Путь Абая. Книга IV - Мухтар Омарханович Ауэзов

Ибрагим Кунанбаевич, почему бы вам не выступать среди верующих?

Она говорила с несвойственной ей горячностью, ее бледное, с тонкими чертами лицо тотчас запылало.

Многого она еще не знала о человеке, которому давала советы. Павлов и Абай переглянулись, невольно улыбаясь. Абай в нескольких словах рассказал ей о своем мусульманстве, чем даже рассмешил женщину. Дело было не только в том, что мечеть, минбер в мечети, откуда произносятся речи - место только для выступления имама да халфе, но и в том, что сам Абай не то чтобы пять раз на дню присутствовать на намазах, - но даже и раз в пять месяцев не удосуживается посетить мечеть.

Все же, покидая дом, Абай дал обещание Павловым, что найдет возможность передать казахам по обе стороны реки все их полезные, жизненно необходимые советы.

Назавтра пополудни, в самый знойный час дня, Абай вышел на берег у переправы и сел в большую лодку, перевозившую людей на ту сторону.

В этой вместительной посудине уже было полно народу. Хозяина звали Сеил, он стоял на корме босой, с пеньковым арканом в руке. Чтобы пересечь Иртыш, причалив точно напротив, надо было сначала подняться вверх по течению, на значительное расстояние вдоль берега. Сеил бросил аркан двум молодым лодочникам, которые, также босые, ждали на прибрежном песке.

- Тяните! - коротко распорядился Сеил, и крепкие джигиты, накинув длинный аркан на плечи, потащили лодку бечевой.

Широкая, покрытая палубой лодка шла медленно, чуть покачиваясь, Сеил перебрался на корму и, тяжело орудуя длинным шестом, то легко подравнивал ход парома, то натужно, со всей силой толкал его вперед, подсобляя взмыленным помощникам.

По мере того как лодка, влекомая за пеньковый канат, продвигалась вверх по течению, перед глазами Абая разворачивалась череда улиц слободки, упирающихся в берег реки. В этот час на улицах было много народу, все шли с коромыслами на плечах, легко сбегая к реке, гремя ведрами, и, тяжело согнувшись, - обратно. Это были женщины - пожилые, молодые, а то и совсем девочки-подростки. Порой к берегу спускались телеги с бочками, лошади по колено заходили в воду. Бочки были большие и малые, старые и новые. Взгляд невольно останавливался на водовозках, ярко окрашенных в разные цвета: красный, зеленый. Такими бочками возили воду в дальние богатые дома, и были они столь же яркими, как и сами эти дома, которые назывались в народе: «дом с зеленой крышей», «красный каменный дом».

Здесь, возле Семипалатинска, вода Иртыша славилась своей чистотой, особенно в такие ясные дни, когда давно не было дождей, несущих с берегов всякую муть. Сейчас солнце стояло высоко, и полноводная река светилась пронзительной голубизной, отражая безоблачное небо, чуть отдавая зеленым вдали, на плесе.

Теперь Абай смотрел на эту чистую воду с ужасом, он думал о той заразе, которую несет людям красавец Иртыш. Трудно было представить, что в таких голубых, золотом играющих на солнце водах, на самом деле растворена невидимая, безмолвная смерть, от которой никуда не деться - ведь у людей в городе нет другой воды! Все жители среднего жатака, головного жатака забирают воду из Иртыша, подвергая себя смертельной опасности заразиться холерой. Но пусть даже скажут: не вода это, а яд - все равно, где взять людям воду, как не в Иртыше? Эта мысль и нагоняла страх, и казалось Абаю, что все его усилия бесполезны, а сам он - беспомощен... Все эти жалкие дома, прилипшие друг к другу мазанки, бедные ветхие дворы за старыми, кривыми заборами, - были равны перед смертью, которую несла эта прекрасная вода!

В середине лета река изрядно мелела, и паромную лодку местами приходилось проводить чуть ли не волоком: паромщик просто-напросто спрыгивал в воду и толкал ее руками. Пятидесятилетний Сеил, весь сморщенный, с глубокими складками вокруг глаз, со щеками, изъеденными оспой, не носил на своей работе обуви, готовый в любую минуту спрыгнуть с лодки. На нем были просторные, местами порваные дамбалы27, когда-то белые, теперь довольно испятнанные. Он то опрокидывался на спину, натягивая аркан, то сгибался, втыкая шест в дно реки, тяжело отталкиваясь.

Подтянув лодку достаточно вверх по течению, двое джигитов подошли к ней, по колено в воде, на ходу сворачивая веревку, влезли на паром и взяли в руки весла. Лодка теперь пошла поперек реки, медленно сносимая течением. Сеил, оказавшийся неожиданно гибким и сильным для своих лет, отталкивался шестом. Будто угадав мысли Абая, он вдруг стал расспрашивать его насчет холеры, но прежде рассказал немного о своих бедах.

Оказывается, недавно у Сеила умерли два маленьких сына, шести и восьми лет, умерли сразу, в один день... Здесь, внизу, где жил Сеил, смертей было не меньше, чем в головном жатаке, о чем говорила Дамежан. Молодой джигит, сидевший на веслах, сказал, что и его невеста умерла на днях. У второго умерла мать, и теперь некому было варить еду и присматривать за его младшими братиками-сиротами.

Тяжело посмотрев на Абая, Сеил спросил:

- Мырза Абай, есть ли какое-то снадобье - спасение от холеры? Неужели она так и будет уносить жизни людей?

Он говорил с надеждой, будто бы ожидая, что Абай наверняка поможет ему. Был у него еще один сын, пятнадцатилетний подросток. Он слег вместе с братьями, но болезнь пока не сумела одержать над ним верх. Совершенно ослабев и до смерти напугав домочадцев, когда все уже решили, что душа его покидает тело, он вроде бы стал понемногу приходить в себя.

Жена Сеила была слабая, хворая, она тяжело переносила любые несчастья. Когда разом слегли трое ее сыновей, она потеряла рассудок, никого не узнавала вокруг, не смогла даже ухаживать за ними, готовить еду. Старая мать Сеила, не в силах больше видеть того, что происходит в доме, сама решила умереть, свернувшись калачиком, в глубокой скорби лежала на полу и все не переставала твердить: «Меня, меня возьми! Я жертвую собой ради внуков, забери меня, оставь в живых хотя бы одного». С утра до ночи дом Сеила оглашался горьким плачем, скорбными стенаниями. Рассказав обо всем этом Абаю, Сеил спросил:

- Астапыралла! Если старший сын не выздоровеет, то, пожалуй, моя жена и матушка раньше умрут от горя и печали, нежели от холеры. Абай-ага, раз болезнь начала отступать, то вернется ли она снова?

- Все позади, Сеил! - уверенно ответил Абай. - Твое счастье, что хоть один из троих сыновей остался жив. Считай, что он спасся от заразы, коль преодолел первые