Книжная лавка фонарщика - Софи Остин
— О, слава богу!
Услышав за спиной голос Джека, Уильям обернулся и не поверил своим глазам. Его друг стоял перед ним в парадной ливрее: элегантный черный фрак с длинными фалдами, белый воротничок и жилет с позолоченными пуговицами. На нагрудном кармане, как и на торчащем из него носовом платке, золотыми нитками были вышиты буквы RSH. Рыжеватые волосы Джека были так сильно зализаны назад, что казалось, будто он окунул голову в чан с маслом. Однако в целом его костюм смотрелся… нарядно. Можно даже сказать, элегантно.
— Я что, пропустил чью-то свадьбу? — спросил Уильям, когда Джек схватил его за руку и отвел в сторонку.
— Мне необходима твоя помощь, — сказал Джек. — И нужно, чтоб ты сразу согласился и не задавал кучу вопросов, а то у меня перерыв всего полчаса, и пятнадцать минут я шел сюда.
— Мне это все уже не нравится, — ответил Уильям, — но продолжай.
— Мне нужно, чтобы ты через полтора часа пришел в «Роял», нашел Эвелин и сказал ей, что книжный горит или что-нибудь в этом роде. Главное, выведи ее оттуда.
Глаза Уильяма округлились еще больше.
— Чего? Зачем?
— Потому что Наоми попросила меня помочь еще несколько недель назад, черт возьми. Я, само собой, согласился, а с этой новой работой совсем вылетело из головы. А сегодня увидел имя Эвелин в списке гостей на ужин и вспомнил, что Наоми ждет, чтобы я под каким-нибудь предлогом ее увел. Только вот начальник с меня глаз не сводит — просто ястреб, Уилл. Я еще и напутал сегодня с заказами, и меня поставили в подвал вилки натирать. Мне больше нельзя оплошать, Уилл, а то дадут мне пинка под зад, и буду я потом ползать на коленях и умолять, чтобы взяли меня обратно ночным портье в «Черный лебедь». — Джек схватил его за руки и так сильно сжал пальцы, что Уильям почувствовал боль. — Прошу тебя, Уилл. Пожалуйста, помоги. Скажи, что согласен.
— Но… — Уильям покачал головой. — Зачем Эвелин придет в «Роял»? И почему мне нужно врать о магазине?
— Эвелин будет ужинать с каким-то мужчиной, который ей не нравится. Или который нравится? Не помню. Но она попросила Наоми придумать какой-нибудь предлог, чтобы побыстрее смотаться, а Наоми попросила меня, и я теперь прошу тебя. — Джек ткнул Уильяма пальцем в грудь.
Так вот почему она сегодня ушла пораньше. И вела себя весь день странно, видимо, по той же причине. Сама с ним не заговаривала, а когда он что-то спрашивал, то давала ответ на вопрос, который он задал час назад, а не на тот, который задавал прямо сейчас. Она была рассеянна. Взволнована.
Она нервничала?
Уильям пожал плечами, хотя в груди у него что-то екнуло.
— Эвелин — взрослая женщина. Если она хочет уйти с ужина, то справится сама.
— Но я ведь дал слово!
— А я не давал. — Уильям тронулся с места. — К тому же, если ты объяснишь Наоми, что это будет стоить тебе работы, я уверен, она поймет.
— Конечно поймет, — ответил Джек, догоняя его. — Поймет, что мое слово ничего не стоит! А я хочу доказать ей, что на меня можно положиться — что я выполняю свои обещания! Пожалуйста, Уилл. — Джек снова схватил его за руки. — Я же тебя знаю. Хоть ты и сыплешь колкостями, ты бы не хотел видеть, как она мучается.
— Это еще кто сказал?
— Пожалуйста, — повторил Джек, еще крепче сжимая ему руки.
Уильям вздохнул.
— Ладно, — согласился он, высвобождая сдавленные пальцы. — Помогу.
— Буду должен тебе за это, — сказал Джек, переходя на бег, чтобы успеть вернуться. — Правда, я твой должник!
— Ты мне и так уже должен, — крикнул ему вслед Уильям. — За «Синий колокольчик»!
— Должен, но в долгу не останусь!
Уильям махнул рукой, наблюдая, как черный костюм друга постепенно теряется среди людей и повозок, стягивающихся в город.
— Что ж, это будет интересно, — буркнул он себе под нос.
Эвелин, одной рукой придерживая подол своего платья, а другой сжимая миниатюрную сумочку матери, поднялась по лестнице отеля «Роял Стейшн» одна.
Ее должна была сопровождать мать, но в пять часов она начала жаловаться, что ей сдавливает лоб, а пока Эвелин одевалась и причесывалась, стала уверена, что эта боль точно перерастет в мигрень.
— Боюсь, тут ничего не поделаешь, — сказала Сесилия, заправляя выбившийся локон Эвелин за ухо. — «Роял» — очень респектабельное место: бояться, что нас обвинят в непристойном поведении, совершенно не стоит. Я просто останусь здесь и полежу в темноте, а ты сходишь на ужин сама.
— Именно так впервые поужинали твои отец с матерью, — вмешалась тетушка Клара, навлекши на себя обжигающий взгляд Сесилии. — В каком-то обшарпанном кабачке на окраине, да?
— Вам изменяет память, — огрызнулась Сесилия.
— Память моя безупречна, — возразила тетушка Клара. — Хотя, быть может, твой девиз не в том, чтобы прогибать правила ради собственных интересов, а в том, чтобы полностью их нарушать? В молодости ты была куда предприимчивее, Сесилия…
— А-а-а, — произнесла Эвелин, поворачиваясь к матери и ловя ее взгляд. — Так вот отчего у вас мигрень. Снова эти ваши козни.
Ее мать покраснела, как вишня.
— Не обращай на тетушку Клару внимания. У нее старческий маразм.
Эвелин еле сдержала смешок, вспомнив, как разозлилась тетя, и назвала свое имя портье. Тот проводил ее внутрь, в огромный, освещенный свечами обеденный зал, к столику, стоящему между двумя изящными балконными дверьми, распахнутыми навстречу вечерней прохладе и простирающемуся за ними городу.
— Прошу извинить меня за опоздание, — произнес голос за ее спиной. Она обернулась — перед ней стоял Натаниэль в роскошном черном шелковом жилете, белоснежной рубашке и элегантной бабочке в тон. Сняв цилиндр и обнажив свои безупречно уложенные светлые волосы, он галантно ей поклонился. — Очень рад снова видеть вас, мисс Ситон. Вы выглядите просто чудесно.
Эвелин оставалось лишь надеяться, что первой мыслью Натаниэля при ее виде было не: «Господи, неужели у бедняжки только одно вечернее платье?» А вторая его мысль, без сомнения, не отличалась от того, что думала она: что ужинать вдвоем было довольно смело, даже притом, что «Роял» — респектабельное заведение. Но и в этом, решила Эвелин, были свои плюсы: до леди Вайолет точно дойдут слухи и она поймет, что Эвелин отнеслась к их договору серьезно.
— Прошу, зовите меня Эвелин, — сказала она, протягивая
