Несбывшаяся жизнь. Книга первая - Мария Метлицкая

Упустила она его, совсем упустила. А что она могла? Она же была за пределами…

Жестко надо с ними, с этой парочкой. Жестко и определенно, по-другому нельзя. Потому что жалко эту медичку. Останется с Димкой – точно будет несчастной.

Стелла и сама удивлялась, что ей жалко девочку.

«Да потому что судьба у нее не приведи господи! – оправдывала она перед собой непривычное чувство. – Мать посадили, растила какая-то тетка. А сейчас вообще осталась одна, золовка рассказывала.

Любовь у них, ха-ха! И девочка эта глупенькая влюблена, и этот балбес. Ничего, пройдет, и не такое проходит. Но сейчас – разделить и увезти этого дурня. А то опять напортачат, мало не покажется. Влюбленные, они такие.

Хотя тебе-то, Стелла Васильевна, откуда знать?

А эта медичка вроде действительно хочет забрать ребенка. Вот идиотка! Одна ведь на всем белом свете! Двадцать один год – и чужой ребенок… Сломает себе жизнь. Может, поговорить? Да ну ее, кто она мне? Чужой человек. Хочет попробовать? Да ради бога. Но моего дурня от этой истории надо прятать. Хватит, наделал дел.

Разобраться им надо, нет, вы подумайте! Ну ничего, я помогу. Помогу разобраться.

А девочка хорошенькая… Ну, Анечка эта, сиротка. Славная девочка, глаз не оторвать.

А может, тебе, Стелла Васильевна? Вдруг полюбишь? Возраст такой, сентиментальный… Сына не растила – хоть эту сиротку вырастишь.

И жизнь твоя будет иметь хоть какой-то смысл.

Глаза засветятся, оживешь, потому что будет ради кого. И дело святое сделаешь, дашь ребенку любовь и семью.

А если нет, если опять не получится? Сделать несчастной и эту девчушку? Ну а если тебе эту девочку бог послал? Спасешь ее – спасешь себя?..»

Какая чушь! Чужой ребенок и – она, Стелла! Негласная царица посольства, прима, которой все подражают и острого языка которой остерегаются. Ходит поговорка – «с мадам лучше дружить». Впрочем, друзей у нее нет – так, приятельницы, те, до кого она снизошла. Но никаких откровений, ни-ни! Она не из тех, кто будет вываливать свои проблемы и открывать душу. Она не дура. Узнает одна – пиши пропало, через день будет знать весь дипкорпус. Страшные сплетницы – эти бабы, хуже деревенских. Да и мужики хороши. Никто ее не пожалеет, никто.

А ведь все считают счастливой. Непьющий и верный муж, успешная карьера, шикарные командировки, квартира на Фрунзенской, импортная машина… Не всем разрешают, а им разрешили. И шуб у Стеллы четыре. И смотрится она в них королевой. А какие бриллианты! И носит ведь, не боится. Говорит, достались по наследству.

Ха! По какому наследству? Какое наследство могло быть у нее, Сталинки Поршиной из уральского села Аракаево?

Все братец, все он. Первый вырвался и следом ее вытащил. Привез в Москву, снял комнату, заставил учиться. На шмотки денег не жалел, таскал мешками. Но и она не зевала. Жадно впитывала, читала, ходила в музеи. Рассматривала журналы, которые он тайком приносил. Училась этикету – приборы, посуда, манеры.

А там братец и женишка подыскал. «По всем, – говорил, – параметрам подходит: и образован, и хорош собой, и характер спокойный, и настрой правильный – на карьеру, без всяких глупостей. И семья, кстати, отличная. Папа военный, мама учительница – советская интеллигенция».

Будущий муж ей сначала понравился. Симпатичный, прилично одет. Ногти чистые – пунктик у нее был, сразу смотрела на руки. Помнила руки своих, деревенских: солярка, мазут, землица. Ничем их не отмыть. У всех ногти с траурной каймой, фу. Хуже ничего не было.

Галантный даже! Дверь открывает, даму вперед. Ест аккуратно, красиво, салфеткой пользуется. В общем, одобрила она жениха.

Встречались три месяца – ему надо было жениться. Впереди маячила первая командировка, холостого туда не пошлют.

Через три месяца сыграли шикарную свадьбу в ресторане «Метрополь». Белое платье с кремовым кружевом, итальянские шпильки, в ушах сережки с бриллиантами – подарок свекрови.

От невесты нельзя было оторвать глаз. Да и жених был хорош. В общем, не пара – загляденье.

Расписывались в «Грибоедовском», под марш Мендельсона.

Только одно не учла невеста. И братец прошляпил.

Служащая загса зачитывала имена брачующихся. И назвала ее, Стеллу, настоящим именем: Сталина. Сталина Васильевна.

Муж вскинул брови. Свекровь со свекром удивленно переглянулись. А остальные просто заржали.

Стелла еле сдержалась, чтобы не разреветься. И чтобы не броситься на братца и не выцарапать ему глаза.

Но глянула так, что и он, всемогущий брательник, скукожился и опустил глаза.

Потом извинялся – дескать, забыл.

Стелла поменяла паспорт. Никто ни разу не вспомнил про этот инцидент. Хорошие оказались друзья у молодого мужа, и родители сдержанные: не принято в их кругах задавать вопросы. И хорошо, ее это устраивало.

То, что она его ненавидит, Стелла поняла в первую брачную ночь, в гостинице, на застеленной жестким льняным бельем королевской кровати.

Да, именно так: ненавидит. Ненавидит, как он сопит, как вздыхает. Как стонет и двигается. Потеет, морщится, кряхтит. Сползает с нее и… благодарит!

– За что? – удивилась Стелла.

– За то, что сохранила себя для меня! – дрожащим голосом ответил он.

Стелла отвернулась к стенке. Идиот. Боже, какой идиот! «Сохранила себя для меня». Какой он дурак, ее муж!

«Только и делала, что сохраняла», – подумала Стелла.

Он спал, и на его красивом лице застыла самодовольная гримаса.

«Хозяин, – читалось на нем. – Теперь я ее хозяин. Хозяин этой красивой и умной бабы».

От злости Стеллу перекосило, и она поднесла к его умиротворенному лицу сложенный кукиш.

– Как же! – скривившись, прошипела она. – Это ты у меня будешь на цырлах!

Сколько же в ней было злости! Хотя почему было?..

Дошло до него это быстро, дураком он точно не был. Хорошо соображал, моментально, особенно в построении карьеры. Карьера не пошла – побежала. Все выше и выше, сквозь тернии, – а они, разумеется, были, – наверх, к звездам.

Европа, Америка, Япония, лучшие страны. И везде рядом – лучший друг и помощник, жена. Претензий к жене у него давно не было, все претензии остались в самом начале семейной жизни. Тогда он еще выступал.

Причины были. Хозяйствовать женушка не любила, дом ее не занимал: в служебной квартире обустраиваться глупо, да и в своей ни к чему. Они в ней проездом, транзитом. Где ее дом? Нет уж, вот когда окончательно вернутся – тогда и ремонт, и новая мебель, и все остальное.

Готовить Стелла ненавидела, да и к еде была равнодушна. Кофе, сыр, ветчина, что-то сладкое. Так и питалась. Какие там обедики, супчики и