Несбывшаяся жизнь. Книга первая - Мария Метлицкая
Она немного помолчала, вспоминая.
– И Лене некуда было возвращаться, его бывшая жена всего лишила. Детям внушила, что отец вор, уголовник да еще и предатель. А дело, Лиза, было липовое, сфабрикованное. Не скажу, что он был безгрешен. Он знал про их махинации, и я догадывалась. Знал и молчал. А когда все раскрылось, эти люди стали ему угрожать, и он все взял на себя. Они обещали помощь: лучшие адвокаты, посылки, деньги, – но тут же исчезли, забыли. В общем, выживали мы сами. Как могли выживали… Разве я могла его бросить, когда все остальные предали?.. Да и не выжил бы он здесь – один…
– Ну да, – усмехнулась Лиза, – всегда приходится чем-то жертвовать. Или кем-то. В данном случае это была я.
– Прости, Лиза. Да, получилось, что это была ты, – вздохнула Мария.
– Бог простит, – усмехнулась Лиза. – Ничего себе – «получилось»! Так просто, да? Получилось! А то, что твой ребенок чувствовал себя самым несчастным? То, что его, то есть меня, дразнили сиротой? То, что я не любила мам-Нину и стеснялась ее? Это просто «так получилось»?
– Нет, – ответила Мария. – Пойми, за тебя я была спокойна, а он бы… погиб. Ты еще слишком молодая, чтобы понять. И слишком молодая, чтобы простить.
От злости и ярости Лизу колотило.
Все о себе: «так получилось», «не могла его оставить», «любила до смерти», «судьба» и все остальное.
«Правильно говорила мам-Нина, что она страшная эгоистка. Так и есть. Ну и черт с ней. Завтра уеду».
И опять не встала, не подошла, не обняла…
А Лиза ждала. Не нравоучений и советов, а совершенно другого. Все время их разговора ждала. Весь вечер.
Но снова не получилось.
Когда Лиза проснулась, на часах было почти десять. Значит, будить ее мать не осмелилась, и тащить в больницу к своему любовнику тоже.
«Ну и отлично, – думала Лиза со злостью. – Сейчас разбужу Дымчика, попьем чаю, соберем вещи – и тю-тю. Тю-тю, уважаемая или неуважаемая так называемая мамаша! Живите дальше. Любите своего любовника, мерзните в своей халупе, дружите с глухой Зинкой, а мы уезжаем».
Дымчик безмятежно спал. Лиза смотрела на него и думала, какой он красивый. И какой любимый…
Он вздрогнул и открыл глаза.
– Лизка? Ты?
Лиза рассмеялась:
– Нет, Мэрилин Монро!
Дымчик протер глаза, широко зевнул, потянулся и улыбнулся:
– А ты мне снилась!
– Я? – от удивления Лиза поперхнулась. – Интересно, в каком обличье?
– Не скажу, – зажмурившись, ответил он. – Но ты была прекрасна!
Лиза не нашлась что ответить.
– Иди ко мне, – сказал он.
– Раскладушка, – хриплым от волнения голосом ответила Лиза, – раскладушка развалится.
– Ну и черт с ней, – хмыкнул Дымчик. – Не наша же, чужая.
Он внимательно посмотрел на нее и повторил:
– Ну? Иди!
Лиза осторожно примостилась рядом. В спину врезалась алюминиевая основа, заскрипели пружины.
Лиза застыла и закрыла глаза.
Ей было страшно.
Но его руки и губы были нежными, ласковыми, осторожными и, как ни странно, очень умелыми…
«Когда он успел научиться? – мелькнула мысль. – Сколько женщин у него было? Кажется, много…»
Спустя пару минут послышался треск разрываемой ткани, и они с грохотом рухнули на пол.
Сначала замерли, а через минуту начали хохотать.
– В комнату, – задыхаясь от смеха, скомандовал Дымчик. Охая и потирая ударенный бок, поднялся с пола. – Иначе будем иметь дело с зэчкой Зинаидой. А не хотелось бы.
Он подал ей руку.
На старый затертый палас бросили одеяло.
– Половое грехопадение, – усмехнулась Лиза. – В прямом и переносном.
Они лежали, крепко обнявшись. За окном угрожающе завывал ветер, мелко дрожали стекла.
– Встаем? – вздохнул Дымчик. – А то я усну. Сначала усну, а потом замерзну. Или наоборот. Как думаешь, есть разница?
Быстро одевшись, Лиза поспешно свертывала одеяло.
– Давай побыстрее уедем, – сказала она.
– Даже не попрощаешься? – удивился он. – Что-то случилось, а я, как обычно, проспал? Ладно, как скажешь. Может, оставим записку?
Лиза мотнула головой.
– Нет, и так все понятно. А если не понятно,– поймет, когда увидит, что уехали. Может, дойдет до нее,– вздохнула Лиза.– Дойдет, что могла бы и дома остаться, ведь дочка приехала. Мы ведь ненадолго и много не просили, всего-то один день! Один день провести вместе с дочерью! Но нет, планы не поменяла, рванула в больницу. Все правильно, он важнее! Он, а не я. Ну и черт с ней, аудиенция окончена.
Наспех глотнули чаю, съели по куску хлеба с вареньем, оделись, взяли сумки с вещами – и на пороге застыли.
– А ключи? – спросил Дымчик. – Ключи-то она не оставила.
– А что тут воровать? Да и вряд ли здесь у соседей воруют. Хотя кто их знает, эту публику.
– А шуба, Лиз? Мне что, ее обратно тащить? Потом тайком на вешалку у дяди вешать?
– Сам виноват. Идиотская затея, я сразу сказала! И шубу спереть, и сюда притащить. И ей подарить! Глупость какая!
– Да пропади она пропадом! – Он пинком загнал сумку в угол комнаты. – Все, валим отсюда!
На улице было холодно, но ветер стих, усердно наметав новые горы снега.
Лиза поежилась: бррр! Как можно здесь жить? Как можно к этому привыкнуть?
Мела поземка, дороги были не чищены (да и вряд ли их чистят), и они с трудом доползли до центральной, проезжей.
Голосовали, но машин было мало, а проезжающие не останавливались.
– Дымчик, мы здесь околеем!
– На полу не околели, так здесь дуба дадим, – кивнул он. – Вот ведь попали!
Наконец притормозил небольшой крытый грузовичок, и они забрались в кузов.
В здании вокзала было тепло, и, выпив чаю и съев по холодной и твердой как камень котлете, слегка отогрелись.
Знакомая буфетчица – все та же Красная Шапка – смотрела на них с подозрением и наконец не выдержала.
– Что так коротко погостили? – спросила она. – Плохо приняли?
– Нормально, – ответила Лиза. – Просто надо домой. Вы не в курсе, когда первый на Москву?
– Лильку ждите, – бросила буфетчица, – кассиршу. Скоро придет. Сына побегла кормить, он у нее болеет. Покормит и придет. Но первый, кажется, пятичасовой. Тот, что с остановкой.
Сели на деревянные неудобные стулья, взялись за руки и… уснули.
Разбудила их буфетчица.
– Эй, народ! – тормошила она их за плечи. – Просыпайтесь! Лилька пришла. Бегите за билетами, а то тут и останетесь. Тоже мне, спят как младенцы!
9
Билеты были только в
