Несбывшаяся жизнь. Книга первая - Мария Метлицкая
Из прихожей крикнула:
– Водку брать не буду! У нас все есть, Леня такие настойки делает! На травах, лечебные! Он специалист у меня по этому делу. Только бы поправился побыстрее…
Хлопнула входная дверь.
Лиза громко вздохнула.
Дымчик широко и сладко зевнул.
– Дура я, да? – спросила Лиза. – Чего приперлась… Сама притащилась и тебя притащила… Дим, ты меня извини…
Он беспечно махнул рукой.
– Ладно тебе. А пельмени это хорошо! Если честно, жрать очень хочется! А она ничего, твоя маман. Красивая. Ты, Лизка, в нее, – засмеялся он.
– Мы с ней похожи? – удивилась Лиза.
Дымчик снова зевнул.
– А черт его знает. Есть что-то общее.
– Дым, – спросила Лиза – а гостиница? В смысле, гостевой дом? Сейчас неудобно уйти, она ведь пельмени затеяла. Как думаешь?
Тем временем он уютно устроился на диване, отвернулся к стене и пробурчал:
– Накрой меня чем-нибудь, а? Спать… умираю. Я посплю чуток, не возражаешь?
– Ну и спи, черт с тобой. – Вздохнув, Лиза укрыла его одеялом. – Все равно помощи от тебя не дождешься.
Через минуту он уже спал. Буйные кудри разметались по подушке. На лице блуждала безмятежная улыбка. Дымчику было хорошо.
Потом лепили пельмени.
Больные Мариины руки ловко и быстро месили тесто, распластывали его на столе, раскатывали деревянной скалкой до тонкости, почти прозрачности, резали рюмкой кружки и клали туда ровные комочки фарша.
Закрывала она их ловко, моментально, защипывала края и складывала готовые «ушки» на большой овальный поднос.
Когда поднос был заполнен, засунула его в большую накрахмаленную наволочку, застегнула ее на пуговицы и выставила за окно, где была прибита деревянная полка, размером точно под поднос.
– Часто делаете? – спросила Лиза, отмывая от фарша руки.
Мария мотнула головой:
– Нет. Сделаем двести штук, за окном заморозим, а потом в мешки и в морозилку, она маленькая, много не влезает. На пару дней хватает. А когда захочется – новые налепим. Ты же видишь, как быстро! А когда Леня помогает… еще быстрее.
Глаза ее наполнились слезами, но она тут же взяла себя в руки.
– Вернется из больницы, и все будет хорошо.
Лиза кивнула – мол, конечно.
– Он мой отец? – неожиданно спросила она.
Мария ничего не ответила.
– Иди поспи, – встав из-за стола, сказала Мария, – дружок твой третий час давит.
Мария вымыла руки, тщательно вытерла их полотенцем и обернулась на Лизу.
– Отоспитесь, тогда и поговорим. А я к Лене, в больницу. Пельменей сварю, укутаю хорошенько, и побегу. – Она посмотрела в окно. – Метель вроде угомонилась.
Дождетесь меня? – спросила она, надевая пальто. – С голоду не помрете?
– Больница рядом? – в ответ тоже спросила Лиза. – Здесь, в поселке?
Мария махнула рукой.
– Да здесь! Не больница – больничка. Четыре койки, одна сестра и одна акушерка. И врач один – молоденький и неопытный, совсем пацаненок. Раньше Кругоборов был, Иван Иванович. Хороший был врач. Два года как помер… А без него беда… Он все умел: и аппендицит, и роды, и зубы рвал. И ноги поломанные лечил, и язвы. Здесь у многих раны гниют, общая беда… А этот молоденький, что о нем говорить… Всего боится, только и мечтает – удрать отсюда побыстрее. По-хорошему, Леню бы в город перевезти. Машину нанять, договориться. Да непросто это.
– Мы можем помочь, – осторожно сказала Лиза, – и с машиной, и с врачами. Мы умеем, не сомневайтесь. Москвичи – народ нахальный.
Мария вздохнула и ничего не ответила.
Лиза домыла посуду, вытерла стол, подмела пол и пошла в комнату.
Дымчик по-прежнему спал. Лиза взяла с полки книгу, любимого Конан Дойля, и осторожно легла с краю.
Но через несколько минут книга упала на пол. Лиза крепко спала.
8
Проснулись они одновременно, вздрогнув от стука входной двери.
Вернулась Мария.
Лиза встала с дивана и легонько пнула Дымчика.
– Вставай.
Пока умывались, Мария накрывала на стол. Из кухни запахло лавровым листом: варились пельмени.
Как было вкусно! Они постанывали от удовольствия. Такие пельмени не получались даже у Полечки. Под пельмешки выпили и настойки – крепкой, но приятной, пахнувшей незнакомыми травами.
– Как там Полечка? – поинтересовалась Мария.
И Лиза наперебой с Дымчиком стали рассказывать о переменах в Полечкиной жизни.
Мария ахала и качала головой:
– Бывает же! И мужчина солидный, и квартира шикарная! Дай бог ей, хорошая она женщина. Беззлобная. Хитровата, но это жизнь научила. Дай бог.
После ужина разморило. Было видно, что и Мария устала.
Стали укладываться.
Мария на своем диване, Лизе разобрали узкое кресло-кровать, а осоловевшего от настойки Дымчика уложили на скрипучую старую раскладушку, которая еле встала в маленьком коридорчике.
Лиза думала, что моментально уснет: не день, а сплошная нервотрепка. Но не спалось. На расстоянии вытянутой руки спала чужая, незнакомая женщина, и у Лизы никак не получалось осознать: эта женщина и есть ее мать.
– Что у тебя с ним? – вдруг спросила Мария.
От неожиданности Лиза вздрогнула.
– Дружба, – ответила Лиза и отвернулась, давая понять, что подробностей не будет.
– Дружба, – повторила Мария и тихо вздохнула. – Вот и дружи. Но не влюбляйся. Вижу, что он тебе нравится.
Лиза фыркнула, но ничего не ответила.
– Не для тебя он,– продолжила Мария,– не твой человек. Видно, что избалованный и капризный. С таким нельзя вдолгую, как здесь говорят. Не получится, не твой человек. Такие, как он, в первую очередь о себе.
Резко развернувшись, Лиза привстала.
– А у тебя?– зло спросила она.– У тебя получилось? Ну вдолгую? Семья получилась? Счастье? Ты прожила со своим человеком? Правда, без дочки, без Москвы, без своей комнаты! Без театров, нарядов, горячей воды! Без всего того, к чему привыкла. А говорили, что ты была модницей – каблуки, шляпки, духи! Тебе, говоришь, с работой повезло? Еще бы – такую должность отхватила! Санитарка в больнице! Да уж, могу представить! Кал, моча, кровь, грязное белье… И правда – повезло! И с местом жительства повезло, роскошь, а не жилье! Кухня за занавеской! Что там комната на Кировской? Нам и здесь хорошо!
Лиза никак не могла остановиться.
– Наверное, и с соседями повезло! Кто у тебя был в соседях? Так, мелочь, ерунда. Профессор Гальдеев с женой этажом выше, художник Васильев напротив, врач Татьяна Михайловна прямо
