Крысиха - Гюнтер Грасс
Крысиха замолчала, словно само ее молчание должно было рассказать о пустоте, о ничто.
Я перестал притворяться мертвым: И вы все это выдержали: сначала зарытые внизу, потом подставленные под удар наверху?
Что нам оставалось делать? сказала она. Поскольку все пути отступления были перекрыты, нам пришлось прибегнуть к поведению, которое было присуще нам с незапамятных времен. И все же немногие смогли пережить этот ранний период новой эры. Многие чахли, другие не могли разродиться здоровым потомством. Вновь и вновь приходилось безжалостно обгладывать обезображенный помет. Только постепенно мы смогли адаптироваться к постчеловеческим условиям. Нет, мы до сих пор страдаем от долгосрочного ущерба…
Но, к счастью, воскликнула крысиха, некоторые группы приспособились к пылевым бурям и их сияющему приданому, поселившись в ядерных реакторах и хранилищах ядерных отходов в пору угасания времени людей и став устойчивыми к радиации. Им удалось вырастить первое здоровое потомство. Но здоровый не означает прежний: наша некогда серо-коричневая шерсть теперь зеленая, словно мы хотели сохранить цвет, который угас вместе с людьми. И не только мы изменились. Воробьи и голуби теперь покрыты белыми и ярко-красными перьями. Лягушки и жабы стали гораздо крупнее, но почти прозрачными. Рыбы в лужах похожи на обычных плотву, карпов и щук, но у них изменены жабры и боковые плавники, словно там должны вырасти конечности для выхода на сушу. Ах, да! Еще вот что: мухи откладывают живых личинок и, представь себе, кормят их молоком, как мы. Появились летающие улитки и пауки, плетущие паутину под водой. Черви, питающиеся сажей, оказались весьма полезными, но их нельзя есть, даже нам.
Я кричал: Ты вычитала это, крысиха! Нахваталась в каком-то развлекательном чтиве. Этот тривиальный научно-фантастический паноптикум! Мальскатские мифические существа или брейгелевские исчадия ада. Обычное мутационное надувательство!
Спокойно, словно мое возражение было предсказуемым, она сказала: Послушай, старичок. Необязательно верить в то, что ты не хочешь слышать. Но мы бы с радостью, если появится такая возможность, показали бы тебе наземных рыб, жужжащих летающих улиток и кормящих молоком мух. Ты еще удивишься.
Меня раздражали ее доверительные обращения: Папочка, добрый старый папочка, говорила она. Но крысиха, несмотря на мои едкие замечания по поводу, как я выразился, читательско-крысиных фантазий, спокойно продолжала свой доклад: Так или иначе, с тех пор мы снова расселились по поверхности Земли. Только запасы мы оставили под землей. Сверху было мало съедобного, и то, что находилось, было испорчено вредными веществами. Нам пришлось разработать системы предупреждения и питаться запасами, пока мы не стали почти невосприимчивы к ядам и не смогли насытиться тем, что находили. Этого добра в нашем регионе, который когда-то был твоим, было предостаточно, ведь все, что человек построил: жилые дома, казармы, коттеджи, фабрики, церкви, театры – все это сохранилось со своими стенами и предлагало в подвалах и на складах все необходимое для нашего размножения. Мы жили совсем неплохо в этот переходный период и с удовольствием вспоминаем склады польской милиции с консервами. Жестяные банки не представляли для нас никакой сложности. В основном мы находили консервированную тушеную капусту со свининой и тмином, вареные колбасы и гуляш. Кроме того, были запасы сала и кровяной колбасы в банках и ведрах. Также встречались гусиные потроха с перловкой. Этот большой склад, созданный для государственной самообороны, мы обнаружили в пригороде Лангфур, на Хохштрисе, где давным-давно располагался лейб-гвардейский гусарский полк кронпринца, а на момент конца – милиция. В Данциге мы нашли много продовольственных складов и хорошо укомплектованные складские помещения столовой верфи имени Ленина с консервами. Но в остальном кладовые и холодильники безлюдного города казались нам довольно бедно оснащенными. Нам приходилось искать и искать, и в процессе мы стали городскими.
Видишь, сказала крысиха, наше положение было вполне приемлемым. Поскольку термобарические бомбы, согласно своей природе и цели, уничтожили только все живое, то в центре и порту каждое здание осталось целым и невредимым, а вместе с ними – транспортные средства и оборудование. Старый город, который неоднократно разрушался людьми и затем за большие деньги восстанавливался, не утратил ни одной башни и ни одного фронтона. Святая Мария восседала на яйцах, как и прежде. Как и прежде, изящная башня ратуши поднимала к небесам сквозь сажу какого-то позолоченного короля. Дома на Ланггассе, Фрауэнгассе, Хундегассе, Йопенгассе и Бротбенкенгассе выстроились в ряд, превосходя друг друга пышностью фасадов. Старинные городские ворота открыты и красиво закруглены, Зеленые ворота великолепны, хоть и покрыты копотью, как и все стены. Повсюду лестницы и вырубленные из камня террасы. Бронзовый Нептун, до сих пор стоящий перед Артусхофом с трезубцем в руке, грацией и игрой мускулов напоминал о былом человеческом роде.
Проклятье! Я начал ей верить. Она говорила как знаток местности. Она знала, что с Вольвебергассе можно попасть в арсенал, пройти мимо Большой мельницы и дойти до отеля Гевелиус. Даже Остров складов между Мильхканненгассе и Нидерштадтом был ей знаком: от Ланггартена вплоть до Кнайпаба; но эта часть города, с сожалением сказала она, была полностью заболочена, как и весь город, который со всех сторон окружали шламовые потоки, до самого фронтона костела Святой Троицы, до Оливских ворот. Она точно указала расположение пригородов Ора и Шидлиц. Даже когда описывала пассажирский поезд, готовый отправиться в Варшаву с третьего пути, она правильно назвала главный вокзал, а памятник рабочим перед порталом верфи имени Ленина был ей так же знаком, как и сама верфь. Я был склонен ей верить, когда она утверждала, что крысы обнаружили на стапелях, в сухом доке и на причалах недостроенные корабли, корабли на ремонте и пришвартованные стальными канатами суда различного происхождения и водоизмещения. Естественно, без людей. Она сказала: Мопеды и велосипеды лишившихся соков работников порта и верфи сохранили свой первоначальный вид.
Эй, крыса! воскликнул я. И что же, черт возьми, вы сделали с теми, кто лишился соков? Они ведь должны были валяться повсюду, усохшие, как ты говоришь.
Друг! Крысиха призывала меня: Немного сочувствия! Ты говоришь о людях, о себе подобных.
Да, мы находили их повсюду. В домах, переулках и церквях, на Хоймаркте, Коленмаркте, по всему Длинному мосту, в трамваях, пригородных поездах, даже в экспрессе до Варшавы. Иссохшие кадавры, кожаные и черные как сажа, с тех самых мрачных времен, как начались пыльные бури. Они лежали, сидели на корточках, сжимались, спутывались меж собой, словно при конце подражали тому, как слипается порой наш выводок – явление, получившее название «крысиный король». В каютах кораблей, на каждой палубе, вдоль причалов, в столовой верфи имени Ленина, буквально везде из людей вытекала кровь, слизь, вся влага, все соки. Сморщенные до карликовых размеров, они были легки для нас, когда мы их убирали. Многие из них – очевидно, туристы – цеплялись за свои фотоаппараты. И все же – поверь нам! – человек был прекрасен в своих останках. Все его конечности были вывернуты в причудливых жестах; лица, искаженные гримасой и красивые. Лишенный цвета губ и блеска глаз, робкой улыбки, нежного или властного голоса, ловких движений пальцев и гордой осанки, человек все равно оставался прекрасен. И даже тот черный сальный налет, покрывавший всех, который мы терпеливо и тщательно счищали, не мог умалить его красоты. Долгое время мы не желали расстаться с этими красноречивыми остатками былого величия. Однако не только голод заставил нас убрать обессоченных: постчеловеческая эпоха должна была полностью принадлежать нам, выжившему роду крыс.
Мне почудилось, будто крысиха, которая мне снится, взяла меня за руку. Далеко от моей космической капсулы она вела меня по пустынным улицам, по городу без людей. Я не отбрасывал тени, но слышал свои шаги. Как бы ни была закопчена кирпичная кладка, старые надписи на городских воротах все равно сохранились. Круглыми латинскими буквами, а также немецкими и польскими, они повествовали о Данциге и Гданьске. То,
