Юдоль - Михаил Юрьевич Елизаров
Неудивительно, что петух, оставшись наедине с адовым пальцем, решил его склевать. После оплеухи пернатый сатаноборец пребывает в нокдауне и больше не доставляет хлопот. Сапогов, гневно поглядывая на сомлевшего петуха, снова принимается за тесак.
Чтобы чуть успокоить сердце под монотонное шарканье заточного бруска, Андрей Тимофеевич мурлычет стариковским тенорком. Песню он услышал по телевизору в «Утренней почте» – нелепая привязчивая чушь:
Мы разлюбили планету эту!
Мы улетим на другую планету!
И там все будут добрые!
Даже акулы чёрные!..
Так поёт Сапогов, а тесак с каждой минутой становится острее.
За окном густеют сумерки. Пора бы написать и прошение. Кровить собственный мизинец неохота, счетовод решает, что разок можно нарушить этикет. Он когда-то спёр у Иды Иосифовны шариковую ручку с красной пастой; видать, сохранилась от прошлой учительской жизни.
Пишет: «Дорогой Сатана, твой пальчик у меня. Сапогов».
Андрей Тимофеевич от пережитого стресса чуть повредился умом и не понимает, насколько бестактно его письмо; даже попахивает шантажом. Ну, и красные чернила вместо крови – тот ещё моветон.
Поразмыслив, что ему могут не поверить, берёт Безымянный, смазывает подушечку чернилами и делает дополнительно отпечаток, в расчёте на сатанинскую дактилоскопию. А палец и в этом уникален. Вроде на нём хорошо просматривается папиллярный лабиринт, но на бумаге оказывается очень своеобразный оттиск – концентрические круги и точка посередине. Если бы Андрей Тимофеевич интересовался астрономией, то понял бы, что это Солнечная система.
Сапогов приматывает изолентой к птичьей ноге послание, прячет в портфель тесак и с петухом под мышкой без четверти полночь покидает комнату. Безымянный бережно завёрнут в носовой платок и находится в кармане пиджака.
Счетовод бредёт наугад меж клетчатых пятиэтажек. На пустынной проезжей части видит раскидистую сложную тень от фонаря и деревьев, напоминающую перевёрнутый крест. Сапогов ставит сонного петуха на землю в центре этого импровизированного теневого перекрестья. Достаёт из портфеля тесак. Вялый петух даже не стоит на месте, а сидит, как несушка, – Андрей Тимофеевич всё-таки здорово его оглушил.
Сапогов несколько раз примеряет смертельный взмах, прицеливаясь к петушиной шее. Затем по-гагарински кричит: «Поехали!» – и рубит наотмашь.
Петушиная голова, кувыркаясь, отлетает в сторону и шмякается в грязь…
Сапогов ждал чего угодно: что петух, попрыскав из шеи кровью, просто рухнет на дорогу. Но… о чудо! Обезглавленная тушка вскакивает! Яростно шаркнув по земле когтистыми лапами, чёрный петух стартует. Брызжа кровью из обрубка, мчит по прямой. Сапогов пытается поспеть следом, чтоб посмотреть его траекторию, не агония ли это, не свалится ли петух на обочину через десяток метров.
За петухом не угнаться. Андрей Тимофеевич видит лишь, как чёрное стремительное облачко скрывается за поворотом. Послание полетело прямиком к Сатане!
Неверным валким шагом, как пьяный, Сапогов возвращается назад, футболя по пути петушиную башку.
Вдруг видит в клубах тумана силуэт на дороге. Существо огромно. Его витые бараньи рога вровень с третьим этажом панельного дома! Слышится жутковатый рёв, схожий по пронзительности с паровозным гудком.
– ТЫ КТО?! – басит рогатый великан. – ТЫ КТО?!
– Андрей Тимофеевич Сапогов!.. – обмирая, выкрикивает счетовод, но продолжает идти вперёд.
Что-то происходит с перспективой. Окружающие предметы – деревья, дома – будто становятся ближе и больше, а силуэт остаётся неизменен в размерах. Когда Сапогов подходит к нему, антропоморфные черты рассеиваются, и демонический великан оказывается просто невысоким придорожным столбиком, обвитым поверху кудрявой растительностью. Где-то далеко заливается, свистит железнодорожный состав…
Дома Сапогов, не раздеваясь, ложится в кровать. Безымянный, как зародыш, покоится у него на груди – снова костяной и твёрдый. Андрей Тимофеевич неотрывно смотрит на него. Через некоторое время палец расплывается, превращаясь в тёмное дымчатое пятно, которое постепенно заполняет горизонт зрения.
Сапогов закрывает глаза. Магическая энтоптика обратной стороны век напоминает жидкокристаллический экран электронных часов. Пиликает дурашливая знакомая музыка, подслушанная когда-то из-за стены: «Sanguis bibimus! Corpus edibus! Tolle Corpus Satani!»
Показывают мультик, очень простенький. Вот схематичная фигурка, на которую в виде молний излучаются силы – человечек растёт и крепнет. Это колдун. Пассами он направляет чары в стоящую поодаль толпу, кто-то падает и превращается в могильный холмик. Колдун скачет от радости и получает в награду новый приток сил. Представитель социума, упав на колени, молит о пощаде. Колдун засомневался. И его фигурку тотчас начинает раздувать, она смешно лопается, как мыльный пузырь; по законам Буало колдуна разорвало.
Тёмный эгрегор, подключая Сапогова, показал обучающий материал. Предупредил, что ожидает гуманиста-отступника. Колдун обязан перманентно вредительствовать, иначе – суровое наказание за бездействие. Всё так, милая, назад дороги нет, я это тоже знаю…
Утром, обтираясь одеколоном (общей ванной счетовод не пользуется, раз в две недели наведывается в баню), Сапогов обнаружил на теле два новых пятна – бледно-зеленоватых, будто с плесенью. То, что на груди, напоминает медаль в виде кошачьей головы. Второе, на плече, смотрится как эполет.
Андрея Тимофеевича мало-помалу разбирает ужасный кашель. Горло раздувается, точно в нём что-то застряло. Сапогов надрывно хрипит, прежде чем отхаркивает на клеёнку тонкую бумажную ленту, как на телеграмме. Там надпись: «Принят под № 40/108». Что означает данное число, неясно. Колдунов ли в СССР сорок тысяч с хвостиком? Или же это инвентарный номер самого Сапогова – типа он теперь «номерной» ведьмак? Просто какое-то сатанинское ведомство, куда счетовод определён?..
Старик размеренно дышит носом, тянет сладкий чай, успокаивая потревоженное горло. Потирает «медаль» и «эполет». Судя по всему, Сатана не просто принял Сапогова в свои ряды, а даже пожаловал награду и «офицерский» чин!
В шкафу хранятся бутылки с «боевой» консервацией: людское горе, гнев и бешенство. Раньше Андрей Тимофеевич ничего не чувствовал, находясь подле. А теперь шкаф гудит энергиями, как трансформаторная будка. Сапогов испытывает сладкую жуть, словно прохаживается возле порохового погреба!
Распахивает дверцы. На отдельной полке антикварные счёты – верный спутник шестидесятилетней сапоговской одиссеи… И вдруг как озарение! Отец-Сатана! Так вот для чего они! Уж точно не для дебета с кредитом! Всё равно что микроскопом забивать гвозди. Старинная вычислительная машина в первую и главную очередь для того, чтобы счёты с недругами сводить! Вроде пульта, с которого запускается механизм порчи. Заводи дату рождения или день наведения порчи и вычитай жизнь! Щёлк-щёлк костяшками!..
Ещё не рассеялись в атмосфере отзвуки и вибрации его утреннего харканья, как Лёша Апокалипсис печально молвил Роме с Большой Буквы, покидая общественное отхожее место:
