Встретимся в музее - Энн Янгсон
Когда Биргитт видела желаемый объект, она действовала решительно. Отвлечь ее было практически невозможно. Иногда случались конфузы. Однажды в обувном, когда дети были еще маленькие, мы выбирали им ботинки перед началом учебного года. Мы сидели на пуфике и ждали продавца-консультанта с нужными нам размерами. Эрик заметил друга в другом конце магазина и поскакал к нему на одной ноге через весь торговый зал. Карин завалилась на бок на то место, где до этого сидел брат, и лупила ногами по пуфику. К тому же, прядь ее волос запуталась в ремешке моих часов. Я помню, что в тот момент почувствовал абсолютную беспомощность и отчаянье. Наши дети были послушными и обычно вели себя хорошо, но вся эта ситуация вывела меня из себя. И то, что Эрик поскакал к другу, и то, что я не мог пойти за ним из-за волос Карин, и то, что она не сидела прямо и колотила ногами по пуфику, игнорируя мои слова. Думаю, я всегда был так сосредоточен на Биргитт, что любая, даже самая незначительная, шалость со стороны детей буквально выбивала меня из колеи.
Я распутал прядь дочкиных волос и пошел к сыну, который спокойно играл с другом. Я был знаком с его мамой, мы побеседовали несколько минут, а когда я повернулся, то увидел, что Карин поставила ноги на пуфик и теперь лежала на спине, задрав колени и подняв подол юбки над головой. Биргитт нигде не было. Моей первой мыслью было побежать к входной двери, словно моя жена – ребенок, которого нельзя оставлять одного на улице. Но потом я услышал голос Биргитт и заметил ее возле полки с обувью. В руках она держала шнурок. Длинный, в диагональную золотую и зеленую полоску. Шнурок был новым, и консультантка, с которой Биргитт вела беседу, очевидно, объясняла, что его обязательно нужно положить обратно в коробку. Коробку она держала в руке. Внутри лежала пара ботинок, шнурок был вставлен только в один. Биргитт парировала, что шнурок не предназначен для того, чтобы прятаться в коробке. Он и не будет прятаться, говорила женщина, стоит только кому-нибудь купить эту пару обуви. Консультантка была спокойна и мила. Я спросил Биргитт, не хочет ли она купить эти ботинки, и жена сказала, что нет, конечно, нет. Потом я спросил консультантку, не может ли она продать нам пару таких же шнурков. К сожалению, это невозможно, ответила она. Их можно приобрести только вместе с ботинками.
– Он просто лежал на дне, – сказала Биргитт. – Будто лишний.
– Но взять его просто так нельзя, – ответил я.
– Я поняла, – сказала Биргитт.
Позже я поинтересовался, почему ей так захотелось взять себе именно тот шнурок. Она ответила: «У него регулярный узор. И из него можно создавать объекты разных форм».
В другой раз мы ехали в поезде, и Биргитт совершенно очаровал шарфик цвета морской волны на шее у женщины, сидевшей рядом с нами. Я знал, на что смотрит моя жена, потому что ее внимание часто привлекали как раз такие вещи, вроде шарфика или шнурка. Вещи, которые развевались на ветру, вещи странного цвета, не твердые и громоздкие, а длинные, принимающие разные формы. Мы ничего не обсуждали, но стоило женщине встать и пойти по вагону к выходу, как Биргитт мгновенно последовала за ней, а чуть позже вернулась на место с расстроенным видом.
– Она мне его не отдала, – сказала она.
Мне от Биргитт осталось нечто совсем иное, не похожее на шарфик или шнурок. Дома она хранила объекты более основательные, и я иногда размышляю: что, если на самом деле она искала нечто, чем можно было бы связать одну вещь с другой. И никак не находила. Полоска ткани или веревка, которые могли бы соединить две стороны ее реальности, все время от нее ускользали.
Я говорю об этом так, будто моя жена была ребенком. Дети ведь тоже постоянно хотят заполучить то, что им не принадлежит. Но там, где дети действуют безоглядно, Биргитт была робкой и смиренной.
Закончу письмо еще одним размышлением на тему охоты на фазанов. Это занятие сближает с природой. Лично я пока с природой на «вы». У меня всего два хобби (шахматы и пение в хоре), и оба происходят в закрытых помещениях. Те немногие физические нагрузки, что я получаю, связаны с плаванием (в крытом бассейне) и велосипедными прогулками с работы и на работу. С тех пор как мы с Вами начали переписываться, я стал внимательнее относиться к тому, что вижу вокруг себя, когда кручу педали. По пути к центру Силькеборга, где собственно находится музей, я проезжаю озеро. Я обращаю внимание на воду, потому что она постоянно меняется, отражая цвет неба. В пасмурные дни поверхность озера выглядит серой, в ясные – голубой или синей, если дует ветер, на ней появляется рябь, иногда озеро спокойно и похоже на зеркало (что бывает нечасто). Теперь я напоминаю себе, что нужно смотреть по сторонам, а не просто ехать с опущенной головой, рассматривая только покрытие дороги и воду в озере. Вокруг Силькеборга много лесов, есть даже старинная пешеходная дорога вдоль реки Гудено. Я думаю: надо по ней пройтись. Понаблюдать, как раскрываются листья папоротника. Поискать более радостные виды.
С самыми добрыми пожеланиями,
Андерс
Бери-Сент-Эдмундс
1 июля
Дорогой Андерс,
мне нравится, как Вы говорите о вещах, которые так часто называют простыми, например о ритуалах. С Вашей подачи они обретают глубину и дополнительный смысл. Все, чем мы занимаемся на ферме, так или иначе связано с ритуалами. Посевная, период осеменения, забой молодняка. В этих процессах нет места суевериям, все, что делается на ферме, имеет сугубо практические, рациональные причины, но мы своими маленькими церемониями превращаем их в ритуалы. Однажды я гостила у Беллы в Италии, когда начался сбор урожая наших основных зерновых культур. Я совершенно забыла приготовить и оставить дома кекс с цукатами, который мы много лет едим в этот самый день по давней семейной традиции (еще один синоним слова «ритуал»). В тот год сразу после начала сбора урожая погода стала совершенно непредсказуемой. Дождь начинал лить в самое неподходящее время. Из-за
