Юдоль - Михаил Юрьевич Елизаров
Лучше б сегодня вообще не выходить из дому! Это всё дурацкое «Ну, погоди!», подлый советчик Волк. Костя срывает с тайной стороны лацкана значок-переливашку и в гневе топчет…
На земле валяется гвоздь. Ничего не скажешь – обменял палец на железку! Обворованная кисть стала какой-то посторонней, в каждом движении странная ущербность. Костя не знает о фантомных болях ампутантов, но зато прекрасно чувствует пустоту. В груди ворочается ком обиды, но распускать нюни при Циркове неохота…
Гвоздь чуть гнутый, среднего размера, весь ржавый; кончик четырёхгранный и на ощупь довольно острый. Костя вспоминает слова старика, что гвоздь волшебный, им нацарапывают на собственной коже желания. Только непонятно – слово или же сам предмет, его пиктограмму.
Мальчишкой движет скорее аутоагрессия, чем доверчивость. Он задирает рукав школьного пиджака, заворачивает манжет рубашки. Проще всего нарисовать лодку – она состоит из двух линий, нижней, похожей на улыбку, и верхней, прямой…
Без Безымянного рука как не своя. Первая робкая линия просто белого цвета – коготь котёнка оставит след глубже. А вот вторая попытка оборачивается излишне сильным нажимом, кончик гвоздя глубоко ранит кожу, оставляя ухмыляющуюся царапину. Костя даже вскрикивает от боли…
И тут происходит невообразимое – надрез оживает! Края царапины шевелятся, расползаются в стороны, как губы, ползёт тихий шелестящий голос:
– Костя! Что же ты наделал!..
Костя зачарованно подносит запястье к уху. Так дети слушают тиканье механизма ручных часов.
Царапина, как чахоточный рот, продолжает еле слышно кроваво вещать:
– Ты отдал Безымянный! Теперь мир превратится в Юдоль!
– Ты кто? – изумлённо спрашивает мальчик царапину.
– Я – Божье Ничто… А ты умрёшь, Костя! Умрут твои родители и сестра, бабушка и дедушка! Умрут все люди! Мир превратится в Юдоль! Что же ты наделал!..
III
Бедный Костя – несвятая простота. Он же заурядный троечник одиннадцати лет, нос веснушчатой пуговкой. Ну разве мог ребёнок предвидеть, какой бедой всё обернётся?! Костя никогда не воспринимал свой почерневший палец как нечто сверхценное. Скорее, наоборот, тот был для него стыдной частью тела, мелким уродством, с которым Костя свыкся. А тут какое-то Божье Ничто заявляет, что от почерневшего пальца, оказывается, зависело вселенское благополучие и Костя повинен в будущей гибели своих близких и заодно всего мира!
– Может, срочно заявить в милицию? – вслух размышляет мальчишка. – Они мигом разыщут мерзкого старикашку!
– Безымянный не вернуть, Костя… – скорбно шепчет царапина. – И он не прирастёт обратно. Все умрут, и мир превратится в Юдоль!..
– Ну, допустим, нельзя обратно пришить, – огорчается Костя. – Но палец будет у меня и все останутся живы!
– Это Безымянный Сатаны! Он скоро вернётся к нему и…
– Что ещё за Сатана?! – перебивает Костя. – Это мой палец!
– Был временно, – возражает царапина. – А теперь ты умрёшь! И твои родные тоже умрут! Мама с папой, сестра Верочка, баба Света и деда Вова, которого вы все называете Рыбой…
– Вот откуда ты знаешь, что деда звать Рыбой? И что все люди умрут?
– Я сам ничего не знаю. Но моими устами молвит Бог.
– Бога нет! – уверенно произносит Костя. – Это бабкины сказки. Ну, не моей бабушки Светы, а вообще…
Ему страшно. Бормочущая царапина пугает не меньше, чем исчезновение пальца.
– Ну сам подумай, – шелестит Божье Ничто. – Не будь Бога, как бы я с тобой разговаривал?
– Ты из гвоздя такой умный взялся?!
– Из ниоткуда…
– Ерунда! – не верит Костя. – Что значит – из ниоткуда?
– Если я скажу, что пришёл из пространства Великой Секретности, разве станет яснее?
– Ты не хочешь говорить правду?
– Костя, я не умею лгать, выдумывать или притворяться!
– Сам же сказал, что секрет…
Не собираюсь проводить схоластические параллели с числом ангелов на кончике иглы, но полагаю, что ржавое острие кладбищенского гвоздя вполне подходит на роль магического шприца с потусторонним содержимым, которое Костя запустил себе под кожу, – так сказать, оккультно инфицировался. Хочется верить, это действительно Божье Ничто, а не мертвяк-безымянник или говорящий вампирический полип…
– Что такое Юдоль? – спрашивает Костя и вспоминает, что этот же вопрос задавал ему коварный старик.
Божье Ничто какое-то время молчит, затем отвечает со вздохом:
– Боюсь, ты не поймёшь… Нечто ужасное!
– Как извержение вулкана?
– Гораздо страшнее! – с пафосом восклицает Божье Ничто. – Вы все умрёте!
– Может, Юдоль – землетрясение? – допытывается Костя.
– В миллион раз хуже! Даже несопоставимо!
– Или война с немцами? – Костя вспоминает недавний фильм про партизан, взрывы, выстрелы, нервные звуки губной гармошки.
– Немцы тоже умрут! – монотонно нудит Божье Ничто. – И ты умрёшь!
– Юдоль – эпидемия?
Помнишь, милая, я тебя спрашивал; ты, посмеиваясь, сказала, что Юдоль – вселенская эвтаназия мирозданию. Но Костя не знает слова «эвтаназия»…
– От любой болезни можно найти лекарство, – нагоняет жути Божье Ничто. – От Юдоли нет лекарств! Вы все умрёте…
– Юдоль – наводнение? – механически гадает Костя. – Цунами?
В телевизоре недавно показывали передачу про гигантские волны, сметающие всё на своём пути.
– Океан успокоится и вернёт свои воды обратно, – отвечает Божье Ничто. – А Юдоль никуда уже не уйдёт, останется навеки…
– Юдоль – вечная ночь?
– Мрак можно осветить фонарями, а в Юдоли нет места ни свету, ни тьме…
– Юдоль – это ядерный взрыв! – осеняет Костю. – Как Чернобыль! Или Хиросима!
– Нет, Костя!.. – упорствует Божье Ничто. – После ядерного взрыва и радиации хоть кто-нибудь да выживет. Цыгане и киргизы, крысы и тараканы. А в Юдоли не останется и киргизов…
– Да что же такое Юдоль?!
– Отсох! – всплёскивает багровыми кухаркиными руками баба Света, когда Костя уныло предъявляет ей обворованную кисть. – Вова! – зычно кличет она деда Рыбу. – У Костика-то нашего палец отвалился!.. Болит?
– Нет, – угрюмо качает головой Костя. – Не болит…
– А где сам палец?! – неожиданно интересуется баба Света.
Под её взглядом Костя суёт руку в карман, будто и впрямь хочет что-то вытащить. Там только волшебный гвоздь и ключи от дома. А ведь он собирался рассказать про коварного старика-фокусника, но, передумав, врёт:
– Не знаю… Потерялся.
– Это как? – баба Света упирает кулаки в бока и делается похожей на надзирателя.
Костя тяжко вздыхает:
– По парку гулял… На качелях катался. Потом смотрю, а его нет…
– Полюбуйтесь! – баба Света вместо того, чтобы пожалеть внука, разозлилась. – Посеял собственный палец!
Будто снарядила Костю за покупками, а он по дороге в магазин выронил деньги.
– Ну что за мальчишка безалаберный! Иди теперь ищи! – строго указывает на дверь. – И без пальца не возвращайся!
– А я не знаю, где потерял! – плаксиво отвечает Костя.
У бабы Светы в руке вонючее кухонное полотенце, больше напоминающее половую тряпку. Кажется, она сейчас от злости врежет им Косте наотмашь
