Завтра, завтра - Франческа Джанноне
– До завтра, Кучеряшка! – крикнул ей вслед Джорджо, все еще улыбаясь и качая головой.
* * *
«Куда он запропастился? Передача вот-вот начнется…» – думала Сальватора, поглядывая на часы. Через несколько минут по телевизору должна была закончиться «Карусель» и начаться «Брось или удвой», передача Майка Бонджорно, которую они никогда не пропускали. Они обожали тот момент, когда участнику надевали наушники и ему предстояло ответить на вопрос ведущего всего за минуту, пока шел обратный отсчет. Джузеппе нравилось, когда ему удавалось угадать ответ раньше времени, и часто он попадал в точку. «После стольких решенных кроссвордов я определенно знаю больше, чем они…» – довольно говорил он. «Ну, тогда я когда-нибудь запишу тебя на игру», – шутила Сальватора.
Это был уже третий четверг, когда Джузеппе пропускал начало передачи. На прошлой неделе он вернулся так поздно, что застал лишь последний вопрос, который стоил 128 жетонов.
Сальватора поднялась с дивана и накрыла тарелкой омлет со шпинатом, стоявший на столике перед телевизором. «Если бы я знала, что он опоздает, не стала бы готовить омлет. Когда он придет, это уже будет резина», – подумала Сальватора с досадой.
Она снова плюхнулась на диван и принялась листать последний номер журнала Famiglia Cristiana, хотя уже прочла его от корки до корки. С тех пор как Джузеппе с головой ушел в свой проект, в работу над новой лодкой, он все меньше времени проводил дома. Прошли времена, когда он, сидя за кухонным столом, решал кроссворды и ребусы, пока она готовила обед или ужин. Им было весело вместе…
«Я сама помогла ему выбрать новый путь, – с обидой размышляла она. – Если бы я знала, что его вечно не будет дома, то не позволила бы ему продать мыловарню…» Сальватора почувствовала угрызения совести и сразу же попыталась отмахнуться от этой мысли. Она повторяла себе, что с тех пор, как Джузеппе избавился от фабрики, он стал другим человеком. За все эти годы она еще не видела мужа таким счастливым и уверенным в себе. «А это самое главное, – повторяла она про себя. – Я должна быть довольна». Но все же ее не покидало чувство глубокой неудовлетворенности, разочарования и заброшенности. Именно теперь, когда она понимала, что Джузеппе все меньше нуждается в ее поддержке. Конечно, будь жива ее мать, она сказала бы, что Сальватора поступила как хорошая жена и этого вполне достаточно. «Да уж, она мне порассказала бы» – с раздражением фыркнула Сальватора. Ее мать всегда говорила о том, каким должен быть хороший брак, но о собственном позаботиться не сумела. Когда отец Сальваторы напивался и его выворачивало наизнанку, а это случалось практически каждый день, – именно она, дочь, придерживала ему голову, чтобы он не захлебнулся в собственной рвоте. А кто прятал бутылки, чтобы отец не нашел? Кто заботился о нем, когда он с трудом мог подняться с постели на следующее утро после попойки? «Я. Я одна», – шептала Сальватора, качая головой. Правда заключалась в том, что мужчина ни на что не способен, если с ним рядом нет подходящей женщины…
– А вот и я!
Голос Джузеппе прервал ее мысли. Сальватора встала с дивана и пошла навстречу мужу. Как всегда, она заботливо взяла у него из рук папку с документами и помогла снять пиджак.
Джузеппе чмокнул ее в щеку и спросил:
– Уже началась?
– Вот-вот начнется, – ответила она, услышав голос ассистентки, объявляющей выход Майка Бонджорно. Улыбаясь и скрывая тревогу, она взяла мужа за руку и повела за собой в гостиную.
* * *
Солнечным воскресным утром Лоренцо вышел из дома дяди, сел за руль и завел мотор. Теплый ветер трепал его волосы, врываясь в открытые окна автомобиля. С того самого дня, как он сел в автобус, Лоренцо впервые возвращался в Аралье. Раньше ему все никак не удавалось вырваться: новый город, галерея, бесконечный поток художников и клиентов, имена которых он запомнил с большим трудом… Лоренцо был приятно удивлен и взбудоражен новыми встречами и знакомствами, но, несмотря на яркие впечатления и новизну, тоске все же удавалось пробраться в его сердце. Тогда Лоренцо доставал из бумажника рисунок мыловарни и долго его рассматривал. Чаще всего грусть одолевала его по ночам, когда он одиноко лежал в постели, скучая по объятиям Анджелы, или когда он гулял по городу, мучаясь без моря. Иногда, посмотрев в кинотеатре очередной фильм, он очень жалел, что Анджелы нет рядом. Однажды он пошел на картину Бергмана «Земляничная поляна» и, выйдя из зала, остро ощутил, что ему не с кем поделиться, как сильно тронул его этот фильм. Как и главный герой, Исак, Лоренцо задумался, где находится его «земляничная поляна», самое счастливое место на земле лично для него? Перед глазами всплыла единственная четкая картинка: «Дом Риццо».
Он прибыл в Аралье поздним утром. Увидев море и услышав портовый шум, Лоренцо сразу же почувствовал себя дома и улыбнулся. Ему вдруг пришло в голову, что тем, кто вырос вдали от моря, не понять, как без него тоскливо: море, подобно любви, лечит, утешает и дарит чувство причастности к чему-то большему.
Он подъехал к дому Анджелы и посигналил несколько раз. Из распахнутых окон и с балконов стали выглядывать люди.
– Эй, хватит уже! – крикнул мужчина в майке и надкусил зажатый в руке персик.
– Чего это он тут разгуделся? – возмутилась женщина, снимавшая высохшее белье.
– Папа! Смотри, какая машина! – вскрикнул мальчик, высунувшись из окна.
В конце концов после всей этой какофонии на балкончик, где стояла стиральная доска, выглянула Анджела в ночной рубашке и с растрепанными волосами. Лоренцо, улыбаясь, задрал голову вверх. Анджела от удивления прижала руки ко рту и жестом показала ему подождать. Через несколько минут она спустилась, и, пока Анджела, светясь, шла к машине, Лоренцо подумал, что она еще красивее, чем ему представлялось. Прошло всего несколько недель с тех пор, как они виделись в последний раз, но сейчас ему казалось, что минули долгие годы.
Они слились в долгом объятии.
– Как же сильно я соскучился, – сказал Лоренцо, прижимая Анджелу к себе. Тепло ее тела утешало его, словно уютный и с детства знакомый дом, согретый огнем камина. «А как же иначе», – думал он. С ней он рос, ее губ коснулся в первом поцелуе, с ней открыл для себя, что такое любовь…
– Я тоже, – ответила Анджела и прильнула щекой к его груди.
– Тебе очень идет высокий хвост. Последняя мода! – улыбнулся Лоренцо.
– В Лечче девушки тоже так ходят? – спросила она с напускной серьезностью.
Взгляд Лоренцо смягчился. Он прекрасно понимал, что стоит за этим вопросом: «Ты кого-то встретил? Или я все еще самая-самая?»
– Да, некоторые собирают волосы в хвост, – ответил он. – Но никто и никогда не сравнится с твоей красотой. Даже если я отправлюсь на другой конец света… – Он поцеловал ее.
Потом Лоренцо открыл дверцу автомобиля и с галантным поклоном пригласил Анджелу занять пассажирское место. Она, весело улыбаясь, села в машину.
– Куда прикажете вас отвезти, синьорина? – спросил он, заводя машину.
– К бару «Италия», – с ходу выдала Анджела. – Хочу, чтобы все нас увидели и лопнули от зависти!
Лоренцо рассмеялся и включил первую передачу.
* * *
– Поедем на пляж, а потом в кино? Как тебе такой план? – спросил Лоренцо, доедая последний кусок пастичотто.
Анджела кивнула, не прекращая жевать, и отряхнула крошки с пальцев.
– Посмотрю в газете, что сегодня показывают в «Аполло», – сказал Лоренцо.
Взял со стола La Gazzetta del Mezzogiorno и принялся листать страницы с афишами, но вдруг застыл, увидев фотографию женщины в платке, над которой красовалась огромная надпись: «НОВОЕ МЫЛО ФРАНЧЕСКО КОЛЕЛЛЫ СДЕЛАЕТ ТЕБЯ ВОСХИТИТЕЛЬНОЙ И НЕОТРАЗИМОЙ! ПОПРОБУЙ ШЕЛК КОКОСОВОГО МАСЛА И ВОСХИТИТЕЛЬНЫЙ АРОМАТ БЕЛЫХ ЦВЕТОВ». Внизу была изображена бело-оранжевая упаковка с надписью «Инес». «Это же "Аньезе" на испанском…» – подумал Лоренцо.
– Что там такое? – спросила Анджела, положив ему руку на плечо.
«Готов поспорить, что это мыло сделала моя сестра», – подумал он.
Лоренцо оторвал взгляд от рекламы и показал разворот Анджеле.
– Поверить не могу… –
