Семиречье в огне - Зеин Жунусбекович Шашкин

— Кто же они? Поймали хоть одного?—спросил Аянбек.

— Попались настоящие главари. Один оказался сын­ком городского богача Бурнашева.

— Мы слышали, что все это дело рук Кардена. Вче­ра кто-то поджег его аул. Народ обозлен... — Аянбек за­думался, он смотрел на узоры кошмы, лежавшей перед ним, и по его виду можно было подумать, что он ведет разговор об узорах на кошме.

Это сообщение заставило задуматься и Токаша. Чувство радости сменилось сожалением, затем перешло в негодование. Кто устроил пожар? Аулы поддерживают Токаша, в этом он убедился. Но такой метод борьбы — поджог аула — ему не нравится, это один из старых ви­дов межродовой борьбы, от которой страдают безвинные вместе с виновными. Вражда аулов смазывает классовое расслоение, помогает баям объединять всех аульчан, держать в своих руках. Нет, с классовым врагом так бо­роться нельзя!

— Дома не пострадали?—спросил Токаш Аянбека.

— Нет, к счастью.... — и, помолчав, сообщил:—Кар­ден злой.

Токаш удивился. Злой? Вот как! Что же с ним будет з автра, когда раздадут его скот вот этим джигитам? Мо­ жет быть, лопнет от злости?

Слова Аянбека вызвали беспокойство у джигитов, они переглянулись между собой.

— Токаш, я вчера видел нескольких джигитов вер­нувшихся из Китая. Спрашивают тебя...— проговорил Аянбек.

Токаш знает о нуждах возвратившихся казахов. От­дать этих людей во власть голодной смерти да еще на родной земле—подлость. Зачем тогда называться пред­ставителем Советской власти? Эту мысль Токаш и вы­сказал людям. Он сообщил:

— Недавно из Семиречья в Кульджу выехал уполномоченный. Он должен решить спорные вопросы с Китаем и возвратить остальных казахов. Наша обязанность — не дать им погибнуть с голоду. В тех аулах, где я побывал, возвратившихся джигитов — единицы. Их я устроил...

— Да, лучше посмотреть своими глазами и узнать, в. чем они нуждаются! — заключил Аянбек.

Аул накрыла ночь. Кое-где поблескивали огни. Во­круг потухающих очагов толпились женщины, они раз­говаривали тихо—детям пора спать.

Токаш постоял у двери, наблюдая за наступлением ночи в ауле.

— Курыш, ты не видел Айгуль?

— Нет. Что, умираешь от нетерпения?

Пальцем Токаш щелкнул по морщинистому красному носу Курышпая.

— Брось шутить... Лучше узнай, где она. Даже не зашла поздороваться. Может, она нездорова. Передай, что после ужина я выйду...— наказал он и ушел в сосед­нюю юрту.

Красноармейцы от нечего делать шлепали картами—играли в «подкидного дурака».

Увидев Токаша, они растерялись — спрятать карты не успели.

— Покудин! Я ведь вчера тебе давал газету, чтобы ты прочитал ее всем.

— Вот, вот она, товарищ комиссар!—Иван вынул из- за пазухи измятую газету и развернул перед собой — Теперь будем читать.

— Газета «Заря свободы». Я читал ее. Там есть ваша статья, товарищ комиссар,— проговорил второй красно­армеец по фамилии Вдовин.— Называется она «Моим врагам!».

К Токашу подвинулся красноармеец Чечелев:

— Товарищ комиссар, у меня есть сообщение... Я вчера докладывал, что задержал одного подозрительного

возле вашего дома, он слонялся с ружьем и назвался охотником.

— У него рассечена губа,— добавил Прокудин.

— Да я его только что видел здесь,— закончил Чечелев.

— На ночь нужно выставить охрану! Хоть это и род­ной мне аул, однако будьте осторожнее!—наказал То- каш и ушел в большую юрту.

После ужина народ разошелся по домам. Токаш ждал Айгуль. Она пришла, но, кажется, только затем, чтобы приготовить постели, она была скучной, в больших чер­ных глазах заметна тень боли. Может быть, в самом де­ле нездорова?

— Айым моя! Что с тобой?

Токаш прижал ее к груди. Девушка не оказывала сопротивления, но отвечала на поцелуи невесело, сдер­жанно.

Свет луны падал через раскрытый верх юрты. Лино Айгуль казалось неживым — бледное с синеватыми те­нями.

— Скажи, Айым, почему ты сегодня такая мрач­ная? Я стосковался и вот приехал к тебе... Никогда рань­ше тоска так не мучила меня, как теперь, это хуже, чем больница...

— Не верю,— тихо произнесла Айгуль обиженным тоном.

— Tie веришь?.. Если так, то завтра же обвенчаемся!

Айгуль, решительно взглянув на него, сказала:

— Один человек задал мне загадку, она касается вас... Уже второй раз я слышу эту загадку. Но тогда слова Курыша я приняла за шутку,— он ведь шутник, а этот человек говорил серьезно, он заботится обо мне.

— Кто это?

— А, значит, правда?

Токаш все понял. Но что он мог ответить? Это не бы­ло сплетней. Эго был необдуманный поступок молодо­сти. Но он не нарушил своей клятвы. Подобно сновиде­нию, незаметно мелькнула в его жизни та одна единст­венная ночь... Больше он не возвращался к ней и ни разу не думал о ней. Токаш ни на кого не променяет свою Айгульжан. Не надо ревновать, моя Айгуль!

Сначала он не собирался высказывать вслух этих мыслей, но потом решился и рассказал... Девушка молчала, но лицо ее начало светлеть. Потом она чуть слыш­но засмеялась. Радуясь, он продолжал говорить.

Старый мир рушится до основания. За один день на­ступила весна в жизни людей. Вместе с наступлением этого лучшего времени года расцвело и сердце Токаша. Он дал себе клятву больше не разлучаться с Айгуль. Пе­режито много. Самое тяжелое позади—бури и невзгоды. Разве мог расцвести цветок любви в свирепую пургу? К тому же Токаш старался не подвергать опасности жизнь Айгуль. Если бы она случайно оказалась мишенью для вражеской пули, разве смог бы он простить себе та­кое? Давным-давно Токаш пожертвовал своей молодо­стью ради достижения поставленной цели. Сегодня он ви­дит то, к чему стремился. Победа достигнута, и теперь он вместе с Айгуль займет подобающее место в жизни... Прошло время, когда не было крова над головой и куска хлеба на столе. Наступили ясные дни! Теперь вре­мя и для свадьбы.

Большие смородиновые глаза Айгуль светились радо­стью. Улыбались тонкие се губы. Всей своей доверчивой душой хотелось войти в эту жизнь, испытать счастье вместе с ним сейчас же, сию минуту...

Токаша разбудил голос пастуха, выгоняющего скот. Он открыл глаза и увидел Айгуль, лежащую рядом. Как глубоко и спокойно она спала! Щеки зарумянились, гу­бы ярко блестели Токашу нестерпимо захотелось ее по­целовать, но побоялся разбудить.

А что если войдет отец? Нехорошо получилось!... Токаш. осторожно поднялся л, бесшумно ступая, вышел наружу.

Аул выгонял скот. Мычали коровы, блеяли овцы. Поднималась пыль.

Вслед за стадом Токаш пришел на берег речки. У большого валуна сидел мальчик с удочкой в руках. То­каш присел рядом, тихо