Женщина из дома с олеандрами - Риити Ёкомицу

— Достаточно.

Девочка громко разрыдалась. Папа действительно слушал ее игру. Глаза Сёносукэ тоже налились кровью и слезились. Однако Хисако не видела лицо отца. В тот вечер ее зрение ухудшилось, и ей пришлось посетить врача. Они жили в нищете, и им нечем было платить врачу, поэтому она отнесла в букинистический магазин журнал для девочек, чтобы выручить немного денег.

4

Со временем Хисако стала играть лучше, да так, что собственный отец почувствовал зависть. После окончания начальной школы в тринадцать лет она приняла участие в музыкальном конкурсе, организованном издательством «Токио Синбун»[47]. Хисако заняла первое место в Осаке, и Сёносукэ достал деньги на дорожные расходы и отвез ее в Токио. Конкурсное задание заключалось в том, чтобы сыграть произведение Корелли[48] «Ла фолиа»[49].

Каждый участник конкурса скромно кланялся судьям и, вытянувшись как по струнке, смиренно играл произведение. Но когда Хисако вышла на сцену, она неловко поклонилась и, встав в расслабленную позу, начала играть, широко расставив ноги и слегка покачиваясь. Этой плохой манерой игры она словно бросала вызов скрипке. Сёносукэ, как и Хисако, был хрупкого телосложения и придумал такую манеру игры, чтобы звук скрипки был сильным. Судьи, не подумав об этом, улыбнулись позе Хисако: уж очень она была похожа на женщину-проводника в автобусе. Но когда из скрипки девочки полилась музыка, выражение их лиц изменилось. Они не могли поверить, что человек, который сейчас играет перед ними «Ла фолиа», — тринадцатилетняя девочка.

Хисако заняла первое место. Отрыв от второго места был настолько большим, что даже судьям это казалось невероятным. Она получила премию от министерства образования. Это был успех.

Крейцер[50], который был на экзамене, сказал:

— Я слышал выступление Эльмана[51], когда тому было тринадцать, но тогда он даже близко так не играл, как эта девочка.

Лео Сирота[52] добавил:

— Даже Хейфец[53] не играл так в столь юном возрасте, — безусловно, это была высшая похвала.

— Этот ребенок — дитя дьявола, — пробормотал Розеншток[54].

Даже люди, которые хвалили ее, не могли поверить, что это была тринадцатилетняя девочка. В то время как Сёносукэ, беспокоясь о призовых деньгах, направлялся с Хисако в бедную гостиницу, репортеры, менеджеры из кинокомпаний и звукозаписывающих студий, приветствовали ее. Они называли девочку гением. Вдруг лицо Сёносуке стало серьезным, и он пробормотал:

— Гений?.. Что за чушь! Она не гений. Это все усилия и многочасовые тренировки. Я думал, что еще немного и убью ее. Это были жестокие занятия, но, к счастью, она не умерла. Это была целая жизнь. Она не гений.

В его голосе была горечь от воспоминаний о том, как когда-то ученики ушли от него из-за тяжелых занятий. Еще в нем слышался вызов всему миру, который не принимал «метод обучения Цудзи». Когда Хисако назвали гением, у Сёносукэ возникло чувство, будто он бессмысленно жертвовал собственной жизнью.

Слова мужчины заставили других почувствовать отвращение. Кроме того, когда речь зашла о концертах и записях Хисако, отец сам сказал сумму предложившему менеджеру и не отступал ни на шаг.

— Если не хватает денег, уж простите.

Слишком высокая цена за концерт девочки была названа не для того, чтобы напугать, а, скорее, чтобы разозлить. Это была месть Сёносукэ за собственную неудачную музыкальную карьеру. А еще — вызов коррумпированному музыкальному сообществу. Музыканты всегда находились под контролем менеджеров и сотрудников звукозаписывающих компаний. Они становились жертвами, работая в поте лица и набивая карманы своих менеджеров деньгами, сами же едва сводили концы с концами. И увидев такого Сёносукэ, менеджер просто потерял дар речи.

«Что еще ожидать от жителя Осаки. Как подло, только о деньгах и думает, — размышлял он. — Препятствует успеху собственной дочери. Бедная девочка…» — менеджер так и не понял истинной причины такого поведения. Но одно было ясно: он был очень зол, что пришлось отказаться от девочки.

На этом закончились предложения о концертах, записях и фильмах. Отец купил билет на поезд обратно в Осаку, и из окна они увидел гору Фудзи.

— О, гора Фудзи! — Хисако высунула голову. Только один день, пока они ехали в поезде, ей не нужно было практиковаться в игре на скрипке, и она вела себя как ребенок.

— Фудзи — самая высокая гора в Японии, — певучим голосом произнесла она.

— Самая высокая гора в Японии, правда?

Сёносукэ улыбнулся, но вдруг его лицо стало серьезным.

— Ты еще далека от лучшей в Японии скрипачки! Как только вернемся домой, начнем заниматься! — тихо, чтобы дочка не слышала, пробормотал он, глядя на профиль Хисако, которая восхищенно смотрела на гору.

Ее лицо было красивым, но пугающе, болезненно бледным. Эти следы, оставленные бесконечными занятиями, не могли не заставить сердце сжиматься от боли, но теперь, когда они так явственно отпечатались на детском лице, было слишком поздно проявлять сочувствие. Глаза Сёнеосукэ горели холодным светом.

Хагивара Сакутаро

Полина Гуленок

Хагивара Сакутаро — известный японский писатель и поэт XX века, один из реформаторов японской поэзии. Он происходил из обеспеченной семьи и всю жизнь полагался на поддержку родных, ведя богемный образ жизни (со всеми характерными для японских писателей того времени последствиями — алкоголизмом, наркотиками и попыткой самоубийства). Периодически Хагивара Сакутаро поступал то в один, то в другой университет, но так и не получил высшее образование (когда Хагивара в возрасте пятидесяти пяти лет умер, он являлся студентом очередного университета). Был дважды женат и имел двух дочерей. Хагивара профессионально играл на мандолине, занимался фотографией, увлекался творчеством Ницше и Шопенгауэра, а также японской народной культурой. Очень любил стихи Ёсано Акико, а также Миядзавы Кэндзи, и черпал в них вдохновение. Умер в 1942 году от так и не диагностированного при жизни рака легких, который врачи до последнего дня полугодичной болезни писателя считали пневмонией.

Хагивара стремился к реформации поэзии, он много экспериментировал с языком, особенно жанром танка. Его сборники были настоящей сенсацией и вызывали как шквал критики (в частности, за «излишний пессимизм»), так и множество восторженных отзывов. Поэт участвовал в деятельности различных поэтических группировок, в издании литературных журналов. Часть его стихотворений была переведена на русский язык, а вот проза, к сожалению, осталась без внимания. Этот пробел мне и хотелось бы восполнить.

Рассказ «Город кошек» увидел свет в 1935 году и стал одним из наиболее известных прозаических произведений автора. Это очаровательное произведение, которое сам писатель охарактеризовал