Завтра, завтра - Франческа Джанноне

– Он испортит тебе день рождения очередной сценой. А я не хочу позориться перед родственниками, – решительно заключила она.

– Мать права, – вмешался Джузеппе. – Давайте просто проведем хороший спокойный вечер, ладно?

Аньезе бросила взгляд на отца, затем перевела его на пустой стул.

– Уже поздно, мне пора на работу, – сказала она, вставая. На тарелке остались два надкушенных куска пирога.

* * *

– Риццо, ты сегодня что-то расслабилась, – упрекнул ее Колелла. Некоторые рабочие обернулись на него: одни глядели недовольно, другие с удивлением. – Десять минут опоздания. – Он постучал по циферблату своих часов и затянулся сигарой.

– Да, извините, – пробормотала Аньезе и направилась в раздевалку на втором этаже.

С появлением нового оборудования фабрика изменилась до неузнаваемости. Колелла приказал снести перегородки на первом этаже, чтобы освободить место для машин, заказанных из Бусто-Арсицио. После доставки, неделю назад, он распорядился оборудовать верхний этаж для резки, формовки и штамповки и перенести вниз охладительный цех, где теперь стояла огромная установка с десятками охлаждаемых рамок.

Впервые увидев это оборудование, Аньезе раскрыла рот от изумления и до сих пор с трудом привыкала к нему: на месте ножного резака теперь стояла громоздкая моторизированная резательная машина, а ручной пресс заменили автоматическим, который сам управлял подачей и выгрузкой. За час на нем можно было нарезать и проштамповать тысячи брикетов. Сначала такие резкие изменения раздражали ее, но потом она подумала, что, если бы дедушка был жив, он наверняка тоже модернизировал бы фабрику. Кое в чем Колелла и ее дедушка Ренато все же были похожи: они оба обладали бойцовским духом, яростной решимостью и способностью делать верные прогнозы на будущее. Однако в отличие от Колеллы дедушка никогда не вел себя как деспот: наоборот, он считал рабочих частью своей семьи и Аньезе ни разу не слышала, чтобы он кричал на них или обращался с ними без должного уважения. В ответ рабочие относились к нему с почтением и никогда его не боялись.

– Доброе утро нашей имениннице! – с улыбкой поприветствовал ее Марио, когда она проходила через склад по пути в раздевалку.

– Ты не забыл! Спасибо, – ответила она.

– Конечно! А ты думала, я не помню? – удивился Марио, легонько похлопав ее по щеке.

Аньезе пожала плечами и только в этот момент заметила, что все полки были полупустыми, а на полу громоздились коробки: одни – заклеенные скотчем, а другие – открытые и пустые. Она вопросительно посмотрела на Марио.

– Мы переносим все на новый склад, – объяснил Марио, продолжая снимать товары с полок.

Аньезе кивнула и, прежде чем войти в раздевалку, спросила:

– Можешь передать Терезе, что мама устраивает ужин в честь моего дня рождения? Приедут дядя с тетей. Мне будет приятно, если она тоже придет.

– Конечно, придет, как же иначе! – воскликнул Марио, закрывая коробку.

Переодевшись в рабочий комбинезон и шапочку, Аньезе пошла вниз мимо котлов. Теперь их было аж шесть, самый большой, объемом в шестьдесят тысяч литров, еще не ввели в эксплуатацию. Она подошла к механическому смесителю, собираясь добавить туда наполнители.

– Мы сливаем, – предупредил ее Дарио, проверяя, хорошо ли закреплена труба, по которой мыло должно было попасть из котла в смеситель.

– Сегодня опять «Снег»? – спросила Аньезе.

Мужчина ответил ей гримасой, означавшей: «А ты чего ждала?»

Аньезе вздохнула. С тех пор как на фабрике появился Колелла, они производили «Лиссе», но главным образом – «Снег», а недавно добавили в ассортимент еще и порошковую версию для стиральных машин. Колелла бесконечно гордился этой идеей. «Современные домохозяйки хотят именно этого!» – говорил он. По такому случаю он даже купил рекламное место в журнале: «НОВАЯ МЫЛОВАРЕННАЯ ФАБРИКА Ф. КОЛЕЛЛА ИДЕТ В НОГУ СО ВРЕМЕНЕМ ВМЕСТЕ С ТОБОЙ» – гласил слоган под изображением стиральной машинки и коробки порошка «Снег» с брендом «Ф. Колелла».

Аньезе не раз задавалась вопросом, почему они остановили производство «Олив» и «Марианн», но так и не осмелилась спросить. Однажды она услышала, как Колелла сказал Марио: «Закончим запасы, а там посмотрим», но что стояло за этой фразой, Аньезе так и не поняла. Какая-то причина определенно была: не зря же Колелла часами запирался в кабинете со своим доверенным лицом – Козимо, долговязым веснушчатым парнем с копной рыжих кудрей. Козимо был еще одной загадкой: он приходил и уходил, глядя в пол и ни с кем не здороваясь.

– Готово, – объявил Дарио.

Аньезе перевела взгляд на горячую массу мыла, выходящую из трубы. Затем посмотрела на постепенно наполняющийся бак смесителя, и вдруг в ее голове вспыхнуло детское воспоминание, как дедушка стоял у смесителя, а она топталась рядом с ним, на этом же самом месте. Внезапно Ренато присел рядом с ней на корточки и, посмеиваясь, прошептал: «Когда-нибудь, когда смеситель будет выключен и мы будем одни, мы с тобой искупаемся прямо в теплом мыле. Ты и я. Представляешь, как весело?»

Аньезе невольно улыбнулась, как это всегда случалось, когда она вспоминала о дедушке. «Однажды я и впрямь это сделаю, дедушка. Обещаю», – подумала она.

* * *

Лоренцо сидел на скамейке с альбомом на коленях, полностью поглощенный рисунком. Среди шума и криков на рыбном рынке его привлекли печальные глаза пожилой торговки, молча сидевшей рядом с мужем – мужчиной с желеобразным животом, безостановочно выкрикивавшим: «Только лучшее, синьоры, только лучшее!»

Лоренцо откинул упавшие на глаза волосы, еще раз взглянул на женщину и подчеркнул ее опущенные веки темной линией.

– Очень красиво, но я добавил бы немного ультрамарина на платье.

Лоренцо резко обернулся. Дядя Доменико стоял позади него, сложив руки за спиной.

– Дядя? – удивленно пробормотал Лоренцо.

– Я зашел в лавку к Анджеле, и она сказала, что я найду тебя здесь, – объяснил тот. Он поднес трубку ко рту и затянулся. Потом провел рукой по длинной седой бороде, отодвинул коробку с цветными карандашами и уселся на скамейку.

Лоренцо закрыл альбом.

– Что ты делаешь в Аралье?

– Мы сегодня ужинаем у твоей матери, – ответил дядя и выдохнул дым.

– А тетя где?

Доменико с мягкой улыбкой взмахнул трубкой.

– Как обычно: ходит по магазинам и тратит мои деньги.

– Ужин, видимо, в честь дня рождения Аньезе… – сказал Лоренцо. Он отвел взгляд и, прищурившись, уставился на море. Первым, о чем он подумал, проснувшись утром, был день рождения сестры. Он тут же вспомнил, как год назад вошел в комнату Аньезе и, защекотав ее, еще сонную, запел: «С днем рождения тебя, с днем рождения тебя, с днем рождения, глупышка, с днем рождения тебя…» Она тогда смеялась до слез.

– Ты ее больше не видел?

Лоренцо покачал головой.

Дядя прокашлялся и убрал трубку в карман пиджака.

– Слушай, я хотел с тобой кое-что обсудить.

– Если ты хочешь поговорить со мной о сестре или о родителях, то только зря потратишь время, уверяю, – прервал его Лоренцо, заерзав на скамейке. – Я не хочу иметь с ними ничего общего. Мне и так хорошо.

На последних словах голос у него дрогнул.

– Не волнуйся, они тут ни при чем. Я здесь по другому поводу.

Лоренцо нахмурился.

– Хочу сделать тебе предложение. Ради этого я и приехал сегодня пораньше. Почему бы тебе не поработать со мной в Лечче? Мне нужен свежий взгляд на галерею, нужен кто-то, кто будет искать талантливых и малоизвестных художников. И я подумал: кто лучше моего племянника, обладающего таким утонченным вкусом, с этим справится? У тебя всегда было хорошее чутье, с самого детства, когда я учил тебя истории искусства и ты засыпал меня вопросами, помнишь? Жить можешь у нас, в доме достаточно комнат.

– Работать с тобой? – довольно, но немного недоверчиво произнес Лоренцо.

– Что тебя держит здесь, в Аралье? Что тебя связывает с этим местом?

Лоренцо поморщился.

– Здесь Анджела, сам понимаешь… – ответил он. – Мы собираемся пожениться, ты же знаешь.

– Ну да, пожениться… – протянул Доменико не без иронии. – Скажи, пожалуйста, а на какие деньги? На те гроши, что оставил тебе твой размазня-папаша, которые ты тратишь сейчас? Я предлагаю тебе настоящие деньги и престижную работу. Это откроет перед тобой двери, о существовании которых ты даже