Путь Абая. Книга II - Мухтар Омарханович Ауэзов
Оралбай раньше своего спутника подъехал к качелям. Молодой стройный джигит-красавец на буланом коне, с белым соилом в руках словно выехал к ним прямо из рассеянного по ночным туманам лунного сияния. Оралбай спрыгнул с коня, который на месте заперебирал ногами, будто пританцовывая. Керимбала прервала пение. В кручине своей девушка вся ушла в пение - и вдруг, словно из этой песни, что пела она, возник джигит ночи, ее возлюбленный!
Когда Оралбай быстрыми, легкими шагами подходил к качелям, Керимбала соскочила с них и бросилась к нему навстречу. Уже никого не опасаясь, она взяла его за руку, крепко сжала ему пальцы, затем повела к качелям.
Молодежь радостными возгласами встретила хорошего певца, неожиданно посетившего их ночные игрища. Оралбая тотчас посадили на качели напротив Керимбалы и попросили их спеть вдвоем. Он не заставил себя ждать.
Я весь горю, увидев ясный лик...
Так начал Оралбай, а Керимбала ладно и умело присоединила к его пению свой сильный, красивый голос. Истосковавшиеся друг по другу молодые люди наконец-то встретились, и на их лицах трепетал бледный, холодный лунный свет. Они пели настолько слаженно и хорошо, что казалось - сам дух их учителя Биржана присутствует рядом с ними, благословляя их: «Будьте счастливы, любите друг друга! Не бойтесь ничего, боритесь за любовь и побеждайте!»
Одну песню за другой - они спели довольно много песен. Всю тоску разлуки, недавнюю тревогу, безумную радость встречи выражали они теперь своим пением. Они пели то по очереди, слушая друг друга, то сливали свои голоса в дуэте, словно не желая расставаться даже во время пения. И песни постепенно привели их обоих к безумной решимости...
Долго смотрел на их бледные лица воин-джигит Абылгазы, долго слушал их пение, незаметно подойдя к месту игрищ и остановившись в сторонке. Пришел к мысли: «Этих двоих разлучить может только смерть!» Он подошел к взрослым женщинам, стоявшим отдельной кучкой, в сторонке от толпы молодежи, поздоровался и стал шутить со своей ровесницей Капа, женой Акимхожи, с которым он был в приятельстве, имел отдаленное родство. Разговор с Капа у него пошел самый непринужденный и легкий - он ей: женге, она ему: ага. Но, взглянув друг на друга, они без слов поняли, что должны что-то сделать для любимых своих юнцов, которые так беспомощно и неосторожно выставили на всеобщее обозрение свою любовь. Не сговариваясь, Капа и Абылгазы стали отвлекать внимание молодежи играми и веселыми разговорами, уводя от влюбленных, стараясь дать им возможность оказаться друг с другом наедине.
Обхватив тонкий стан Керимбалы руками, как ему виделось это в его воображении, Оралбай начал ей рассказывать, что услышал в ночи далекое пение и сразу узнал ее голос. Но она не дала ему говорить дальше.
- Душа моя бесценная! Свет мой ясный! - зашептала она, прижавшись пылающей щекой к лицу любимого. Слезы душили ее. - Вот и близится черный день, проклятый день, который навсегда разведет нас с тобой. Сам жестокий Кудай хочет разлучить нас! Но я не могу расстаться с тобой, любовь моя! О чем бы я ни подумала, все мысли мои сходятся на тебе! Я не хочу с тобой расставаться и готова на любые муки, чтобы только быть с тобой. Я знаю, я поняла, с чем ты пришел. Твои слова, сказанные в тот песенный вечер, показались мне страшными. Но теперь я на все согласна. Теперь - твоя воля. Делай, как знаешь, возлюбленный мой. Душу свою вручаю тебе. И пусть помогут нам священные аруахи.
Эти слова Керимбалы решили все. Оралбай как безумный осыпал ее заплаканное лицо поцелуями. Безрассудная страсть молодости толкнула их на непоправимый поступок.
На следующую ночь Оралбай с тремя своими сверстниками примчался в аул и украл девушку.
Во всем роду Олжай поднялся невообразимый шум. Будто небо раскололось, и низринулись на землю огненные молнии.
После смерти родовых вождей, Божея и Суюндика, между бокенши и жигитеками не было ни единой распри. Однако безумный, дерзкий поступок молодого жигитека разжег пламя возмущения во всем Бокенши.
Керимбала - дочь бая Сугира, владетеля тысячных стад мелкого скота и многих табунов разномастных лошадей. Он выдавал дочь за сына такого же крепкого, как и он, степного владетеля, бая Камбара из рода Каракесек. Но вот его сын внезапно умер, и, уже не раз получавший от Камбара табуны с племенными жеребцами, Сугир готовил ответные дары в приданое дочери, собираясь «обеспечить невесту всем необходимым» и отдать ее за брата покойного.
После того как умер Суюндик, в Бокенши вся власть была в руках Сугира. Щедро одаривая из своих породистых табунов одного - «живой головой», другого - «мясом на согым», он приобрел много сторонников и стал влиятельным баем в округе. Ну и держаться стал соответственно - чванливо и горделиво. В последнее время даже стала ходить про него шуточка: стоит ему увидеть всадника на доброй лошади, он сразу спрашивает: «А не из моих ли табунов конь под этим человеком?»
И вот теперь на защиту его чести встали такие крепкие племена, как Байгобек, Жангобек, и связанные родственными узами с Бокенши младшие роды Борсак и Далекен.
Все бокенши и соседи-сородичи, взбудораженные яростью Сугира, и его сыновья Акимкожа, Балкожа, Нуркожа заявили, мол, «для начала нужно увести весь скот у жигитеков». Потом добавили, что «надо дотла разорить Каумена». Наконец бросили вызов всему роду Жигитек: «Пусть в течение одной ночи и одного дня найдут, приведут связанными и поставят перед нами на колени джигита и девушку. Иначе пусть назовут место для схватки». С этим посланием был отправлен гонец в аул Божея.
К этим дням уже не было в живых не только Божея, но и славных вождей родов Жигитек - мужественного Байдалы, благородного Тусипа. Теперь главенствовало в роду новое поколение: сыновья Божея - Жабай и Адиль, их друг Бейсемби, прозванный «молодым шайтаном», и некто Абдильда, о котором говорили, что это кровопийца и хищник, мол, он «способен с голой бараньей черепушки настругать мяса на куырдак».
С утра по аулам жигитеков прошли слухи об угрозах Сугира, что бокенши собирают
