Путь Абая. Книга IV - Мухтар Омарханович Ауэзов

Каждый из них знал, что это тот самый хрип, хорошо им известный, поскольку все они повидали на своем веку немало человеческих смертей. Хрип становился все громче и страшней, бульканье превратилось в густое клокотание, так продолжалось как раз столько времени, сколько варится мясо в котле. К рассвету Даркембай умер.

.Хлопоты о похоронах уважаемого человека, старого ага Даркембая, начались с раннего утра, и уже пополудни многочисленные жители жатака сопровождали покойника на кладбище. Оно располагалось на расстоянии одного выгона овец от Молалысу, под пригорком, было довольно большим, там хоронили умерших только из этого жатака. Снеся на мазар покойного, мужчины с подобающими почестями предали Даркембая земле.

Всю тяжесть похорон взвалили на себя Абай, Базаралы, Ер-бол, Дармен. Они были в самой гуще дел, приняли участие в подготовке обряда. Абай послал человека в близкий аул Акыл-бая, чтобы тот привел оттуда людей на похороны, а также пригнал корову и верблюдицу - приношение в дом умершего.

Кроме того, оттуда же были пригнаны овцы и жеребенок, отданы в руки Жаныл на забой для похоронной трапезы. Ербол, чьи дела в последнее время начали поправляться, также передал корову как приношение в дом и двух баранов на забой. Ба-заралы также оказал посильную помощь.

Вплоть до семидневки пробыли Абай и его друзья в ауле жа-таков, всячески утешая скорбевших, плакавших близких, особенно вдову и осиротевшего сына, Жаныл и Рахима. Иногда Абай и Базаралы уезжали ночевать в ближайший аул Ербола, что стоял за пригорком в Аккудуке. В любом случае со своим старым другом, с Базаралы, Абай был неразлучен: раз вечером уехал в его аул, расположенный дальше дома Ербола, и заночевал там. Каждый день Абай приходил в дом Жаныл и проводил немало времени с людьми, что приходили утешить близких покойного.

Дармен же никуда не уезжал, дни и ночи он проводил возле Жаныл и Рахима. Абай и хотел бы взять Дармена, которого любил, как сына, в аулы своих друзей, однако не только не сделал этого, но и сам отчитал бы его, если Дармен вздумал покинуть своих близких в эти дни. Ведь Дармен был покойному как любимый младший брат и, конечно, не должен был оставлять его скорбящих родственников ни на минуту.

Было еще одно дело, о котором Абай напомнил Дармену и строго-настрого наказал исполнить. О нем говорил Даркембай перед самой смертью.

В один из этих трудных дней Абай и Дармен, встретившись вдали от людей, коротко обсудили меж собой слова умирающего, которые можно было назвать его завещанием. Абай сказал:

- Была у Даке к нам с тобой просьба, его мечта, высказанная им с большой печалью. Он ведь возложил на нас обязанность, доверил нам судьбу своего мальчика. Он, конечно, не только о том беспокоился, чтобы Рахим не умер с голоду без отца. Даркембай хотел, чтобы мы помогли ему выбиться в люди. Ты ведь знаешь, Дармен, что есть у мальчика тяга к знаниям, да и с начальным мусульманским образованием у него не так плохо. Пусть он и далее продолжит учебу, поедет в город. Поговори об этом с Жаныл и с самим Рахимом. Обязательно что-нибудь решите по существу, и непременно - до нашего отъезда.

Теперь вечерами, когда в доме не было скорбящих гостей, или по утрам, в часы, свободные от намаза, Дармен заводил

разговор с женге Жаныл и юным джигитом, увещевая их обдумать и принять предложение Абая... Кое-что было весьма трудным и для Жаныл, и для Рахима: он был словно связан путами своего собственного очага, не мог просто так расстаться с матерью.

Даркембай умер. Если и Рахим покинет ее, то Жаныл останется одна-одинешенька, безо всякой помощи и опоры. Разве когда-либо было такое, чтобы женщина справилась с хозяйством, взвалив на себя всю заботу по дому? Что станет с нею, если Рахим уедет в город?

Дармену вдруг пришло решение: а не взять ли Жаныл к себе? Он живет теперь вдвоем с Макен, ее родители далеко. Услышав такое, Жаныл призадумалась: ей пришлись по сердцу эти слова, ведь она очень любила Макен, словно родную дочь, или, точнее, - невестку, просто души в ней не чаяла! Дармен же был ей деверем, близким родственником, она и знала его хорошо по жизни, но, как уже давно поняла, скучала по Макен не меньше, чем по нему, когда не могла месяц-другой видеться с молодоженами. Макен нравилась Жаныл своей учтивостью, а ее характер она называла «мягким, как шелк.» К тому же, она видела, что и сама молодая женщина отвечает Жаныл столь же теплыми родственными чувствами.

- Чтобы Рахим мог учиться, уехать в город, вам нужно быть возле Макен, - так сказал Дармен, и Жаныл обрадовалась его словам, благодаря в душе Бога.

Она ответила безоговорочным согласием, добавив, что и сама думала об этом. Но оставалось одно. Дух Даркембая, долг ее перед покойным мужем! Разве может быть такое, чтобы до сорока дней или до года после его смерти исчез его очаг? Как отнесутся к этому люди, жатаки, которые уважали старика, чтили его за родного отца, которого любили дети?

Нет, только не сейчас, когда Даркембая только что предали земле! Не может Жаныл уйти жить в семью Дармена, забрать с собой очаг Даркембая, так, чтобы здесь, в жатаке, не осталось от него и следа...

Итак, она должна жить пока что здесь, хотя бы до будущей весны и, значит, Рахим тоже должен быть с нею, по крайней мере, где-то поблизости, но уж никак не в городе.

Проведя несколько дней в обсуждении всех сторон этого дела, Жаныл, Дармен и Рахим так и не смогли ничего толком решить. Лишь после семидневных поминок по Даркембаю, Абай, присоединившийся к их разговору, предложил новый план, который был наконец всеми одобрен как единственно возможный выход. Конечно же, Жаныл не должна уезжать отсюда ни сейчас, ни зимой, и вдова рассудила мудро, чтя память покойного. Однако к концу осени, подготовив хозяйство к холодам, после переезда на зимовье, Рахим может оставить мать, отправившись к Дармену, в аул Абая на Акшокы. Там он и начнет заниматься и мусульманской, и русской грамотой.

На следующий же год дорога к образованию откроется перед ним во всей своей широте: Рахим даже сам выберет, какой грамоте ему дальше учиться в городе - мусульманской или русской. Когда Жаныл будет