Путь Абая. Книга IV - Мухтар Омарханович Ауэзов

Так, после исхода гуртов скота, в зимовье наступило умиротворение, два-три дня длилась ровная, размеренная жизнь, и лишь сегодня, в самый полдень, когда Абай, сидя за круглым столом перед резной кроватью Айгерим, читал толстый французский роман в русском переводе, открылась дверь, и у порога большого дома появился гость, узнать которого поначалу было совершенно нельзя.

Едва он вошел, как Абая обдало холодом - не от того, что вслед за ним в теплый натопленный дом ввалился, в клубах морозного пара, студеный воздух, а от самого облика посетителя. Абай поежился, увидев ледяные сосульки, что тряслись на его бороде и усах, сизый иней, которым гость был покрыт весь. Чапан, сапоги, даже камча - зловеще сверкали в лучах зимнего дня, безмятежно льющихся из окна, - все на человеке запушилось от инея. А тымак, который он поспешно снял, переступая порог, был запорошен снегом даже изнутри.

Особое внимание привлекала обувь гостя: довольно поношенные сапоги-саптама с союзками из толстой сыромятной кожи, с войлочным чулком, они были также белыми от инея, однако, быстро оттаивая от печного тепла, темнели, намокая на глазах. Казалось, будто вошедший человек просто насквозь пробит морозом, дышит холодом, и в комнате от него пошла слоями леденящая дымка...

Быстро оглядев пришельца, Абай подал ему ладонью знак, чтобы тот располагался поближе к тору. Только сейчас хозяин узнал его и радушно поприветствовал. Тут друг за другом в комнату вошли Айгерим, Дармен и Макен, также здороваясь с гостем. Вскоре он чувствовал себя как дома и, разглаживая бороду и усы, чтобы разобраться со своими сосульками, принялся рассказывать, откуда он идет.

Все, конечно, узнали Абди, горожанина, верного друга, который когда-то, не раздумывая, заступился за Дармена и Макен, пролив ради их соединения собственную кровь.

- Вот, еду из города, - начал он, - едва добрался до вас по этому глубокому снегу, а в пути пришлось два раза заночевать... Конь-то у меня не слишком упитанный, а вчера был просто ревущий мороз! Еду медленно, все поглядываю на конягу, чуть что с ним не так - остановлюсь у кого-нибудь, чтобы дать ему передохнуть. Сегодня выехал от Канаев, задержался у Коп-Сакауов.

Абай смотрел на Абди дружеским взглядом: он хорошо знал, какой это честный, прямой джигит, гордый характером, хоть и происходил он из весьма бедной семьи. Такого человека надо встретить как самого дорогого гостя.

- Видать, ты сильно замерз! - воскликнул Абай и, повернувшись к своим женщинам, весело сказал им: - Айгерим, Макен! Скоро ли будет готов обед? Пока же поторопитесь с горячим чаем. Да и курту разведите, ведь человек уже не первый день едет по холоду! - отдав такое распоряжение, Абай снова посмотрел на Абди: - Давай, присаживайся, первым делом надо согреться! Лучше вытащи руки из рукавов, так будет теплее.

Айгерим и Макен тихо пошептались меж собой, решив позвать помощницу. Макен крикнула ей через дверь, и та вскоре вошла - светлолицая женщина по имени Карибжан.

Абди снял чапан, встряхнул и накинул его на плечи, согреваясь понемногу в теплой комнате, лицо его оттаивало, покрываясь румянцем. Абай принялся расспрашивать путника о дороге, разговорах в городе и городских делах вообще. Абди отвечал охотно, но больше всего его волновала одна тема, к которой он возвращался вновь и вновь - нынешняя суровая зима:

- Абай-ага, сейчас зима у каждого второго на устах! Поговаривают, мол, нынче она с самого начала взялась крепко, и с каждым днем от нее все больше людей мучается.

Абай знал, что Абди ехал мимо зимовий своего рода Уак, и спросил его, как там дела у людей. Абди рассказал, что Балта-Орак, Мукыр, Аркалык, Кушикбай, Канай - все занесено толстым слоем снега, а сугробы так высоки, что люди вынуждены держать скот во дворах. Те, у кого еще есть силы, погнали скот вдоль Иртыша, в сторону, где остался хоть какой-то корм.

- Зима не сулит ничего хорошего, мороз с каждым днем крепчает, - сказал Абди. - И люди, и скот страдают неимоверно. Я видел своими глазами...

На своем пути он встречал караваны, что направлялись в сторону города и обратно - невозможно было смотреть на людей: у одного обморожен нос, у другого - подбородок, у третьего - щеки. Лица обезображены красно-бурыми пятнами коросты.

Абай спросил, в каких еще волостях такое положение? Абди, оказывается, был хорошо осведомлен о состоянии дел в степи. Он сказал:

- Тревожные вести приходят со всех сторон, и люди всюду говорят только об одном!

Помимо Семипалатинского дуана, подобные тяготы испытывает и население соседнего с ним Карабужыра, Калбы, в стороне Усть-Каменогорска, дальних Кокпекти, Тарбагатая. То же самое происходит и к западу - в родах Акботы, Дегелен, Кара-кесек и Караоткель, на этой стороне - в Суюндик и Куандык.

Абди продолжал говорить об этом и за чаем, и позже, за трапезой, когда пришел Дармен и стал расспрашивать его о жизни в городе, так как он был сильно обеспокоен тем, как переживают джут его городские знакомые - Абен, Сеит и многие другие.

- В городе все подорожало, люди с трудом могут купить себе еду, - отметил Абди. - В иных бедных очагах нет ни хлеба, ни чая. Это все потому, что урожай нынче был плохой, на базар поступило мало зерна. Если в бедных семьях зимою и без того было голодновато, то сейчас - вовсе стало невыносимо!

Говоря все это, Абди сознавал, что он явился сейчас довольно плохим вестником. Высказав все эти нерадостные новости, он замолчал, но затем вдруг повеселел и молвил:

- А теперь о другом... Ведь порой путника ненароком просят: расскажи сначала все плохое, затем - хорошее. Вот я так и начал - говорить о напастях. Но есть и приятные вести!

Оказывается, в эти самые дни в городе проходит большой чрезвычайный съезд с участием огромного количества людей из родов шести дуанов. Собрался весь цвет общества - самые достойные люди с низин, со степи, долины и возвышенности, и вот уже целую неделю проводят время в словопрениях, всячески блистая красноречием.

- Собрались представители всех окрестных родов, - говорил Абди. - Видимо, идет война двух уездов. Оказывается, и у них люди могут калечить друг друга, все воюют, набеги устраивают, как у нас Кереи с Тобыкты и Найманами. - Абди повернулся к Абаю, взглядом давая понять, что помнит о его свидетельстве на другом чрезвычайном съезде. - Не знаю я, что стало