на мягких местах. Единственное, на чем сэкономили, это Симона посадили в карету, а его мула оставили в Тестоне. Жакуя тоже привезли в карете, но с седлом. Надо перегнать в Тестону вьючную лошадь из наследства Маккинли.

Фредерик сам не понял, как он за неделю оброс семьей, свитой и имуществом. Выехал из Генуи на рассвете девятнадцатого декабря один и налегке. Прошла неделя. Теперь у него на шее в незнакомом городе:

Жена Кармина.

Шурин Пьетро.

Алхимик Симон с невестой Маринеллой. У Симона мул.

Конюх Жакуй со своей лошадью.

Оруженосец Андреа с мулом.

Возчик с пароконной телегой, которого нанял в Генуе алхимик, чтобы везти заколдованное золото.

Возчик с пароконной каретой, которого нанял в Генуе Пьетро, чтобы доставить в Тортону Кармину и Маринеллу.

Резвый конь, купленный в Генуе.

Боевой конь из наследства Маккинли.

Вьючная лошадь из наследства Маккинли.

Итого с Фредериком девять человек и десять животных. И всех надо кормить. Симон и Пьетро переехали в аббатство, значит, Жакуя и Андреа можно поселить в Тестоне вместо них, все равно комната оплачена вперед.

Хорошо, что есть жена, которая умеет считать деньги. Как бы со всем этим справился холостяк, и подумать страшно.

Надо откуда-то эту мистерию смотреть. Все окна в домах напротив будут раскуплены за большие деньги. Трибуна, замок и епископский дворец только для придворных. На городских зрелищах мужики покрепче обычно заранее занимают места в первом ряду, которые потом продают. Симон сказал, что лучше спокойно сидеть в тихом месте за кулисами, чем стоять среди публики. Пусть действие видно не с той стороны, зато бесплатно.