Несбывшаяся жизнь. Книга первая - Мария Метлицкая
А еще ведь муж. Как без его согласия? А он точно не согласится, зачем ему это. А посольские? Да там такое поднимется, страшно представить! Шорох на весь дипломатический мир! Все будут крутить пальцем у виска: Кравцовы чокнулись! В их среде этого не оценят.
Ну нет, пусть малышку берет эта медичка Лиза, хорошая честная дурочка. Ей-то чего бояться, ничего хорошего она в жизни не видела, а значит, ей не так страшно.
«Это как раз для нее, для таких, как она. Чокнутых в своей порядочности, приличных до тошноты. К тому же сама сирота, знает, почем этот хлеб. Все, забудь и успокойся,– мысленно припечатала Стелла.– И знаешь, не идут тебе эти сопли: полюбишь, получишь смысл жизни, сделаешь доброе дело. Не идут. Как говорится, не к лицу. У всех своя миссия».
На том и успокоилась.
А меж тем Васильич стал поправляться.
Чудеса ведомственной медицины? Да вряд ли, хотя новейшие импортные препараты, хороший уход и внимательный персонал – дело важное. Это не районная убогая больничка, где за все надо платить и ничего не допросишься.
Но еще дело было и в самом Васильиче, который был не намерен сдаваться. Какая сила духа и воля к жизни! Борец, что говорить. Дважды вдовец, а жить хочет… В общем, не умер Васильич и даже поднялся.
Стелла вздохнула и засобиралась обратно: отпуск заканчивался.
Хорошо, что успела сделать дела – развести своего балбеса, поменять паспорт (разумеется, не без помощи братца).
И еще кое-что Стелла придумала.
Она была довольна собой: все разрулила, со всем разобралась. Брат ожил, на ногах. Сыну мозги вправила и придумала, что делать с влюбленностью в бедную Лизу. Теперь она так ее назвала, и это казалось ей остроумным.
А что, чистая правда – бедная Лиза. По всем статьям. Нищая сирота, у которой отнимают любовь.
Итак, бедная Лиза скоро узнает, что придумала умная и коварная Стелла – у которой в душе аж кольнуло: ой, нехорошо…
Опять жалость? Но ничего, с этим она быстро справится. У нее жизнь на кону. Не до сантиментов.
Как говорится, каждый за себя. Разве нет?
20
Дымчик позвонил из Шереметьево.
Слышно было паршиво.
– Где? – не поняла Лиза, а услышав, сообразила: – А, маму провожаешь!
На этот вопрос он не ответил. Не расслышал, наверное.
Он говорил отрывисто и сбивчиво. Лиза услышала, что извиняется, но за что?
– Не поняла, за что ты просишь прощения?
– Это все мать, – повторял Дымчик. В его голосе звучало отчаяние. – Я не знал, честное слово! Сказала вчера вечером, накануне отъезда. Звонить было поздно, не хотел тебя будить. Еду всего-то на две недели. Мать говорит, что нужно прийти в себя, отдохнуть, повидаться с отцом. Съездить на океан, походить в спортзал, полечить зубы у посольского дантиста… А, и что-то купить, – мать говорит, что я обносился и выгляжу как бомжара. И еще при посольстве корт шикарный, так хочется поиграть в теннис! Лизка, время пролетит быстро, что такое пара недель? Даже не заметим. И я сразу к тебе, ты меня слышишь? Две недели, любимая!
Лиза молчала, не веря своим ушам. Поиграть в теннис?..
– Ты не обиделась? Не обижайся, ты же знаешь мою маман! От нее просто так не отвяжешься. Хватка – бульдожья, ха-ха. Почему согласился? Ой, Лиз. Ну что за вопрос! Потому что чувствую себя виноватым, вот почему! Конечно, как прилечу, сразу и напишу, слышишь? И, разумеется, буду звонить! Лизка, я люблю тебя!
«Поиграть в теннис», – почему-то стучало у Лизы в висках.
– Как проживу без вас две недели… Не представляю… Поцелуй Анечку, от меня поцелуй. Жалко, я с ней не простился. Целую! И не сердись, умоляю! На коленях прошу!
– Счастливого пути, – только и смогла вымолвить Лиза. – И хорошего отдыха.
«Вот он, мой Дымчик – весь как есть, в натуральную величину. Настоящий. Слабовольный, бесхарактерный, малодушный и бесхребетный».
Позвали – поехал. А ведь мог не лететь, мог отказаться.
У них столько дел, столько планов! Оформление документов – а это длинный тяжелый процесс.
Небольшой отпуск втроем: Лиза, Анюта и Дымчик… Хотели поехать в Прибалтику, в Ригу.
Все рушится, все. Потому что он едет приодеться, покупаться и поиграть в теннис! Потому что мамочка приказала. Дитя должно отвлечься и расслабиться.
Захныкала Анюта. Лиза взяла ее на руки, поцеловала в теплую, вкусно пахнущую макушку и расплакалась.
Не на кого рассчитывать. Только на себя.
Дымчик хороший, но как там, в фильме «Простая история»? Как говорила героиня Мордюковой герою Ульянова: «Хороший ты мужик, Андрей Егорыч, но не орел. Не орел».
Так, воробей. Воробьишко.
Да и хороший ли?
На неделе Лиза поехала навестить Васильича – и удивилась, как он им обрадовался.
По квартире Васильич передвигался с костылем, но бойко и резво, и вообще был в хорошем, даже жизнеутверждающем настроении.
Анюта уснула в Полечкиной комнате – на аккуратно, как при хозяйке, застеленной кровати. На тумбочке стояла фотография Поли, здоровой, улыбчивой, с задорно поднятой головой. Фотография была перевязана черной креповой лентой.
Лиза вздрогнула и отвернулась.
– Лиза, – заговорил бодрым голосом Васильич, – пойдем закусим? Ну и махнем заодно!
Есть и вправду хотелось, а уж при виде вытащенных из холодильника деликатесов рот наполнился вязкой слюной. Лиза громко сглотнула и попросила хлеба.
Хлеб нашелся, и Лиза тонко и скромно намазала хлеб черной икрой.
– Да брось ты свои интеллигентские штучки! – с досадой крякнул Васильич. – Наешься уж всласть, не стесняйся! Кому это все? Не сиделку же кормить!
И бухнул на ее тарелку две столовые, с горкой, ложки икры.
– Не слипнется? – усмехнулась она. – Я так не привыкла.
Васильич махнул рукой и налил в стаканы мартини и сок.
– Попробуй! Димка научил, специалист! – засмеялся он. – Правда, вкусно? А то я всю жизнь по родной беленькой – зачем, думаю, мне эти ваши заграничные выпендрежи?
Было так вкусно, что от удовольствия Лиза прикрыла глаза.
– Ну что? – посерьезнел Васильич. – Валяй, рассказывай. Что нового, что вообще. Стелка улетела, ну и слава богу. Замучилась она тут, отвыкла от наших реалий. Все ныла и ныла, избаловалась в своих америках и меня замучила. Ох и стерва баба, но умная, в меня! А что Димка? Как у вас с ним? Про ребенка не передумали? Документы собрали?
Лиза кашлянула, отставила стакан и сказала:
– А Дима, Иван Васильич, улетел вместе со Стеллой Васильевной. Сказал, что в отпуск, устал. Хочет на океан
