Наступило утро - Зеин Жунусбекович Шашкин

Через минуту-другую прибежал и председатель станичного совета. Стал собираться народ.

— Возьмите на руки товарища Сагатова и живо в дом! — скомандовал Басов.

— Куда?

— Куда! В любой... И позовите фельдшера! А остальные за мною!

Басов приказал обыскать все ближайшие дома, но поиски ни к чему не привели — преступник скрылся.

Сагатов пришел в сознание. Рана была, слепая, в грудь. Раненого решили немедленно везти в город в больницу.

Через несколько минут пара гнедых мчалась в Верный, увозя Сагатова.

Глава двадцать пятая

Через два дня после покушения на Сагатова Басов вернулся из Қастека в Верный. Здесь его ждал секретный пакет ТуркЧҚ, присланный из Ташкента. Басов читал, не отрываясь, жадно глотая строку за строкой.

«...Кастекские события» нельзя рассматривать изолированно, они входят в цепь продолжающихся провокаций иностранной разведки, действующей в Семиречье при помощи правых эсеров, атамана Анненкова и его подручных.

Предупреждаем вас, чтобы вы обратили особое внимание на события в Кастеке, ибо это не конфликт местного значения. Следует искать нити, ведущие к заграничным агентам. По нашим данным, из Кашгарии через границу переброшено несколько шпионов с целью вызвать восстание в Семиречье, дабы оттянуть войска товарища Фрунзе из-под Бухары. В цитадели Бухары ждут сигнала из Верного, чтобы начать наступление на Ташкент».

Басов несколько раз перечитал письмо, вдумываясь в каждое слово. Вот где открывается завеса!

Председатель Чека не мог усидеть за столом. Он ходил по кабинету из угла в угол в большом раздумье, взвешивая события последних двух дней. Арестованный Сотников сбежал, когда его везли в Верный. Проморгали конвоиры, что-то подозрительно! Не нарочно ли? Теперь потеряна ниточка, тянувшаяся к Сугурбаеву. Покушение на Саратова сбивало с толку. Трудно было понять, кому предназначался выстрел — Сахе или ему, Басову. Землемер Фальковский вызывает самые серьезные подозрения. Старый эсер, но выдает себя за беспартийного... Держится осторожно, за спиной других, улик на него нет никаких. Бозтай, конечно, простое орудие в руках врагов. Бакена он ненавидит за Гульжан, но нет ли тут еще чего-нибудь, кроме ревности? Не Хальфе ли подучил Боз- тая написать заявление? Как распутать этот узел?

В дверь раздался осторожный стук. Вошел секретарь и доложил, что представитель ТуркЦИҚа Кожаков просит Басова срочно зайти к нему в обком.

— Хорошо!

И Басов отправился, не теряя времени, зная, что дело касается Қастека.

Кожаков, хмурый, расстроенный, стоял у окна в кабинете Сагатова и грыз ногти.

— Ну как, обнаружили террориста? — спросил он, протягивая руку.

— Это какого?

— А того, кто стрелял в Саху.

— Пока нет.

— Это дело рук муллы Хальфе! — сказал Кожаков, глядя в упор на председателя Чека.

— Откуда вам известно?

— Фанатик. Убежденный враг,

— Врагов кругом много.

— Мне он сам сказал.

— Когда? — Басов не смог скрыть своего изумления.

— А когда я был в Айна-Куле. Хальфе говорил, что Сагатов продался русским и в мечети подвергли его проклятью.

— От проклятия до обреза есть все же расстояние...

— Мулла — убежденный враг. И свои взгляды не скрывает. Спросите любого казаха в Айна-Куле.

На этом беседа их закончилась. Басов, возвращаясь в Чека, задумался. Почему Кожаков не сообщил о Хальфе раньше? Очевидно, мулла высказал ему свое намерение уничтожить Сагатова, а Кожаков не придал его словам значения. А когда Хальфе осуществил свой замысел, Кожаков, как трус и карьерист, решил опередить собы

тия. Выгодно заявить самому о Хальфе, а не быть упомянутым муллою на допросе. Но почему Хальфе открыто высказал свое преступное намерение Кожакову? Что его побудило совершить такой неосторожный шаг?

На другой день по приказу Басова в Верный привезли арестованного Хальфе. Председатель Чека решил сам допросить муллу. .

Без обычного стука открылась дверь. Хальфе вошел в сопровождении следователя и конвоира. Басов окинул муллу изучающим взглядом. Арестованный держался с достоинством, спокойно. Поступь мягкая, кошачья. Следователь остановил его посередине комнаты. Хальфе заморгал близорукими глазами, стараясь разглядеть лицо председателя Чека. Басов отослал конвоира.

Хальфе выдержал острый, прощупывающий взгляд Басова.

— Садитесь! Вот сюда!

Мулла опустился на стул.

Молча они смотрели друг на друга, словно бойцы перед поединком.

— Мы знаем, что вы были уважаемым человеком в Джетысу. К вашему голосу прислушивались все казахи!

Следователь-татарин перевел слова Басова. Хальфе в знак согласия кивнул головой.

— И мы знаем о вашей деятельности: вы ярый враг советской власти.

— Не советской, а русской,— поспешно поправил мулла.

— Почему?

— Разве вам не известно, какие злодеяния совершают русские?

«Крепкие клыки у этого муллы!» — подумал Басов и сказал:

— Ваша ненависть к русским понятна, Хальфе, но почему вы подослали человека убить казаха Сагатова?

Хальфе прошептал под нос молитву и ответил:

— Он продался неверным. Аминь!

— Понятно. А кого вы послали убить Сагатова?

Хальфе, повернувшись к следователю, торжественно ответил:

— Убивший изменника веры займет достойное место в раю. Его имя, любимца пророка, свято

Если вы не назовете сейчас имя этого «любимца», сами сядете на скамью подсудимых!—сурово произнес Басов.

— Я раб божий. Готов на любое страдание за веру.

— Охотно верю, мулла. Нам хорошо известно: все, что делалось в Кастеке в пользу ислама, дело ваших рук. Правда ведь? Не надо скрывать. Мы знаем, что вы заявили Қожакову, представителю советской власти из Ташкента, а также... Сугурбаеву о своем намерении убить Сагатова.

— Слава аллаху! Как ревностный защитник веры, я сказал им: мечеть послала проклятье, и он, Саратов, как мусульманин, вне защиты. Аминь!

— Значит, вы покушались на Сагатова? — обрадо-: вался Басов.

— Аминь! — подтвердил мулла.

— Вы подпишите протокол?

— О чем?

— Что покушение на секретаря обкома партии Сагитова совершено по вашему указанию.

Хальфе отрицательно замотал головой. .

— Вы же сами сейчас при следователе сознались, что покушение совершено с вашего ведома?

— Я этого не сказал. Я только разъяснил вам: шариат оправдывает человека, убившего изменника веры. Он заслуживает уважения всех мусульман, и мы его защитим. А как ревнитель веры, я готов нести ответственность за последствия этого святого дела.

Хальфе вытащил из кармана четки, стал перебирать их, шевеля губами.

— Скажите, кого вы послали для убийства Сагатова? Этим вы искупите свою вину. Мы знаем, что вы достали ему ружье.,. Он сам сказал...

— У меня в руках коран, а не ружье!

Хальфе съежился.

— Покушался Бозтай! Не так