Семиречье в огне - Зеин Жунусбекович Шашкин

Черпая воду, Малике сообщила отцу:

— Карден пригласил к себе в гости и Айгуль вместе с ее отцом.

— Вон как!.. — Сяту теперь показалось, что он отга­ дал намерение Кардена. Он хочет использовать Аянбе­ ка и Сита вместо шита против ударов Токаша.

Сят не одобряет поступка городских хулиганов, из­бивших Токаша. Однако он не одобряет и действий То­каша, который отбирает скот у баев и раздает его бед­ ным. Слишком грубо действует Токаш, хотя иные счи­ тают это справедливым. Вчера заходил к Сяту один джигит, вернувшийся из Китая. Во время восстания шестнадцатого года он показал себя храбрецом. Этот джигит сказал Сяту:

«Токаш дал нам скот. Только он один не забыл сво­их соратников, вместе испытавших тяжесть минувших дней. Мы довольны, и сердечные раны, нанесенные оби­дой, уже зажили...» Этими словами он задел и самого Сята. Такие разговоры портит народ...

Аул Кардена расположен на противоположном бере­гу речки Чемолган. Восьмирешетчатая юрта — покои Кардена. Летом он живет здесь вместе со старшей же­ ной. Скот нагуливается на летних пастбищах, а Карден, попивая свежий кумыс, ведет разговоры о мирской жизни аулов, высказывает свое веское слово. Когда скот ста­ новился упитанным, он отправлял гурты и отары на Қаркарипскую ярмарку. Но последние два года Карлен уже не делал этого. Ярмарка закрылась. Торговлю ве­ дет исподтишка. Сят давно уже слышал о том, что Карден тайно отправляет и скот и мануфактуру в Синь­ цзян.

Сят не заметил в хозяйстве Кардена упадка. Все было, как прежде. Вокруг белой юрты, стоящей в самом центре аула, снуют слуги-работники. Одни спешат доить кобыл, другие подкладывают угольков в самовары, тре­тьи возятся у очага и обделывают уже зарезанного барана. Юрты этих людей невзрачные, закопченные; из верхних отверстий их дым не валит клубами, не подни­мается ввысь, а выползает нехотя, обдавая неприятной гарью,— кизяк, видимо, плохо горит.

В расстегнутом халате и с посохом в руке Карден стоит позади юрты, важно посматривает по сторонам. Сят и Аянбек приехали вместе, оба с дочерьми. Одно­ временно сойдя с повозок, они приветствовали подошед-

шего Кардена. Карден повел их в юрту. Услышав о прибытии гостей, Бикен выбежала к сверстницам. На­метанный глаз Сита сразу заметил: Бикен была выше и полнее этих девушек; Айгуль рядом с ней казалась особенно худенькой. Весело зазвенели шолпы. Перего­вариваясь, девушки ушли в малую юрту.

Удобно усевшись на разостланные в четыре слоя шелковые одеяла, Аянбек заговорил о новостях, извест­ных ему. Сят не сводил глаз с волостного комиссара, сидевшего пониже его, и удивлялся. Он не узнавал Аян- бека-охотника, скитавшегося в горах. Теперь Аянбек был совсем другой: слова его складны, он хорошо разби­рается в делах. Такое уж, видимо, время настало, что люди меняются на глазах...

— Наши единокровные братья, возвратившиеся из Китая, требуют возврата земель своих дедов. Требуют возвращения и возмещения разграбленного скота и имущества...

Сят слушал Аянбека и краешком глаз наблюдал за Карденом — лицо Кардена побледнело.

— А где же были их прежние земли? — нарочно спросил Сят.

— На летних пастбищах Акчи, ныне они принадле­жат аксакалу Кардену,— без уверток ответил Ааянбек. Карден сидел молча.— А скот и имущество — у ак­сакала Закира. Некоторые говорят, что после его смер­ ти все перешло в казну. Вчера из города вернулся один парень, он встречался с Токашем и от имени всех бед­няков высказал ему жалобу. Токаш на это ответил: «Ключи Закира у меня, сначала поеду в аулы и верну ваши земли и скот, а потом приеду в город и раздам остальное имущество».

— Окончательно ли выздоровел Токаш? — спросил Сят.

— Наверное. Сейчас он распределяет скот в Сар- таукуме и вскоре прибудет сюда.

Аянбек, кажется, не подозревал, что его слова вон­заются, как пули, в сердце Кардена, а может, делал это нарочно.

Молча послушав некоторое время, Карден сказал: — Мы с Сятом сверстники, А Аянбек моложе нас, он младший брат, выросший под нашим крылом. Сего­дня же, по велению судьбы, Аянбек правит аулами. Все это хорошо — Карден начал издали.— Я хотел вам, родные, напомнить об опасности, нависшей над нами, поделиться своими мыслями!..

Но он не успел высказать ни одной своей мысли. Снаружи донесся отчаянный крик: «Ой-бай, пожар! Горим!» Все повыскакивали из юрты. За аулом полыхал пожар. Огонь по траве медленно полз к юртам. Зажжен­ный в нескольких местах, он вскоре слился в сплошное пожарище и еще шире расправлял свои страшные колы­хающиеся крылья.

Карден поднял невероятный крик и, взбудоражив весь аул, погнал на тушение пожара. Люди хватали в руки куски кошмы, шкуры и суматошно бежали к на­двигающемуся огню.

Наступали сумерки, валивший со стороны пожара дым окутал весь аул. А вдали вырывались языки пламе­ни, озаряя всю окрестность зловещим блеском...

Карден вернулся к Сяту и Аянбеку, стоявшим у юрты.

— Вот вам единство! Как после этого жить в сог­ласии?—зло произнес он, а воздух выдыхаемый им, был до того горяч, что Сят отступил от Кардена по­дальше.

— Вы хотите сказать, что это — поджог? — спросил Аянбек.

— Как же иначе? Грозы не было, молния не пада­ла... Если огонь не подброшен самим дьяволом, то это сделали вернувшиеся из Китая джигиты, о которых ты только что говорил сам. Кто же кроме них?

— Если это правда, то я завтра же берусь за дело. Хватит сидеть дома! Опять поджоги аулов, опять враж­да...— Сят и сам не заметил, что пришел в ярость. Он не стал ожидать угощений и вернулся в свой аул. Аянбек тоже отправился к себе. Карден не удерживал гостей. Ему очень не понравились слова Аянбека. В них слышался не призыв к согласию и единству, а угроза и стремление к разладу. Сят тоже понял так.

Незадолго до пожара девушки ушли к речке. Они разговаривали мирно обо всем, как будто Бикен была подругой детства и Айгуль и Малике.

— Отцы наши, наверно, потеряли нас и беспокоятся. Пойдемте в аул!—Айгуль потянула за руку Малике, ко­торая сидела на берегу и не хотела трогаться с места. Айгуль пыталась поднять ее за руку, та упиралась и кон­чилось это тем, что обе упали с веселым смехом.

Бикен ревниво следила за своей соперницей, не­вольно любовалась ее движениями и всерьез завидовала. Весь облик этой юной девушки: тонкая талия, белое ли­цо, черные глаза — был обаятельным, а слова и голос— особенно нежными. Не найдя в себе этих качеств. Бикен растерялась.

Заметив отсвет