Путь Абая. Книга IV - Мухтар Омарханович Ауэзов

Ее слова возмутили Мухамеджана:

- Вот они, здешние жатаки! Вечно хотят обелить свою городскую жизнь. Но если смерть можно утаить, то покойника не скроешь, ведь придется его на кладбище прилюдно нести. Нет бы, сразу сказать, еще ночью, дескать, черный мор гуляет по очагам. К чему скрывать правду до утра?

Дамежан в ответ усмехнулась, но улыбка сразу слетела с ее красивых губ. Ее лицо одновременно выражало и усмешку, и досаду. Говоря, она бросала быстрые взгляды то на Абая, то на бородатых стариков:

- Вы только посмотрите, как он укоряет меня! Воистину, Аллах сотворил иргизбаев и хорошими, и плохими, но я не из числа последних! Неужто я с порога скажу усталым гостям: в городе холера, ночевать здесь опасно! Выходит, гоню их от двора? А что подумает Абай-ага? Будто бы я, на самом деле, просто пожалела кусок мяса, чашку чая, чем угодно отговариваюсь, только бы не пустить его к своему дастархану!

Видя, что Абай слушает с улыбкой, Дамежан также договорила, смеясь. Абай, в свою очередь, кивком принял ее шутку и повернулся к Мухамеджану, своему сородичу и сверстнику. Тот, еще не понимая, что только что был осмеян, раскрыл было рот, но Абай перебил его:

- Хватит, не молоти! Разве ты еще не понял, что тебя подшибли, джигит? Будь ты умнее да болтал бы меньше, - не нарекли б тебя люди Бестикыртом!

Абай только сейчас заметил, как красноречива Дамежан, что, по-видимому, было присуще ей всегда. Это и понятно: по бойкости характера она пошла в отца. Бородатые гости были как раз родственниками Дамежан по отцовской линии, она говорила с ними открыто и смело.

Дамежан происходила из аула Абая, была старшей дочерью Изгутты. Случилось так, что она полюбила Жабикена, хромого семипалатинского торговца, который на убогой арбе ездил в степь торговать всякой мелочью - зеркальцами да расческами. Дамежан дала ему слово верности и однажды ночью сбежала с ним в город.

На окраине, где проезжает немало караванов, они построили этот скромный двор. Жили хоть и бедно, но по-своему, родились у них дети. Дамежан никому не позволяла наговаривать на себя лишнего. Это было решительным свойством ее натуры, о чем знали все жители слободки, за что любили и уважали ее. Абай по этому разговору понял основную черту Дамежан - она была честолюбива во всем, что касалось ее очага.

Впрочем, замолчав надолго, Абай перешел к иным мыслям... Как поступить ему теперь? Дело, ради которого он так спешил в город, было неотложным и весьма важным. Но Жуман, а за ним и Дамежан предостерегали о заразной болезни.

После чая Абай спросил у хозяйки листок бумаги, быстро написал несколько слов по-русски и вручил бумагу Баймагамбету. Наказал:

- Запрягай сейчас лошадь и отвези это Федору Ивановичу Павлову. Если у него есть время, проси, пусть немедля приедет сюда. Постарайся сам и привезти его!

Абай остался ждать Павлова, а Мака и Жуман, решившие уехать в полдень, отправились по каким-то своим делам на базар.

Дамежан проводила всех троих детей на промысел, которым они занимались каждый день. У старшего Жумаша, того, что ставил самовар ночью, было еще два брата - Салимжан и Алимжан, пятнадцати и двенадцати лет. Жумаш взял их с собой, и все трое ушли. Абай остался наедине с Жабикеном и Дамежан.

Он принялся расспрашивать супругов об их житье-бытье... Дамежан не скрывала истинного положения дел семьи, ведь Абай, по отцовской линии, был ее близким родственником, она даже считала его своим старшим братом. Нечего ей было скрывать.

Немного они с мужем нажили имущества, если не считать одной-единственной коровы, которая приносила крошечный доход: Дамежан продавала молоко соседям. Эту корову надо было чем-то кормить, о чем заботились дети: косили траву на острове, собирая заодно сухие ветви тугая и плавник для топлива на зиму. Все это они делали, когда выдавалось время, свободное от их главного промысла. А промысел у сыновей был такой: в прошлом году заимели небольшую лодчонку и занялись перевозкой через Иртыш и Карасу. По берегам с утра до ночи шатаются всякие пешие люди, они и дают работу сыновьям.

Дамежан и Жабикен считали большим утешением, что их сыновья работали, и даже гордились этим.

- С нынешней весны, - сказал муж, - и младший сынок учится управлять лодкой. Алимжан пошел на реку с братьями, как только ему исполнилось двенадцать лет и он смог крепко держать в руках весла.

Те гроши, что добывали сыновья, были главным, но не единственным достатком семьи: Дамежан и Жабикен также прирабатывали. Дамежан шила тымаки, борики, такия4, а Жабикен продавал их на базаре. Иногда Дамежан удавалось получить заказ на другое шитье: камзолы, бешметы, платья для женщин из зажиточных домов головного жатака. Случалось ей также вышивать узоры и плести позументы для дорогой одежды тех, кто мог себе ее позволить.

Когда сыновья были еще малы, все пятеро домочадцев кормились лишь рукоделием Дамежан. Ее искусство так же ценилось соседями, как и душевные свойства. Говоря об этом, Жа-бикен с теплотой смотрел на жену. Абай был столь же восхищен Дамежан, ее искусством, стойкостью и смелостью, что он считал первыми качествами хорошей матери, сколь и расстроен бедственным положением семьи.

- Мы ведь прямо говорим, не лукавим, - продолжала Дамежан. - Клюем, как курица по зернышку, но в итоге хватает на жизнь. На еду да на кое-какую одежду. Крутимся с утра до ночи, чтобы не только поддержать эту жизнь, но и как-то поправить свое положение. Слава Аллаху, не приходится обивать пороги чужих людей, стоять с протянутой рукой... Мы все-таки не самые бедные здесь, есть и такие, кто круглый год живет в холоде и голоде. Говорим себе: эти - и то не умирают!

Дамежан замолчала. Ее лицо было задумчивым, глаза застыли неподвижно.

Абай спросил о городских делах, и Дамежан обстоятельно рассказала ему о действительно тяжелом море, напавшем на город.

- Что творится в других местах, не знаем, - сказала она, -но, говорят, на той стороне холера не слишком свирепствует.

- Ходят слухи, - вмешался Жабикен, - что и на той стороне, на окраинах Затона, немало заболевших людей.

Дамежан сердито глянула на мужа:

- Зачем далеко ходить? Скажем только о том, что знаем. В таких делах нет ничего хуже кривотолков!

- Слухам верить, конечно, не стоит! - согласился Абай. -Скажите лучше, что происходит вокруг вас. Правда, что в слободе больные умирают?

- Да! -