Путь Абая. Книга IV - Мухтар Омарханович Ауэзов
С самого начала эпидемии горожане стали видеть на улицах странные черные арбы. Никогда прежде народ не знавал ничего подобного, и черные арбы очень пугали людей, они казались как бы предвестниками смерти.
На самом деле, это были обыкновенные арбы, только приписанные к больницам. Сверху на эти холерные повозки были водружены брезентовые палатки, со всех сторон закрытые. Чтобы не распространять заразу, брезент и сама арба смазывались карболкой, а она черна, как деготь. Вот и получались черные арбы, которые ездили по городу от больниц, два раза в день, утром и вечером, подбирая на улицах трупы, отвозя в больницу тяжело больных.
Сегодня утром две такие арбы уже успели вернуться со своего объезда. С одной из них сняли двух мужчин. Все думали, что это люди, больные холерой, однако те вдруг начали материться и артачиться, бурно сопротивляться, сильно недовольные тем, что их тянут с арбы. Вскоре выяснилось, что это вовсе не больные, а просто вдрызг пьяные: они валялись на улице, и санитары приняли их за больных и подобрали. Вывалившись из арбы на землю, эти пьянчужки почему-то сразу набросились друг на друга. Один был длинный, с изрядно помятой рыжей бородой, и он попытался подшутить над своим товарищем - маленьким лысым толстячком.
- Говорят же тебе, что ты больной, - гоготал он. - А ты прикидываешься, будто не больной, а пьяный! Зачем обманываешь таких хороших людей?
Толстяк, не ведая, куда он попал, все отмахивался кулаками, еле раскрывая свои опухшие глаза. Затем его короткие руки стали беспрестанно шарить по карманам бешмета, будто бы он пытался определить место своего пребывания, исходя из содержимого карманов. Вскоре он вытащил из правого кармана бумажник и долго, покачиваясь на месте, тупо смотрел на него. Положив на ладонь этот засаленный бумажник, он разглядывал его с удивлением и даже с опаской. Можно было подумать, что он видит эту вещь впервые...
В этот миг длинный, рыжебородый, который тоже стоял рядом, пошатываясь, и шарил по своим карманам, приметил этот бумажник в руках толстяка, и тут же начал его дубасить, впрочем, довольно вяло шевеля ослабевшими руками. Махал кулаками, не попадая, и приговаривал, продолжая зловеще улыбаться:
- Ах ты грабитель, ворюга, пьяница!
Оказывается, эти люди пили в разных местах, однако упали на улице почти что рядом. Но первым прилег отдохнуть рыжебородый, затем его увидел маленький толстяк и обшарил его карманы. Завладев бумажником, он, разумеется, хотел убежать, даже проковылял с полквартала, но выпитое не в меру вино свалило его. Если врачи были удивлены, что санитары привезли на черной арбе отнюдь не больных, то сами подобранные были не менее поражены случившимся. Один оказался вором, другой обкраденным, - и волею странной судьбы они нашли друг друга. Оба вскоре перестали волтузиться, и только недоуменно переглядывались, почесывая затылки. И на пьяных их рожах читалась глубокая мысль: «Что это за чушь творится в этом бренном мире, словно не жизнь все это, а сон?»
Рассказанное Александрой Яковлевной событие, по своей сути жутковатое, по-разному отозвалось в душе Абая и Павлова. Улыбаясь и покачивая головой, Павлов, видимо, отметил лишь смешную сторону происшествия. Абай же оставался серьезным. Он вспомнил свои стихи, написанные о подобных людях:
И жизни будешь ты не рад, Коль ты не глуп, не пьян...26
Вслух, однако, он не посчитал уместным прочесть эти иронические строки, зато поделился с хозяевами дома серьезными мыслями, заложенными в них:
- Хоть смейся, хоть плачь! В этой тяжелой жизни, которую влачат горожане, иной может найти себе и такое утешение: добровольно примет такое безумие, как бы досрочно уйдя из жизни, сказав на прощанье: «Оставьте меня! Это и есть мой удел». Эх, кого только не встретишь среди людей этого мира!
Абай рассказал Павлову в общих чертах все, что узнал и увидел за последние дни, Павлов, в свою очередь, поделился своими переживаниями, связанными с городской напастью. Он частенько бывал среди портовых рабочих Затона на том берегу, посещал также кожевенный, пимокатный, шерстобитный, сыроваренный, водочный заводы, большие и малые магазины, дружил с лодочниками по обеим сторонам реки. Подробно рассказав Абаю о том, что видел собственными глазами, он в сердцах воскликнул:
- Что за собачья жизнь! Ибрагим Кунанбаевич, все здесь застыло в одном и том же состоянии, давно и хорошо мне знакомом - нищета и мучение, тяжкое, беспросветное существование... Где, как не здесь, разгуляться злополучной болезни?
В ответ Абай рассказал своим друзьям историю с обращением Сармоллы, и она очень порадовала их.
- Таких людей надо всячески поддерживать, помогать им! Надо воодушевить Сармоллу, чтобы он ничего и никого не боялся, не прекращал, а продолжал то, что уже начал! - с горячностью воскликнул Павлов.
И тут же, подхватывая и перебивая друг друга, супруги принялись давать Абаю дельные советы - о том, как научить людей бороться с болезнью, а именно - пресечь болезнь до ее начала, уберечься от самой заразы. Были кое-какие средства, и о них надо как можно быстрее оповестить людей, особенно казахов. Казалось, у Павловых нет иной печали, кроме искренней заботы о людях, попавших в лапы болезни. Они готовы оказать любую помощь, посильную поддержку несчастным. Супругами движет самое настоящее, высокое сострадание!
Видя эти искренние порывы души своего друга, его самоотверженной жены, Абай в который раз подумал и о себе: что люди могут сильно нуждаться и в нем самом. Теперь, выслушав вполне ясные слова врача, Абай понял, что надо делать, как действовать, чего он прежде просто-напросто толком и не представлял. Он знал, что именно скажет жителям города по обоим берегам, и как скажет. Он твердо знал, что вот-вот найдет способ, как это сделать...
Александра Яковлевна также хорошо понимала значимость Абая для казахов, живущих в городе. Слова такого авторитетного человека были бы важны и весомы для каждого, даже для религиозных глав, которые замышляют всякое зло против Сармоллы. Кто же, как не Абай, может вмешаться в происходящее? И Александра Яковлевна, с присущей ей деловитостью, принялась рассуждать, что, как казалось ей, надлежит сделать Абаю:
- Идите к ним, вы же ведь мусульманин! Если вы ходите в эту мечеть, тогда тоже возьмите слово
