Леди Ладлоу - Элизабет Гаскелл

– Какая печальная история, ваша светлость! – промолвила я, когда миледи закончила свой рассказ.

– Что правда, то правда. Редко кто доживает до моего возраста, не увидев конца чьей-то жизни. Мы нечасто говорим об этом: тема для нас священна и затрагивает самые сокровенные уголки наших сердец, чтобы можно было просто излагать историю чьей-то жизни. Но молодые люди должны помнить о полученном нами важном жизненном опыте, на котором основаны наши мнения и сформированы суждения, чтобы они не оставались для них ничем не подтвержденными теориями. Я вовсе не ссылаюсь сейчас на мистера Хорнера, ибо он почти одного со мной возраста, а если и младше, то всего на каких-то десять лет – нет, а думаю о мистере Грее и его грандиозных планах, касающихся всевозможных новшеств: школ, вообще образования и бог знает чего еще. Он не видел, к чему все это может привести.

– Жаль, что он не слышал историю несчастного месье де Креки.

– Вовсе нет, дорогая. Молодой человек его возраста и положения, обладающий весьма ограниченным жизненным опытом, не должен противопоставлять свое мнение моему или требовать от меня каких-либо объяснений – если, конечно, я не снизойду до спора, – ведь для этого мне придется излагать обстоятельства, послужившие основанием для моих аргументов.

– Но, миледи, эта история могла бы его убедить, – возразила я с совершенно неразумной настойчивостью.

– А зачем его убеждать? – мягко спросила миледи. – Ему лишь нужно молча согласиться. Он хоть и назначен сюда мистером Крокстоном, ему не следует забывать, что хозяйка поместья я. А по поводу этого несчастного мальчишки Грегсона мне придется переговорить с мистером Хорнером. Но, боюсь, не существует способа, который помог бы ему забыть все его злополучные знания. Вероятно, его бедные мозги уже отравлены сознанием собственной силы, но при этом он не овладел уравновешивающими правилами, которыми мог бы руководствоваться в той или иной ситуации. Бедный мальчик! Боюсь, он закончит свою жизнь на виселице.

На следующий день мистер Хорнер приехал все объяснить и извиниться. Судя по всему – я поняла это по его голосу, когда он разговаривал с миледи в соседней комнате, – он был крайне раздосадован, что она узнала о занятиях с ребенком. Миледи говорила очень властно, крайне недовольная. Мистер Хорнер прекрасно знал, как она относится к вопросу образования, и ни в коем случае не должен был действовать без ее на то позволения.

– Которого я вам ни за что бы не дала, – резко ответила на это ее светлость.

По словам мистера Хорнера, мальчик чрезвычайно одаренный и непременно научился бы чему-нибудь дурному, если бы его способности не направили в нужное русло. Управляющий утверждал, что действовал исключительно в интересах ее светлости. Вести дела поместья, переживавшего непростые времена, становилось все труднее из-за огромного количества счетов и прочих документов.

Леди Ладлоу сразу поняла, к чему клонит ее управляющий. Речь шла о злосчастной закладной и шотландских землях его светлости, обеспечение благополучия которых за счет поместья Хэнбери мистер Хорнер считал в высшей степени неблагоразумным, и потому миледи поспешила заметить:

– Все это очень верно, мистер Хорнер, и мне менее всего хотелось бы, чтобы вы перегружали себя работой, но об этом мы поговорим в следующий раз, а в данный момент я крайне обеспокоена состоянием разума несчастного Грегсона-младшего, нуждающегося в немедленном излечении. Как вы полагаете, тяжелая работа в поле поможет ему забыть все, чему научился?

– Честно говоря, я надеялся, миледи, что вы позволите мне сделать из него помощника, – прямо заявил о своем намерении мистер Хорнер.

– Кому и в чем он будет помогать? – с нескрываемым удивлением спросила ее светлость.

– Он составлял бы письма и вел бухгалтерию, поскольку прекрасно овладел чистописанием и весьма ловко считает.

– Мистер Хорнер, – с металлом в голосе заявила миледи, – сын браконьера и бродяги не должен писать письма, касающиеся поместья Хэнбери, и не станет, ни при каких условиях. Просто удивительно, что вы, доверенное лицо нашей семьи, зная, как он воспользовался своими знаниями, решились предложить ему должность, предполагающую доступ к разнообразным документам, в том числе и личного характера. Ведь он запомнит какие-то семейные тайны – а у любого древнего уважаемого семейства они имеются, и вы об этом знаете, мистер Хорнер, – и поделится с первым встречным!

– Я надеялся обучить его и профессиональной этике и осмотрительности, миледи.

– Обучить! Обучите курицу, чтобы фазаном стала, мистер Хорнер! Эта задача куда проще. Но вы поступили правильно, заговорив об осмотрительности, а не о чести, ибо как раз осмотрительность определяет последствия действий, в то время как честь – это и есть само действие и, скорее, врожденное качество, а не добродетель. Впрочем, вполне возможно, осмотрительности его обучить вам бы удалось.

Мистер Хорнер молчал, и миледи немного смягчилась, а потом произошло то, что всегда происходило в подобных ситуациях: ее светлость начала опасаться, что была слишком сурова. Я могла судить об этом не только по выражению ее лица, но и по голосу, когда она призналась:

– Право, я очень огорчена, что на вас столько всего навалилось, прекрасно осознаю, что некоторыми своими действиями лишь добавила вам хлопот, а значит, должна попытаться оказать посильную помощь. Говорите, вам нужен помощник для написания писем и ведения счетов?

Мистер Хорнер и впрямь намеревался со временем сделать из мальчика клерка, но заговорил об этом с миледи лишь для того, чтобы как-то загладить свою вину, и с этой же целью слегка преувеличил пользу, которую его ученик принесет в будущем. Он даже готов был отречься от своих слов, что слишком загружен работой, и заявить, что вовсе не нуждается в помощи, когда после недолгих размышлений миледи вдруг произнесла:

– Придумала! Уверена, что мисс Галиндо с радостью вам поможет. Я сама поговорю с ней об этом. Жалованье, которое мы платили бы писцу, станет для нее настоящим подспорьем!

Я с трудом удержалась, чтобы не повторить удивленный возглас мистера Хорнера:

– Мисс Галиндо?

Тут мне следует познакомить вас с этой дамой, во всяком случае рассказать то, что знаю сама. Мисс Галиндо жила в нашей деревне много лет, чрезвычайно экономно вела хозяйство, но при этом всегда изыскивала средства, чтобы содержать служанку. На эту должность она неизменно брала девушек с каким-нибудь физическим недостатком, из-за которого их больше никто не хотел нанимать. Таким образом, в услужении у мисс Галиндо перебывали все хромые, слепые и горбатые женщины, какие только имелись в