Путь Абая. Книга I - Мухтар Омарханович Ауэзов

С первого дня по прибытии в дом Суюндика у Абая словно смутилась душа: он все время искал вокруг себя ее, любимую Тогжан!.. Ему чудилось, что она невидимо таится здесь, в родительском доме - Тогжан! Стоило стукнуть двери, как он вздрагивал и быстро оборачивался, с безумной надеждой вглядываясь в вошедшего человека. Тогжан! Сидя в юрте, вслушивался в мелодичный звон шолпы, раздававшийся вдруг, - и словно заклинал вернуться тот далекий серебристый звон, что звучал при каждом шаге ушедшей от него навсегда Тогжан.

Когда Абай, переступив порог, вошел под сень войлочного шатра Асылбека, ему вдруг показалось, что справа от двери сечас шевельнется знакомый шелковый занавес, обещая и на этот раз раскрыться и явить ему истинное счастье и райское блаженство жизни. Тот же белый шелковый занавес. Та же высокая, отделанная костяными узорчатыми пластинками кровать. Даже постельное убранство на ней - все было то же самое, прежнее. И дверь, быстро и бесшумно отворенная тогда руками его друзей, Ербола и Карашаш, даже дружественная дверь была перед ним все та же.

Здесь они все, его друзья-сообщники, и наперсница любви Карашаш, оказавшая великое и нежное доверие, вручив ему

Тогжан. Но теперь ни это теплое гнездо самой верной дружбы, ни сами верные друзья - ничто и никто не в силах прийти к нему на помощь, принести облегчение. Они так же бессильны, как и Абай. Тогжан здесь нет.

Прекрасная Тогжан, дороже которой никого нет для него в мире, в эти дни вновь незримо вернулась к нему, разрушив все преграды, и нежно, властно позвала его... Но все напрасно! Лишь боль и тоска откликнулись в нем на этот зов.

Что за испытание? Его недавнее непосильное горе, непомерная печаль - сошлись, сомкнулись сейчас с пронзительной болью неискупленной любовной тоски. И печаль утраты, и тоска любви - они слились в его душе, во всей безгрешной чистоте, безбрежной боли, роковой неразрешимости.

Абай внешне выглядел веселым, беспечным, пел свои шутливые песни, но внимательному, сочувствующему взору представилась бы совсем другая картина его души. Оттуда и исходили внезапные нотки уныния в его голосе. Вырывались грустные вздохи, казалось, без всякой на то причины. Истинную причину этих вздохов знала лишь одна миловидная женге Кара-шаш. Ей эти вдохи и выдохи дрожащего дыхания Абая казались беспомощными всхлипами ребенка - после долгого горького рыдания. И Карашаш, изредка поднимая глаза на Абая, едва сдерживала слезы жалости.

На третий день, когда они вдруг остались в юрте одни, она сказала Абаю:

- Абай, милый, ты не забыл, я вижу, мою ненаглядную любимицу Тогжан! Неужели ты до сих пор чувствуешь себя как путник, заехавший на свое давно брошенное кочевье? Ах, ничего ведь там не осталось. Абай, бедный ты мой, я ведь давно вижу.

- Она слегка покраснела и, подняв глаза, посмотрела на него ласково, понимающе, сочувственно.

- Ты права, женеше! - воскликнул Абай. - Перед тобой мне нечего скрывать. И тогда ты понимала, и теперь твое сердце все чувствует. Ты угадала, женеше. Я не могу больше. Я вижу все, как сейчас... Это стоит перед глазами! Что делать, женеше? Все кажется мне, что откроется дверь, войдет Тогжан и начнет меня горько упрекать.

- Как мне жаль, о Создатель!.. Вы оба совсем другие. не похожи на остальных. Моя баловница делилась со мною всем. Она меня любила, хорошая. Уезжая к мужу, она проклинала судьбу, желала себе только одного - смерти. Я это знаю. Она мне сама сказала. - Так говорила женге Карашаш Абаю.

Оба они, погрузившись в безысходную печаль, надолго замолкли.

В глазах Абая отчетливо, как при ясной луне, предстал вечер его последней встречи с Тогжан. Словно это происходит сейчас, и Тогжан находится рядом.

В тот безветренный теплый вечер Тогжан сама пришла к нему, в укромную ложбину, далеко от аула. От нее пришло послание: «Пусть скорее приезжает!» Это было после второго посещения жениха, перед тем как он должен был забрать ее к себе. И в скором времени ожидалось прибытие свадебного каравана.

Застенчивая, немного даже робкая, нежная, Тогжан в тот вечер была неузнаваема. Она пришла, напряженная, как струна, решительная и смелая. Слова нежной страсти слетали с ее уст без робости, она словно сама упивалась ими, произносимыми ею в первый и последний раз. Говорила, плача и смеясь, все тело ее сотрясалось частой дрожью, словно в ознобе. Она долго стояла, спрятав лицо на его груди, как это было и в прошлые свидания. Пламенея, трепеща в его объятиях, она сама с силою обнимала его, прижимая к себе, и говорила все, что повелевала сказать ее чистая страсть.

Они полюбили друг друга уже довольно давно, но оказалось, что свидания у них были редки, а истинной радости любви испытали они совсем мало. Тогжан плакала, выказывая свою обиду на судьбу, на жизнь, на самого Создателя, пославшего им такую злую участь. Плача, рыдая, вознося жалобу к небесам, она вдруг отчаялась - до потери всякой надежды - и принялась слать проклятия своей судьбе. От своей беспомощности хоть в чем-то утешить Тогжан, Абай уехал тогда от нее совершенно растерянным и опустошенным. Перед глазами его была она, уходившая в слезах. Черный чапан накинут на ее голову, в сумерках ночи призрачно мелькает подол ее длинного белого платья... Он слышит, до сих пор слышит, как приглушенно звучат под накинутым чапаном ее серебряные шолпы.

- Бедная, любимая моя Тогжан! Пока буду жить на этом свете, не забуду тебя! Ты навсегда в моем сердце, родная, - тихо промолвил он.

Карашаш он стал близок, словно любимый зять. Она желала хоть чем-нибудь утешить его, отвлечь от тайных страданий. И она обратилась к мужу за советом: «Не предложить ли Абаю поехать с нами в гости?»

Карашаш происходила из аула Сыбан, где жил акын Кадыр-бай. Ее родичи недавно пригласили в гости ее с мужем Асылбе-ком, и они обещали приехать, как только Абай и его друг погостят у них и отбудут домой. Но Асылбеку понравилось предложение жены, он проникался все большей приязнью к Абаю, и ему тоже не хотелось так быстро расставаться с гостями. К тому же он понял глубинное желание Карашаш еще немного поразвлекать не очень-то выправившегося - и по его наблюдению - после горестных испытаний Абая. И Асылбек сказал ему: «Поедем с нами. Погостим. Пожалуй, развлечемся там изрядно. Ты же хорошо знаешь, каков человек Кадырбай. Думаю, наша поездка не