Черная метель - Элисон Стайн

Мне хотелось немедленно посмотреть электронную почту, но я не осмелилась.

Я боялась, что мой почтовый ящик завален сообщениями. Или вообще нет ни одного. У меня не хватило решимости зайти в почту. Вместо этого я поискала сообщения о погоде.

Про нашу долину ничего не было; может быть, потому, что пылевая буря прошла совсем недавно, а может быть, потому, что она прошла на очень маленьком участке. Здесь даже не было местной газеты. Возможно, за пределами Долины никто не знает, что здесь происходит. Я почитала о пылевых бурях на западе и юго-западе. Они случались внезапно, могли достигать нескольких километров в ширину и трехсот метров в высоту и несли не только пыль, но и частицы мусора. Вот почему они так опасны.

Мне вспомнился шум, который я слышала позапрошлой ночью, когда ветер словно бил нам в окно кулаком. Как обычно, мне было трудно определить, откуда исходит звук. И кто бы мог подумать, что пыль может так шуметь.

В библиотеку вошел Элмер – тот, что храпел здесь в прошлый раз. Сегодня он выглядел еще более помятым. Он гулко, с содроганием плеч, закашлялся. Потом сказал что-то об электропроводах. Кажется, они оборвались. Недалеко от его дома.

Тут я вспомнила, что даже не осмотрелась, когда зашла в кафе. И оставила Луизу одну. Я почувствовала странное беспокойство: возможно, эти бури были не просто бурями, а предвестниками чего-то большего – как перед наводнением в Огайо несколько дней подряд шел дождь.

Я встала из-за компьютера. Капитан и Элмер посмотрели на меня.

– Мне пора.

Не дав им сказать ни слова, я миновала маленькую прихожую и выскочила за дверь. Не выключив компьютер. И не захватив свой читательский билет.

В кафе «У Луизы» хозяйка в полном одиночестве протирала столы. Все помещение было покрыто каким-то желто-серым налетом, будто кадр из фильма, когда показывают воспоминания героев о прошлых событиях. Это был тонкий слой пыли. Торопясь в библиотеку, я не обратила на него внимания. Луиза тоже казалась какой-то серой и подавленной.

– Простите, что я ушла.

Увидев меня, Луиза повернулась, улыбнулась и быстро провела руками по лицу и волосам, приводя в порядок прическу. Поправив выбившиеся из пучка седые волосы, Луиза надела на лицо привычную маску с выражением «все хорошо». Я сама так притворялась перед Амелией. А мама – перед нами обеими.

Но глаза не лгут. Глаза у Луизы были заплаканными.

– Все в порядке, – ответила она. – Не волнуйся за меня, детка.

– У вас тут ночью была буря? Так много пыли везде…

– У меня в доме еще больше.

Я взяла тряпку, намочила ее в раковине и начала протирать столы. Они были покрыты слоем пыли, словно кафе простояло заброшенным много лет и мы только что наткнулись на это забытое место. Луиза тоже продолжила уборку.

– Ты можешь ходить в библиотеку, когда захочешь. Я серьезно.

– Луиза, я там почитала о пылевых бурях. Пишут, что в Аризоне бывает три сильные бури в год, – сказала я, отжимая тряпку.

– Вполне может быть.

– Этим летом у нас было уже две. Может, будет еще одна?

Луиза помолчала. В глазах у нее была усталость, и седых волос, кажется, прибавилось. Я представила, как она пытается уснуть, пережить бурю, одна во всем доме. У нее рядом не было никого, кто мог бы сказать, что все будет хорошо. Некому солгать. Все ее колокольчики, наверное, скакали и дребезжали, а цветочные горшки разбились или наполнились пылью.

– Точно не знаю, что и в каком количестве тут было, – произнесла она. – И что _ _ _ _ происходит, точно не скажу. Но это лето какое-то необычное.

Я принялась еще усерднее отскребать грязь. Я знала, что Амелия дома тоже все протирает и подметает, отложив уроки.

Это для нас не дом, напомнила я себе.

Это просто место проживания.

Домашнее образование. Следовало бы сказать: домашнее разложение.

Именно это со мной и происходило. Я разлагалась, распускалась. Все, чему я успела научиться, разматывалось и ускользало от меня, как брошенная с лестницы катушка ниток. Я забывала не только уравнения, деление столбиком и кто в какой войне победил, но и как разговаривать с людьми, как притворяться, что я их слышу, как вообще вести себя в обществе и заводить друзей.

Хотя я еще помнила, как это – ходить в школу. Какой уставшей я нередко чувствовала себя с самого утра, когда выбиралась из постели, одевалась, вставала в конце нашей длинной подъездной дорожки и ждала, когда подъедет большой и шумный школьный автобус. Часто с зеленых холмов спускался туман. Если наблюдать за ним достаточно долго, то можно заметить, что туман движется – как человек, как огромный призрак. Автобус, выскакивая из этой белой стены, каждый раз заставал меня врасплох. Он прорывался сквозь туман, как футболист, прыгающий сквозь бумажный экран в руках болельщиц – это один из трюков на пятничных вечерних играх, о которых рассказывали старшеклассники.

Я представляла себе, как пойду на одну из таких игр: что надену, с кем буду болтать. Восьмиклассница, я сидела в дальнем углу автобуса среди старшеклассников. Рядом с ними, но совершенно отдельно от них. Глядя в окошко на туман, рассеивавшийся с нашим приближением, я старалась расслышать их разговоры.

Прислушивалась изо всех сил.

Вышло так, что все мои познания о старшей школе ограничились обрывками фраз, которые мне удалось подслушать из болтовни старшеклассников. Я так и не побывала на футбольном матче. Я никогда не занималась спортом, не участвовала в школьных дебатах, не ходила на хор и в другие кружки.

Меня перевели на домашнее обучение. Я так и не продвинулась дальше средней школы; она располагалась в приземистом кирпичном здании, у которого мы выходили из автобуса, а старшеклассники ехали дальше. Я никогда не ходила на танцы. Не сдавала на водительские права и не готовилась к экзаменам ночь напролет. Я не изучала ни физику, ни начала анализа, ни французский, ни анатомию – последним предметом старшеклассники пугали младших, рассказывая ужасы о свиньях и горьком запахе формальдегида. Я не консультировалась в колледже у перегруженного работой методиста на маленькой зарплате, который советовал большинству детей в моем городе просто подавать документы в университет штата Огайо или вообще никуда. У меня не было «Дня пропуска занятий» в старших классах, я не писала курсовую работу и не карабкалась по канату к потолочным балкам в школьном спортзале.

Когда я поначалу стала