Книжная лавка фонарщика - Софи Остин

— Значит, купим ей золотые и с бриллиантами, — ответил отец. — Боже праведный, я пытаюсь сделать что-то хорошее…

— И я ценю это, — сказала Сесилия тем мягким, медленным тоном, которым она раньше объясняла Эвелин технику какого-нибудь стежка. — Но почему ты не хочешь, чтобы мы воссоединились с нашими старыми друзьями? Людьми, которых мы знаем много лет?

— Я только что сказал тебе почему! — огрызнулся Джон.

— Маменька, — Эвелин взяла ее за руку, — почему вы желаете вернуться в общество людей, которые о вас забыли? М-м? Вы сами говорили, что если они не пишут, значит, они плохие друзья.

— И именно поэтому я считаю, что нам нужно завести новых друзей, — сказал Джон. — Начать с чистого листа.

Эвелин перевела взгляд на отца. В том, что это настоящая причина, она сильно сомневалась и подозревала, что для него это только удобное оправдание.

— Я просто хочу показать им, что мы, возможно, и споткнулись, но не упали, — ответила Сесилия, выпрямившись. — Хочу дать им понять, что они совершили ошибку, перестав общаться со мной, и что мы, Ситоны, всегда сможем устоять на ногах.

— Разве есть способ проучить их лучше, чем самой начать их игнорировать, дорогая? К тому же в новом платье? — Джон откинулся на стуле и промокнул рот салфеткой. — За новых друзей, — сказал он, протягивая руку с бокалом в центр стола.

Эвелин увидела, как мать смотрит на бокал, затем — на Джона, потом на долю секунды встречается взглядом с ней, и поняла, что дверь в ее душу захлопнулась окончательно.

— За новых друзей, — тихо повторила Сесилия, чокаясь с мужем бокалом.

Эвелин встала и направилась к двери.

— Спасибо за ужин, тетушка Клара.

— Всегда пожалуйста, дорогая.

— Ты идешь с нами в театр, Эвелин, — сказал отец, когда она уже подходила к лестнице. — Так что хочешь не хочешь, а бросай дуться.

Она заколебалась и хотела было развернуться и объяснить ему, что она не дуется, потому что дуются только маленькие девочки. А она уже не та, какой была, когда он их бросил. Она теперь взрослая женщина.

Но было что-то… что-то со всем этим не так. Почему он не хотел встречаться ни с кем из старых йоркских знакомых? Почему он избегал именно отца леди Вайолет? И какое дело ему нужно было уладить перед отъездом в Риккалл? Эвелин не знала, но был человек, который знать мог.

Леди Вайолет, которую она весьма успешно избегала с того самого кошмарного ужина с Натаниэлем и с которой теперь ей придется встретиться.

Эвелин вздохнула и, стиснув зубы, поднялась по лестнице.

Глава 31

Когда Эвелин вошла в фойе гостиницы клуба, она спросила леди Вайолет куда более настойчивым тоном, чем несколько месяцев назад.

— На этот раз она меня ожидает: я предупредила о своем визите, — так что не заставляйте меня ждать.

Лакей сонно улыбнулся:

— Леди Вайолет действительно вас ожидала. Всем, кто ее спросит, она велела говорить, что отправилась с леди Ситон в книжный магазин. Кажется, он называется «Книжная лавка фонарщика».

— Он называется «Лавка Мортона», — механически поправила его Эвелин, прежде чем осознала смысл его слов. По коже пробежал холодок. Она думала, что ее мать пошла в магазин за новой шляпкой. Но если она на самом деле с леди Вайолет, а та повела ее в книжный, значит…

Значит, ей нужно поторапливаться.

По воскресеньям магазин был закрыт, однако Эвелин было известно, что мистер Мортон, если ему заблагорассудится, может его открыть, потому что, когда она приходила в понедельник утром, у кассы иногда лежали чеки.

И сейчас ей оставалось только молиться, чтобы это воскресенье не оказалось одним из таких и чтобы, придя, она не увидела, как мистер Мортон радостно сообщает ее матери, что да, Эвелин работает здесь с июня, и да, это значит, что она ей лгала, потому что как бы она могла совмещать благотворительность с леди Вайолет и работу в «Лавке Мортона»? А потом мать повернется к ней и будет либо в громком бешенстве, либо в тихом бешенстве, и последний вариант пугал ее несравнимо сильнее первого.

Когда Эвелин добралась до моста, распаренная и взмокшая, книжный, казалось, спокойно спал. Дверь была закрыта, свет внутри — почти незаметен на фоне яркого полуденного солнца, от которого у нее по шее каплями стекал пот. На секунду она засомневалась, не ошибся ли лакей и действительно ли леди Вайолет сюда поехала.

Но затем увидела стоящую за мостом карету.

Эвелин спряталась в тени магазина и толкнула ладонью облупленную дверь, чувствуя, как в пальцах колотится пульс, и отчаянно надеясь, что дверь не поддастся и что леди Вайолет приехала зря. Но колокольчик звякнул, петли скрипнули, а дверь поползла в темноту — и ее сердце рухнуло вниз.

— Мистер Мортон?

Не все занавески были открыты, и Эвелин, заглянув с яркого света во мрак, на мгновение словно ослепла, не различая, где шкафы, а где тени.

— Эвелин? Что ты здесь делаешь?

Уильям вышел из-за стеллажей, вытирая руки от чернил, и что-то дрогнуло у нее в груди. Он закатал рукава до локтей, обнажив рельефные мышцы, а его черные кудри беспорядочно падали на лицо. На лбу и шее блестела испарина, которая в тусклом свете придавала его коже красивый перламутрово-серебристый оттенок.

Его удивленное поначалу лицо расплылось в широкой улыбке.

— Эвелин?

Она моргнула и перевела взгляд с его подбородка на грязновато-белую рубашку.

— У нас же сегодня не было покупателей?

Уильям сдвинул брови:

— Ты же знаешь, что мы по воскресеньям не работаем. Ты что, упала? Ударилась головой?

— Просто дверь была не заперта.

— Это я ее открывал, чтобы проветрить. Видимо, забыл запереть. Тут просто парилка. — Уильям помахал подолом рубашки для иллюстрации, и Эвелин пришлось приложить немало усилий, чтобы удержать взгляд на его глазах.

— Ты уверен, что никто не приходил? Например, две женщины?

— Уверен, — ответил он, потирая чернильное пятно на указательном пальце. — Только ты.

— Прекрасно, — выдохнула она. — Это очень хорошая новость.

Может быть, леди Вайолет вместо книжного повела ее мать в парфюмерный магазин? Может, она вообще не собиралась вести ее в книжный? Может, она специально сказала так лакею, чтобы заставить Эвелин паниковать? Эвелин начала жалеть, что предупредила леди Вайолет о своем визите. Так она только дала этой женщине больше времени на свои козни.

— Ты за этим пришла? — спросил Уильям, не глядя на нее. Все его внимание было сосредоточено на руке, кожа на которой от трения уже начала розоветь. — Узнать, не было ли у нас