Весна на Луне - Юлия Дмитриевна Кисина
— Чертополох?
— Скажешь еще! Терновый венец! Я сама его в деревне сплела, когда мы летом на дачу ездили.
Оля тут же нацепила на себя эту штуку и бросилась к зеркалу в прихожей, принесла из ванной мамину пудреницу, припудрилась и напустила на себя самый что ни на есть несчастный вид. Глядя в зеркало, я стала невольно ее с собой сравнивать. На обеих нас были коричневые шерстяные школьные формы. Но только ее шея, немного зеленоватая, плотно прилегала к воротничку, а у меня, наоборот, между воротничком и шеей был зазор. Еще плечи у нее, конечно же, были шире, и у нее уже была почти настоящая дамская грудь, что обо мне было сказать трудно, зато я тут же с удовлетворением вспомнила о том, что я «чертова кукла» и что на меня смотрят «невидимые господа».
— Примерить хочешь? — Она осторожно сняла с себя венок.
— Колется?
Я тоже примерила терновый венок. Голова под ним зачесалась. Потом я немного попудрилась пудрой ее матери.
— А ничего. Тебе идет. Хороший веночек, — стала любоваться Кулакова, но, разумеется, не мной, а венком.
Потом мы съели напополам банку вареной сгущенки, надушились одеколоном ее дедушки, и Кулакова оживленно предложила мне повызывать духов. Я немедленно согласилась. Я даже была в восторге, потому что уже давно мечтала хотя бы немного приблизиться к миру инфернальной снегурочки — родительской подруги Ирины Андреевны, а заодно и сблизиться с Гарибальди.
В этот день, заметила я это не сразу, глаза Кулаковой как-то лихорадочно пылали, и будь на моем месте кто-нибудь постарше, он, вероятно, пошутил бы, что в нее вселились бесы.
Стол, который мы собирались использовать для вызова духов, был круглым, как раз таким, как надо, — идеальным. Так сказала Кулакова. Она сгребла со стола все лишние предметы: записные книжки, пепельницы, квитанции и прочую дребедень, накрыла его плотной белой бумагой и расчертила по ней круг с буквами. По мере подготовки она посвящала меня в технику спиритизма.
— Круг — это поле. За него дух не выходит. По буквам мы будем читать послания духов. «Да» и «Нет» — для кратких ответов. Цифры тоже могут пригодиться, если ты захочешь узнать точную дату.
Полагаться на духов я не хотела, но все же стала сосредоточенно придумывать вопросы. Кулакова принесла из кухни блюдце, перевернула его вверх донышком и подвинула на середину круга, а я уселась рядом, поначалу собираясь поговорить с духами о госте из Кишинева, но решила не посвящать Кулакову в свои тайны.
— За это блюдце мы будем держаться пальцами, а оно будет двигаться по бумаге и указывать на буквы. Буквы мы будем читать, а под блюдцем сидит дух.
Даже если это было враньем, мне очень нравились приготовления. К тому же все это было очень таинственно, и Кулакова делала все со знанием дела, совсем как взрослая. В довершение она задернула занавески и зажгла свечу, которая тут же погасла, заставив нас вздрогнуть и переглянуться.
Тогда Кулакова еще раз чиркнула спичкой. На сей раз дрожащее пламя без всяких знаков и намеков потекло из фитиля, и она задумалась.
— Для разминки мы позовем кого-нибудь попроще.
— Бенвенуто Челлини, — выпалила я любимое словосочетание Лёнечки, и Кулакова покрутила пальцем у виска.
— Итальянец?
— Ну, тогда можно Федора Михалыча. Его часто вызывают. А он на нас с портрета смотреть будет.
Оля взглянула на Достоевского, который висел тут же, над столом, и поморщилась. Глаза ее стали блуждать по стенам, и наконец она спросила меня, не хочу ли я поговорить с Александром II. До сих пор с монархами я не разговаривала и сказала, что в общем хорошо, хотя мне все равно.
— Вызывай кого хочешь.
Но тут Оля нахмурилась и решила, что Александр II не будет отвечать на ее вопросы, потому что он слишком старый и к тому же лупоглазый.
— Хорошо было бы позвать какую-нибудь известную женщину. Вот в Киеве была княгиня Ольга похоронена. Или можно, например, какую-нибудь знаменитую иностранку.
— Давай Жанну д’Арк. Она примерно одного с нами возраста, и она сильно страдала.
Глаза Олины вспыхнули, но тут уже засомневалась я.
— А ведь она же по-русски ни бельмеса не поймет.
— Разумеется, все она поймет, — обиделась Оля, — там они все языки понимают, потому что там уже и языков-то никаких нет и там царит абсолютное и высшее знание.
— Счастливчики. Там им и учить ничего не надо,— размечталась я, живо представив себе райские кущи, свободные от всяких наук.
— Ну не такие уж они и счастливчики. Я думаю, что на том свете жизнь у них нелегкая.
— А что же в ней нелегко?
— У них там нет света.
— А еще?
— И воздуха. Они блуждают там по неземным елисейским полям совершенно потерянные, как в тумане Им и поговорить-то не с кем особенно. Ведь друг с другом они там говорить не могут.
— По елисейским полям? Почему не могут?
— Буржуазно-капиталистическая разобщенность. Западный индивидуализм, — мудрёно пояснила Кулакова, очевидно сама не до конца понимая смысл произнесенного.
— А что у них там еще?
Кулакова как-то неопределенно пожала плечами. Потом мы еще поговорили о нелегкой жизни духов, о том, существует ли там любовь и спят ли они там, и наконец мне было велено молчать и положить пальцы на донышко перевернутого блюдца.
Тогда глаза Оли расширились и она, выдержав торжественную паузу, дрожащим голосом наконец произнесла:
— Дух Жанны д’Арк, приди к нам!
Возникло затянувшееся молчание, ничего не происходило, пламя свечи судорожно дергалось от колебания воздуха. Во дворе кто-то громко бранился. По Олиным волосам ползала какая-то пьяная муха. К тому же у меня от волнения стала чесаться спина, а в животе забродили пузыри.
— Дух Жанны д’Арк, мы хотели бы с тобой поговорить, — сосредоточенно продолжала Оля.
И тут у меня возникло реальное ощущение чьего-то незримого присутствия. В дальней комнате что-то скрипнуло, заурчал холодильник, и холодная волна пробежала от ребер к вискам. Оля, не отрывая взгляда от блюдца, ткнула меня локтем, и я повторила за ней:
— Дух Жанны д’Арк, приди к нам!
Теперь мы, как заводные куклы, исступленно произносили эту идиотскую фразу.
Вдруг блюдце, как бы насмехаясь над нами, дрогнуло и действительно поползло в сторону. Я внимательно следила за Кулаковой, ведь
