Женщина из дома с олеандрами - Риити Ёкомицу
Вернувшись домой, Цзи Чанг вступил в ссору с женой. Чтобы напугать ее, он приложил стрелу к тонкой тетиве, натянул ее и позволил стреле пролететь мимо глаз жены. Стрела срезала три реснички и полетела вдаль, но сама женщина ничего не заметила и, глазом не моргнув, продолжила ругать мужа. Настолько, благодаря своему мастерству, он преуспел в скорости и точности.
Однажды, когда Цзи Чанг стало нечему учиться у своего наставника, его посетила не очень благородная мысль.
После долгих раздумий он пришел к выводу, что от Фэй Вэя он более не сможет получить что-то ценное для своего мастерства стрельбы из лука. Кроме того, чтобы стать величайшим лучником на Земле, ему придется устранить своего учителя. Обдумав однажды эту возможность, он случайно встретил Фэй Вэя одного на равнине. Цзи Чанг схватил стрелу и выстрелил. В тот же миг Фэй Вэй почувствовал суть его замысла и ответил своим выстрелом. Каждый раз, когда они стреляли, их стрелы встречались точно на середине и падали на землю, не вздымая пыли. Их мастерство было поистине неземным. Под конец Фэй Вэй израсходовал все свои стрелы, а у Цзи Чанга оставалась еще одна. Когда Цзи Чанг самонадеянно выпустил стрелу, за долю секунды Фэй Вэй оборвал ветку кустарника и одним острием шипа направил стрелу своего ученика к земле. Поняв, что не сможет достигнуть своей столь желаемой цели, Цзи Чанг почувствовал неожиданно нахлынувший позор. Если бы он довел дело до конца, то не был бы настолько низвергнут, как сейчас. Фэй Вэй, уверенный, что избежал опасности, был так доволен собой, что позабыл о ненависти к своему сопернику. Учитель и ученик побежали друг к другу и, достигнув середины луга, где их охватило благородное чувство, обнялись. (В свете сегодняшних нравов это невозможно понять. Однажды Хуань Гун, гурман из Ци, возжелал какое-нибудь новое лакомство, которое доселе еще не пробовал, и его шеф-повар И Я взял собственного сына и подал своему хозяину его плоть и кости в бульоне. Также было однажды, когда шестнадцатилетний юноша, которой должен был стать первым императором династии Цинь, в ночь смерти отца трижды взял его любимую наложницу. Таковы времена, о которых мы говорим.) Пока они проливали слезы в объятиях друг друга, Фэй Вэй думал, что ученик может быть опасен, если снова решится напасть на него. А это значило, что, несомненно, Цзи Чангу нужна новая цель, чтобы предотвратить любой печальный исход. Он обратился к своему ученику:
— Я поделился с тобой всем, чем стоило. Если ты хочешь дальше совершенствоваться в этом искусстве, отправляйся на запад к горному хребту Тайхан и поднимись на пик Хошань. Там обитает старец Гань Ин — величайший лучник всех времен. Для него наше мастерство владения луком — не более чем детская игра. Для тебя не найдется другого более подходящего учителя, чем Гань Ин.
Цзи Чанг без промедления отправился на запад. Слова учителя о том, что их искусство являлось детской игрой для этого старого мастера, ранили его гордость. Если это было действительно так, то его путь становления первым в мире еще в самом начале. В таком случае он действительно должен встретиться с этим человеком как можно скорее и бросить вызов, и Цзи Чанг еще больше поспешил. Он стер подошвы и растянул ноги, но тем не менее поднялся на опасные вершины и через месяц, пройдя по крутым горным тропам, достиг своей цели.
К усердному Цзи Чангу подошел хрупкий с виду седой старик, с добрыми, как у ягненка, глазами. Ему могло быть больше сотни лет. С возрастом он так согнулся, что белая борода влачилась по земле, пока он шел.
Цзи Чанг подумал, что старец глух, и громко объявил о своей цели. Объясняя, что хочет продемонстрировать свое мастерство, он не дождался ответа старца и, сняв лук с плеча, вложил в него стрелу с острым каменным наконечником. В это время косяк перелетных птиц пролетал высоко в небесах — в них он и прицелился. Он натянул тетеву и, выстрелив, забрал с ясного голубого неба пять больших птиц.
— Ты очень хорошо стреляешь, — сказал старец, любезно улыбнувшись. — Конечно, это был выстрел с помощью лука и стрелы, но ты еще не знаешь, как стрелять без них.
Старый отшельник, видя рассерженного Цзи Чанга, поднялся на вершину утеса, расположенную в двухстах шагах от того места. Под ногами у них разверзся крутой, точно ширма, обрыв, с отвесными стенами, где далеко внизу можно было узреть тонкий, словно нить, горный ручей. Только один секундный взгляд вглубь этой бездны мог вызвать резкое головокружение. С этой стены старец шагнул прямо на скалу, которая наполовину висела в воздухе, не имея опоры. Развернувшись, он спросил Цзи Чанга:
— Ну что? Сможешь ли ты повторить свое небольшое выступление?
Отступать было некуда. Когда Цзи Чанг ступал по скале, на которой стоял старец, то слегка колебался в своем решении. Когда он, взяв себя в руки, положил стрелу на тетиву, то маленький камешек, отколовшись от края утеса, покатился вниз. Глаза Цзи Чанг инстинктивно следили за ним, и он припал к земле. Колени его дрожали, а пот стекал к самым ногам. Улыбнувшись, старец протянул руку и помог сойти с подвешенного утеса. Затем, поднявшись, он сказал:
— Может, мне выстрелить за тебя?
Цзи Чанг, все еще бледный и дрожащий, заметил, что у старца нет лука и сказал:
— Но как же лук? Лук…
Старец был с пустыми руками.
— Лук? — рассмеялся он. — Если вам нужен лук, то это просто стрельба с помощью лука и стрел. При достаточной дисциплине духа вам не нужны ни лакированный лук, ни хорошо сделанные стрелы.
Прямо над ними, высоко в небе, ястреб рисовал большой круг. Он казался маленьким, точно семя кунжута, и на миг Гань Ин поднял глаза, чтобы взглянуть. Затем он приложил невидимую стрелу к своему мнимому лук, натянул тетеву так, что стал походить на полную луну, и выстрелил. И вот, не дрогнув крылом, ястреб
