Комната одиночества - Александр Павлович Волков
Сначала эта комиссия проверила бригаду. После проверочки каждого корабля члены шли по пирсу, растянувшись цепочкой, и создавалось впечатление, что у каждого пуля в голове, так они мелко перебирали ногами, поглощая пространство. Потом комиссия потратила несколько дней на затаривание цитрусовыми, тут уж я не оплошал, опыт был, и грузовик от пожарников оказался в распоряжении комиссии, а это значило, что закупить можно цитрусовые в каком-нибудь селении, где подешевле. И уж потом комиссия приступила к проверке нашей группы АСС.
Я, помнится, был вызван к своему проверяющему. Комиссию разместили в каютах на водолазном судне, и я шел в сумерках по пирсу, фляжка со спиртом у меня была под тужуркой и немного оттопыривала внутренний карман. И надо же, нарвался на одного из комиссии. Был среди них такой – капитан второго ранга, упертый дядя, с пулей в голове, в цепочку вместе с остальными не выстраивался, и вообще, его почти не было видно, по-настоящему мужик проверял. Так вот, иду я по пирсу, вдруг, слышу, зовет этот капитан второго ранга меня:
– Товарищ лейтенант, подойдите!
Я подошел, доложился, как положено. А он похлопал ладонью по моему оттопыренному карману и говорит:
– Что, лейтенант, уже понял службу, идешь членов комиссии ублажать?
Я еще подумал, что он издевается перед тем, как вызвать к командиру, поэтому и ответил:
– Никак нет, товарищ капитан второго ранга, иду обрабатывать операционное поле по методу Спасокукотского-Кочергина, другие асептики кончились.
– Какое поле? Кому? – не понял капдва.
– Операционное поле в кубрике личного состава, он у нас на торпедной барже размещен. Разрешите?
Капдва повертел головой и говорит:
– Ну, извини, брат, а я думал, что наших идешь ублажать.
– Никак нет, товарищ капитан второго ранга, иду работать, среди личного состава эпидемия рожи.
В общем отбрехался на первый раз. Но дальше что делать? Я действительно прошел до самой баржи, повертелся у трапа, а когда капдва повернулся ко мне спиной, я быстро шмыгнул через брекватер и затаился в зарослях куги, которую так смачно коровы поедали. Хорошо, что коров уже не было, а то вечно под самым брекватером разлягутся непарнокопытные, жвачку жуют, а то начинают бодаться. Сижу на песке и вижу, что капдва побродил по пирсу и пошел в сторону дивизионов. Ну, думаю, пронесло, раз на дивизионы пошел, это надолго, там столько проверять, что и года не хватит. Вновь перелез я через брекватер и уже открыто, не таясь, пошел на водоналивное судно в каюту «моего» проверяющего. Подошел, стукнул для порядку пару раз, в ответ тишина. Я тихонько дверь толкнул, вижу, сидит за столом подполковник и спит, а голову прислонил к переборке. Я тогда вошел, притворил поплотнее дверь и о переборку над самым ухом проверяющего ногой постучал. Подполковник открыл глаза и долго ворочал глазами. Когда его взгляд стал осмысленным, внимательно посмотрел на меня и закричал:
– О! Доктор! Коллега!
Я поставил перед ним фляжку.
– Так, хорошо, теперь слетай в тринадцатую каюту и позови всех наших сюда! – приказал подполковник.
Я не поленился, сбегал в тринадцатую и позвал еще двух капразов.
Только все мы уселись за стол, как вошел Кешик. Действительно, у кого нюх на спиртное, всегда появляется вовремя. Кешик с порога спросил:
– Нашего дока проверяли?
– Проверил, все у него в порядке, в акте будет отражено, не волнуйся.
И началось. Я, было, подкинул мысль, что один из комиссии недоволен тем, что, по его мнению, комиссию ублажают. На что самый потасканный с виду капраз ответил:
– Решает не он, а председатель комиссии.
Но у меня чего-то на душе муторно стало. При первой же возможности выскочил из каюты.
Подполковника я увидел лишь через несколько дней, когда вся комиссия уже собралась и ждали машину для загрузки приобретенного багажа. «Мой» проверяющий стоял с серым лицом и тусклыми глазами, его вроде как знобило. Увидев меня, он быстро подошел и спросил:
– У тебя есть атропин?
– Я же вам давал, целую упаковку.
– А, да, правильно, я забыл, извини, – и отошел в сторону.
На этом очередная комиссия закончилась.
Вроде можно было отдохнуть, но буквально через несколько дней после комиссии в часть нагнали переподготовщиков, чтоб их подняло! Тут на беду Олега откомандировали для какого-то дурацкого расследования, и остались в части только мичманы да я с Кешиком из офицеров, замполит ведь не в счет, он учить никакому делу диверсантов не станет, не входит это в его обязанности.
Кешик, недолго думая, обязал меня составить план переподготовки и назначил приказом ответственным за выполнение плана. Что было делать? Ну, почитал я грузинам лекции про водолазную медицину, ну, рассказал про подводное снаряжение, ну, попугал кессонной болезнью, а дальше что? Тут вижу, исчезают потихоньку из части переподготовщики, и на построениях мне кричат, что Кешик отпустил. Присмотрелся я и вижу, по утрам закрывается Кешик с кем-нибудь из переподготовщиков в водолазном посту и вылезает из него к обеду пьяный, как лорд. Потом, естественно, я кого-то недосчитываюсь в строю.
Надоело мне такое положение. Я еще подумал, что хватит болтать про нервный синдром высоких давлений, лучше сделать то же, что и Кешик, но не так утилитарно. В общем, я сделал так: с утра объявил, что сегодня приступаем к практическим занятиям с аквалангом, тема: отработка дыхания в акваланге на трапе.
Посмеялись переподготовщики, может, не поняли, что я сказал, ведь ребята в основном были из Батуми и прилегающих селений. Но после завтрака загнал я всю эту нестриженую массу на водолазный катер. Катер вывели на середину бухты, и там я стал показывать, что нужно делать. Надел акваланг, взял загубник в рот, спустился по трапу в воду и, держась за поручни, опустил голову в воду, только пузыри воздуха клубятся вокруг меня. Потом стал переподготовщиков загонять в воду. Но в воду никто не захотел. Пришлось зачитывать фамилии. У всех без исключения переподготовщиков имелись несомненные половые признаки – огромные черные усы, и стоило им надеть маску и опустить голову в воду, как под стекло начинала поступать вода, переподготовщик тут же пулей выскакивал на палубу. Никакие объяснения не
