Женщина из дома с олеандрами - Риити Ёкомицу

Цзи Чанг вздрогнул. Впервые он воззрел наивысшее мастерство и поразился его непостижимой красоте и глубине.

В течение девяти лет Цзи Чанг с разрешения старого мастера оставался там. Никто не знает, что за тренировки он проходил.

Когда через девять лет Цзи Чанг спустился с горы, люди были удивлены тем, как изменилось выражение его лица. Его прежний непоколебимый и бесстрашный вид исчез. Его лицо казалось невероятно пустым, точно лицо фигуры, вырезанной из дерева, или простака. По прошествии какого-то времени Цзи Чанг посетил своего старого мастера Фэй Вэя, который, только раз взглянув на лицо бывшего ученика, закричал изумленно:

— Здесь действительно самый великий мастер в мире! Такой, как я, не должен стоять рядом с ним!

Ханьдань приветствовал Цзи Чанга, который теперь стал самым великим мастером в мире. Люди горели от нетерпения, желая увидеть его мастерство. Цзи Чанг не пытался каким-либо образом оправдать их ожидания. Нет, даже ни разу не взял лук. Тот крепкий лук, который он нес с собой в горы, был брошен где-то там. Когда кто-то спросил его об этом, Цзи Чанг ответил вяло:

— Действие ради действия ничего не значит, мудрая речь не нуждается в словах, а лучшему лучнику не нужен лук.

— Действительно, — сказали добрые люди в Ханьдани, которые смогли понять его.

Они гордились своим мастером-лучником, которому и лук был не нужен. Слава о его непобедимости простиралась повсюду, как бы долго он ни был без лука. Различные слухи переходили из уст в уста. Кто-то каждую ночь слышал звуки спущенной тетивы, доносящиеся со стороны крыш дома Цзи Чанга. Они говорили, что, пока Цзи Чанг спит, бог лучников, живущий внутри таких мастеров, выскальзывает из его тела и берет на себя ночной патруль и отгоняет призраков. Один из торговцев, живущий около его дома, видел Цзи Чанга на облаке, плывущем над домом великого мастера, с невиданным доселе луком в руках: он боролся с И и Ян Йодзи, двумя мастерами древности. Каждая стрела, выпущенная одним из трех мастеров, исчезала в луче мягкого света в ночном небе между Орионом и Сириусом. Даже вор поклялся, что когда он проскользнул в дом Цзи Чанга и собирался перебраться через стену, то был поражен в лоб острой, не имеющей формы стрелой, вылетевшей из дома, и отступил, как только почувствовал это. С той поры люди, имевшие злой умысел, обходили дом за километр и мудрые птицы более не летали над его крышей.

Мастер Цзи Чанг был на пике своей славы и постепенно старел. Задолго до этого он освободил свою душу от идеального мастерства владением лука и, казалось, достиг небывалого умиротворения. Его одеревеневшее лицо потеряло всякое выражение, говорил он все реже, и все чаще люди задавались вопросом: «А дышит ли он?» В последний год жизни старый мастер произнес: «Я уже не знаю разницы между Собой и Им, между Правдой и Ошибкой. Для меня глаза как уши, уши — это нос, а нос — как рот».

Спустя четыре десятилетия после того, как он простился со своим учителем Гань Ином, Цзи Чанг, словно дым, исчез. В течение этих лет он никогда не говорил о стрельбе. И даже представить было невозможно, что он снова берет в руки лук со стрелами. Конечно, как рассказчик, я бы хотел провести старого мастера через удивительные деяния до конца, повествуя о том, почему он действительно был самым великим лучником в мире. Но так или иначе, мы не смеем искажать или приукрашивать факты, описанные в старых трудах. Его бездействие в старости, по сути, послужило отличным уроком для других именно потому, что он ничего не делал. И поэтому, кажется, такие истории, как эта, передаются нам.

Та история, о которой мы говорим, произошла за год или два до его смерти. В тот день давний знакомый пригласил Цзи Чанга в свой дом, где мастер увидел оружие. Хотя оно было знакомо ему, он не мог вспомнить, что это и как им пользоваться. Старик спросит хозяина дома:

— Как называется это устройство и как его использовать?

Хозяин дома, думая, что его гость шутит, рассмеялся. Старый Цзи Чанг, оставаясь очень серьезным, переспросил. Но мужчина продолжал улыбаться, поскольку не мог разгадать непроницаемое лицо гостя. Когда Цзи Чанг так же серьезно спросил третий раз, лицо хозяина побледнело от ужаса. Он пристально посмотрел в глаза старика. Этот человек не шутил, он был в своем уме, значит, хозяин дома прав в своих доводах. Он, охваченный благоговейным страхом, закричал, спотыкаясь на каждом слове:

— О, мастер! Самый великий лучник всех времен забыл о луке и стрелах? Не только их названия, но и то, как ими пользоваться!

После этого на протяжении долгого времени в столице Ханьдань художники прятали свои кисти, музыканты рвали струны на своих инструментах, а ремесленникам было стыдно брать в руки циркуль с линейкой.

Счастье

Накадзима Ацуси

Переводчик Ксения Савощенко

Редактор Таисия Гребнева

Когда-то на одном острове жил очень жалкий человек. Я не могу сказать, сколько именно лет ему было, так как у жителей того острова не было неестественного обычая подсчитывать уходящие годы. Но все же одно могу сказать точно — он не был молод.

Волосы у него не были кудрявыми, а нос был вздернутым, и его уродство стало поводом для презрения и насмешек жителей острова. Что еще хуже — губы его были тонкими, а лицо лишено того великолепного блеска эбонитового дерева, который считали неотъемлемой частью внешней красоты. Вероятно, он был самым бедным человеком на острове. Денежной единицей Палау и его своеобразной драгоценностью были раковины, как и камни магатама, и назывались удоудо. Конечно же, у этого мужчины не было ни одного удоудо, он не мог завести жену, за которую нужно было заплатить выкуп.

Он жил в углу сторожки при доме главного старейшины этого острова на правах самого низшего слуги. Этот мужчина выполнял всю грязную работу, которую домочадцы сбрасывали на него. На острове, наполненном ленивыми бездельниками, у него единственного не оставалось ни капли свободного времени. Он вставал утром раньше, чем ранние птахи начинали щебетать в зарослях манго, и отправлялся рыбачить.

Однажды, охотясь на огромного осьминога, он промахнулся своим копьем, и осьминог обвил его грудь и живот щупальцами так, что все тело мужчины опухло. В другой раз на него напала огромная рыба тамакаи, и ему едва удалось сбежать — он успел забраться