Несбывшаяся жизнь. Книга первая - Мария Метлицкая
Лиза не верила, что «дорогой Ленечка» не приложил к этому усилий, не убедил ее в этом. И вот пожалуйста, налицо картина: Мария, уверенная, что прожила счастливейшую жизнь, и ее вовсе не интересовали судьбы всех остальных, причастных к этой истории.
2
Мария все-таки написала дочери – три коротких и банальных письма.
Сожалела об их скором отъезде, сетовала, что не удалось попрощаться. Ни разу не намекнула, что их отъезд, а скорее побег, ее оскорбил, про обиды вообще речи не было. Наверняка после их поспешного отъезда Мария испытала облегчение. Пара слов о погоде и последний анамнез болезни Ленечки.
«Лиза, ты же уже врач? – уточняла Мария. – Тогда посмотри анализы и рентген, и обязательно заключение и назначения, это важно. Я понимаю, что опыта у тебя нет, но, может, уловишь что-то свежим взглядом? И да – спасибо за шубу, очень пригодилась: обменяла ее на лекарства для Лени».
Все. Такие письма и такие вопросы.
«Ленечка», «Ленечка»… «Если не сложно, пришли таблетки для Ленечки»… «Пришли Ленечке теплое белье, если достанешь – гранаты, они доезжают отлично, только не забудь завернуть в газету, три слоя, не меньше»…
Лиза читала письма наискосок – и тут же выбрасывала в помойное ведро. Переписываться с Марией Лиза не собиралась: зачем делать хорошую мину при плохой игре и притворяться?
Марии нужен был один человек на всем белом свете – ее любовник. Ладно, возлюбленный, бог с ними, муж… Плохого Лиза им не желала. Вообще ничего не желала – потому что они ее просто не интересовали, и точка.
Но сколько у нее накопилось обид! Мать, Ритка, Дымчик… Мать она не знала и не любила. Мать жила в ее воображении, и там, в мыслях и мечтах, она старалась ее оправдать. Но на деле оказалось хуже, чем можно представить, и оправдать не получалось.
Мам-Нина любила как умела, а умела она плохо – точнее, совсем не умела. Здесь все понятно, ведь и ее никто не любил, в том числе и Лиза.
Ритка, ближайшая подружка… Про нее Лиза все понимала. Еще тогда, в детстве, когда Ритка рассказала ей про мам-Нину. И про ее страшнейший эгоизм понимала, и про меркантильность – вспомнить только, как в детстве она бросала Лизу, когда появлялась новая, более интересная и богатая девочка. Ритка увлекалась, а Лиза страдала.
Потом новая девочка становилась неинтересна, и Ритка возвращалась к старой подружке. Ну да, «старый друг – верный друг». А дурочка Лиза была счастлива, что Ритка вернулась.
А правильно говорят: предавший однажды…
Ритка и предала, всех и сразу. Мать, Лизу, Дымчика. Собственную дочь.
Дымчик. Кто он – предатель или трус? Какая разница, что поставить вначале? Трусость всегда порождает предательство.
Даже Полечка ее предала. Даже она – ее Полечка! – оставила Лизу. Лизу и Анечку, свою родную внучку…
Ладно, хватит сантиментов. И хватить себя жалеть! Ей нужно быть сильной. И у нее куча дел. И еще: не думать о том, что скоро приедет Дымчик. Ведь он же приедет?..
* * *
Он приехал через три месяца. Пополневший, что ему шло. Загорелый до черноты, с окрепшими мускулами. До невозможности синеглазый. И все еще очень любимый.
Он обнял ее, уткнулся ей в шею, и она снова пропала.
– Соскучилась, – промурлыкал он довольным голосом. – А что не писала?
– Не знаю…
– Глупая обидчивая малышка, – Дымчик притворно вздохнул.
Лиза дернулась, очнулась, отпрянула.
– Малышка? – расхохоталась она. – Я – малышка? Модное американское словечко? Обидчивая малышка… Какая прелесть! Может, что-то еще? Что у вас там, в Америках? Как говорят?
Это была истерика. Лиза судорожно всхлипывала, икала, смеялась и снова рыдала, ее трясло, как при температуре, и слезы не останавливались, текли и текли, и откуда столько воды…
Дымчик сидел на диване – хмурый, съеженный, злой, раздраженный. И тут же перестал быть загорелым и модным американским красавцем, а стал прежним Дымчиком – ироничным, насмешливым и обиженным.
– Я подарки привез, – буркнул он. – Тебе и Анюте. Посмотри. Или тебе не интересно?
Он кивнул на большую спортивную сумку.
– Извини, – всхлипнула Лиза, – но в другой раз. Сейчас проснется Анюта, и мне, уж прости, будет не до тебя.
– Тебе, кажется, вообще не до меня, – обиженно буркнул он и поднялся с дивана.
У двери обернулся.
– Ну? Я пошел?
– Конечно, – ответила Лиза. – Вперед и с песнями. С новыми, так сказать, силами.
Истерика прошла: Лиза взяла себя в руки. Нет, ей было все еще очень плохо, разболелся живот, ослабли и дрожали ноги… Но она думала только об одном – чтобы он поскорее ушел.
– Лиз, ты что, обиделась?
Кажется, он и вправду не понимал, что натворил.
– На что ты обиделась? – недоуменно спросил он. – На то, что я отдохнул и повидался с родителями?
– Что ты, – усмехнулась она, – какие обиды! Все, Дим, иди. У меня и вправду дела.
– А я думал, ты за меня порадуешься! – с обидой сказал он – А ты… Выходит, мама права: ты эгоистка.
– Я? – Лиза задохнулась от ярости. – Я эгоистка?.. Пожалуйста, Дима, иди. Иначе…
И Лиза захлопнула дверь.
«А чего я, собственно, ждала? Я не знаю Диму? – Лиза никак не могла успокоиться. – С чего бы ему измениться? Разве он был другим? Приходил, когда ему было что-то нужно, и уходил, когда приспичит. Обижался и капризничал. Хотел – помогал, не хотел – спал… Пропадал без объяснений, не звонил. Потом говорил, что ему было без меня плохо, что соскучился. Это – любовь? Слова говорить просто, особенно в постели, там они сами собой говорятся, дело нехитрое».
Ну да, можно представить, что там ему вбивали в голову… Наверняка без конца повторяли:
– Зачем тебе нищенка и сирота, да еще и с чужим, приемным ребенком? С матерью из поселения, неизвестно каким отцом… Зачем тебе в это лезть? Ты достаточно наворотил, мы еле выбрались из этого. Но мы тебя вытащили, спасли! У тебя впереди блестящее будущее, Европа или Америка – папа уже наводит мосты. У тебя будет красивая жена – из прекрасной семьи, обученная всему, что нужно, и главное – свободная.
Лиза так и видела все эти сцены в лицах. Так и слышала все эти голоса…
– Ты уверен, что сможешь полюбить чужого ребенка? Притом что у тебя будут свои дети? Заканчивай глупости и начинай нормальную жизнь. Ту, которая тебе предназначена и к которой тебя готовили. Завязывай с этой, как ее… Лизой? – насмешливо
