Несбывшаяся жизнь. Книга первая - Мария Метлицкая

Неформальные отношения с Лизой быстро перешли в нежную дружбу.

Елена Николаевна не скрывала, что будет готовить Лизавету, так она ее называла, на свое место.

– Но всему свое время! – говорила она. – И тебе, Лизавета, до этого еще ох как далеко!

Лиза смущалась, отмахивалась и просила прекратить подобные разговоры: ей было ужасно неловко.

Однажды, когда они вместе выгуливали Анюту, Елена Николаевна, глядя на сладко спящую в коляске девочку, с тяжелым вздохом сказала:

– Дура я, Лизавета. Жуткая дура. Надо было из детского дома ребеночка брать. А я испугалась! Ничего не боюсь, ну почти ничего, а тут – вдруг не полюблю, вдруг гены выскочат? Ведь кто сдает в приют – мы-то знаем! И все же больше всего боялась, что не смогу полюбить, это было бы самое страшное… Говорят, мужику все равно – он не носит и не рожает, а женщина любит только свое, кровное…

– Глупости! – горячо спорила Лиза. – Вот это точно глупости! Полюбили бы непременно!

И, стушевавшись, добавляла:

– Вон сколько примеров…

– Я два аборта в институте сделала, – не заметив ее смущения, продолжила Елена Николаевна. – Один на третьем курсе, второй – на четвертом. Рожать испугалась – а вдруг не справлюсь, вдруг вылечу? Мы же с Пылициным с первого курса, с третьего сентября, представляешь? Я испугалась, а он и не настаивал. Решили, что еще успеем. Главное – профессия, карьера. Мы же приезжие, жили в общаге… Это потом я маму забрала, спустя пятнадцать лет! – уже в собственную квартиру.

Она помолчала.

– Ну, в общем, сначала струсили, а потом не получилось. У меня не получилось, – грустно усмехнулась Елена Николаевна. – А у него получилось. Он хороший мужик. Жалеет меня, позванивает. Если что, говорит, обращайся. Да ладно, какой «обращайся»? Там семья, молодая жена, трое детей. Он из Краснодарского края, там вся его семья, летом детям хорошо: воздух, фрукты, до моря на машине два часа. В отпуск ездят… А я осталась совсем одна, Лизавета. Как забытая в заднице клизма, прости за медицинский юмор. А все из-за трусости и малодушия. А ты умница, Лизавета! Одна, а родила, не побоялась!

– Я на последнем курсе была, – ответила Лиза.

Хотелось поскорее закрыть эту тему.

Про Анютиного отца Елена Николаевна ни разу не спросила. Удивительного такта женщина – и удивительной доброты.

Лизе казалось, что она заменила ей Полю. Они были разными (и сравнивать нечего), но рядом снова была подруга и наставница. Родной человек.

* * *

Она смотрела на себя в зеркало: высокая, сутулая – раньше этого не было, с сероватым бескровным лицом… С невесть откуда появившимися темными подглазьями, тусклыми волосами…

– Ну и видок, – качала головой Лиза. – Несчастная и замученная тетка средних лет.

И опять в голову лезли дурацкие мысли: взяла на себя непосильное бремя, неподъемный груз… А ровесники живут совсем другой жизнью: легкой, беззаботной, ходят в кафе, кино, отдыхают на выходных, заводят романы… Лиза слышала шепот и смех коллег в ординаторской. Все понимала… и – сломя голову бежала за дочкой в ясли.

Ее главной, самой заветной мечтой был сон. Отоспаться! Спать целый день, не вставая, ни о чем не думая, – просто спать, спать, спать…

Думала о Ритке – и от злости спирало дыхание. Где сейчас эта дрянь? Впрочем, какая разница – где, с кем… Наверняка живет беззаботно и весело, и ничто ее не волнует.

Неужели так всегда и будет? Вечный бег, вечные хлопоты, вечная тревога и беспокойство? И больше никогда не будет ни покоя, ни беспричинной радости, ни беспечности, ни свободы?

А если бы… не было Анечки? Что было бы у них с Дымчиком? Было бы по-настоящему, а не так – легким сквозняком?

И сразу становилось стыдно от этих мыслей, и Лиза подходила к дочкиной кроватке, гладила ее, плакала и просила прощения.

– Я выдержу, я справлюсь. У меня все получится. Я буду хорошей матерью и хорошим врачом. Я сильная. У меня все получится, – как заклинание повторяла она.

Однажды Лизе встретилась странная, непохожая на детсадовскую, группа детей. Шли они тихо и молча, кривоватым нестройным гуськом, в одинаково серых пальто и некрасивых вязаных шапках, с одинаковыми лопатками и ведерками… Но главное – у них были другие глаза. Недетские, полные печали и страха.

И вдруг Лиза поняла: ее Анюта могла быть как эти, детдомовские, могла идти с ними рядом, держа серый совочек… И она еще жалеет себя? Печалится о своей ускользающей молодости?

– Я выдержу, я справлюсь. У меня все получится, – твердила Лиза одними губами, долго-долго глядя вслед этой странной, непохожей на детсадовскую, группе детей.

4

В начале июня Дымчик уехал в командировку.

В окна уже вовсю било яркое летнее солнце, очнулась после долгой спячки природа. Отцвели черемуха и сирень, отлетал последний тополиный пух… Впереди было недолгое, но долгожданное лето.

Детский сад собирался на дачу. Раздумывать было нечего: Анюту отправлять придется, тут без вариантов. Как там все сложится, как они справятся? Анюта и в яслях-то скучает по ней, караулит у окна… А тут такая разлука.

Но держать ребенка в пыльном и душном городе? В Москве осталась одна садовская группа – сборная, все дети разных возрастов, а Анюта самая маленькая из них. Могут обидеть, отнять игрушку, стукнуть, толкнуть, дети-то разные.

Нет, так нельзя, это неправильно. Дочка поплачет и привыкнет, зато будет на воздухе – на чудесной даче в густом лесу у речки. Дневной сон на свежем воздухе, игры на поляне… Словом – нужно, необходимо отправлять.

За неделю до выезда родители и воспитатели поехали на дачу наводить порядок. Все были без детей, и только Лиза с Анютой. Им предлагали не ехать, но Лиза отказалась. Во-первых, хотелось помочь, во-вторых, посмотреть на саму дачу, а в-третьих – подышать свежим воздухом. Как давно не была она за городом!

В тряском автобусе ехали около двух часов. Анюта успела и выспаться, и поплакать, и попросить булочку, и насмотреться в окно. Да и Лиза успела немного вздремнуть.

Наконец добрались.

Дача была большой, деревянной, двухэтажной. С огромной – метров пятьдесят – открытой верандой, на которой планировалось расставить раскладушки для дневного сна.

Перед домом – большая, поросшая шелковистой травкой поляна, на краю которой стояли качели и песочница, требующие срочной покраски.

Оценив масштаб бедствия, расстроенная заведующая ходила по комнатам и участку, вздыхая, охая и качая головой: им ни за что не справиться, дел не меньше чем на месяц – как